Пристань святых - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сьюард Берроуз cтр.№ 23

Брэд подарил Грегу пару сандалий Меркурия на Рождество — и они взлетели, держась за руки, разбрасывая искры за собой, его одежда, вся в грязных черных дырах, сгорела…

И вот они в клинике. Парни выстроились в ряд, смеются, равняются друг с другом, мастурбируют в пробирки. В процедурной находится один из ребят. Ему к коленям уже привязали резиновые ремни, Брэд включает синюю оргоновую лампу, направляет ее свет ему на анус и гениталии, а Грег вставляет парню в задницу вибрирующую трубку.

Волосы у него на лобке потрескивают, парень возбуждается и становится прозрачным — хорошо видно, как внутри у него собирается сперма и как она пульсирует в жемчужинах его желез, словно тугое яйцо, и вот оно раскалывается, посылая пучки теплого света до самой шеи… Комната, заполненная эмбрионами в колбах с трубками, через которые проходит питательный раствор… Брэд и Грег ходят по комнате, осматривая и проверяя, и вот пятьдесят ребят, некоторые стоят на четвереньках, некоторые лежат, подняв ноги… Брэд передвигает тумблер. Юноши начинают корчиться и стонать, маленькие призраки танцуют на их телах, скользят вверх и вниз по пульсирующим членам, проникают в яйца и выстреливают потоком спермы…

УИИИИИИИИИИ

Вдоль по трубке они взлетают к потолку, проскальзывают к ребятам в яйца, сжимают их все сильнее и сильнее.

Пригнувшись, он начинает спуск с холма на коньках — все быстрее и быстрее — и вот он уже парит в воздухе. Он кружит, кувыркается и вращается в воздухе, его крылья оживают, становясь частью его самого. Он медленно опускается на землю, касается тротуара и вновь взлетает и вновь парит, отталкиваясь от склона холма, словно камень, брошенный над поверхностью озера. Каждый планер приспособлен под владельца, крылья и фюзеляж разноцветные. Словно стая фламинго, они вылетают на фоне заката на красных крыльях. Некоторые используют транзисторные звуковые эффекты с помощью приспособлений, встроенных в электронные шлемы. Барабанщики Гнауа, танцующие во время полета в ходе крутого спуска; немецкие обыватели наряжаются скелетами и вышагивают под похоронные марши, а из безумных трансвеститов формируется эскадрон «Валькирия». Следующий шаг — планер «Близнецы». Тотчас после взлета — запинка синапсов, потом они постепенно приходят в норму, и крылья начинают беседу друг с другом, раздвигая воз5 душные потоки и ветер. Здесь и летательный аппарат на троих, управляемый навигатором, в то время как оба лучника все свое внимание обращают нацель. Крылья, замаскированные так, чтобы сливаться с лучами заката, плывут с западным ветром и сыплют отравленными стрелами с неба. Дикие гуси вызывают крушение транспортного самолета, перевозящего войска. Свободные Парни исчезают в цветах, которые их враги не способны видеть, уходят туда, куда они не могут проникнуть…

Планеры замаскированы изображениями птиц, облаками, образами заката и пейзажами; они плавно опускаются с неба, словно осенние листья, серыми тенями в сумерках, прекрасные зеленые корабли из травы и ручьев; музыка на поле для гольфа, отдаленные свистки поездов, поливальные устройства для лужаек. Старый финансист, дремлющий на балконе, поднимает глаза и видит пейзаж в небе. Он напоминает ему старинную книгу с картинками. Он видит мальчика, стоящего в ручье. И пока старик наблюдает, мальчик вынимает серебряную стрелу из колчана и поднимает лук. Порыв ветра ударяет старика в лицо и уносит с собой его последний вздох. Танцовщики Гнауа пляшут в небе на своих планерах на Джемаль-Фнаа, черные лучники оставляют десять трупов на площади. У них есть свой список, и они тщательно следуют ему во всех уголках города… бьют барабаны смерти, и стрелы ее сыплются вниз, никто не знает почему, ибо никто не видел списка.

Старый газетный магнат, ненавидящий слово «смерть», сидит в черных очках в шезлонге, укутавшись в халат, и с возмущением слышит, как детские голоса поют:

Черви вползают в тебя и выползают

Они скользят по груди и в рот залезают

Он поднимает глаза и глядит на небо, а оно полно некрологов, выписываемых бойскаутами в костюмах скелетов, у каждого его первая винтовка двадцать второго калибра с одним патроном. Винтовки соединяются, в них вмонтированы фотовспышки, которые вспыхивают на фоне неба, словно шутихи…

Старик стоит у камина. При виде меня его тонкое аристократическое лицо освещается искренней радостью и лучится обаянием.

— А-а, вы тот самый молодой американец… Я так рад этой встрече с вами… вы должны… вы обязательно должны попробовать один из наших лучших бренди… потрясающий бренди… Пьер.

Незаметно приближается слуга.

— 69-й, пожалуйста.

Нечто скользкое и злое ползает между хозяином и слугой.

— 69-й, мсье граф?

— Oui [37] , Пьер, le 69.

— Le vrai [38] 69, мсье граф? — мурлычет он словно непристойный старый и больной кот.

— Le vrai 69, Пьер, — с таким же мурлыканьем отвечает граф, его глаза сужаются до серых щелочек.

Пьер кланяется и уходит. Старый граф сжимает обе мои руки в своих.

— Вы должны погостить у нас, у меня и у графини, в старом замке…

— Enchante [39] charme [40] oui oui.

— Вы должны вы должны вы должны…

— Oui oui о да очарован enchante…

— Вы должны вы обязательно должны…

Он смотрит мне прямо в глаза со спокойным, но настойчивым желанием угодить.

— О да о да я обязательно буду я обязательно обязательно в самом деле в самом деле да конечно я буду да oui oui oui…

В это мгновение на моей тарелке появляется тушеный заяц, совсем сгнивший, почерневший и омерзительный. Старый граф бросает на меня взгляд с противоположной стороны стола, взгляд пронзительный и вопрошающий, сам же затачивает нож для резки мяса, которым вскоре будет нарезать идеально тонкие куски выдержанной местной ветчины. Его красивые старые руки проворно движутся в мерцании свечей, голос звучит отчетливо и отстраненно.

— Наш рецепт приготовления зайца восходит еще к эпохе Крестовых походов, а в семейных архивах у нас имеется интересная история на сей счет. Уверен, нашему юному американскому гостю будет любопытно послушать ее, пока он наслаждается вкусом здешнего скромного сельского зайца…

Я чувствую, что ко мне приближаются его крепкие лакеи. Взгляд графа стекленеет, когда он указывает на меня, поигрывая ножом для разрезания мяса.

— А может быть, наш юный американский друг настолько привык к мясу бизонов, что считает здешнего скромного непритязательного маленького зайчика недостойным его изысканного вкуса?

Я ощущаю у себя на шее дыхание трех лакеев и начинаю давиться дохлятиной, которая пристает к зубам, словно гнилая смола. Какая замечательная история.