Города Красной Ночи - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сьюард Берроуз cтр.№ 34

– Добрый день, джентльмены.

– Можно мне взглянуть на открытку в витрине?

– Конечно. За этим вы и пришли.

Мне пришло в голову, что это и были те самые связи Димитри, но адрес был не тот, что он мне дал.

– Каллехон де ля Эсперанса? Слепая Аллея Надежд была разрушена во время землетрясения. Ее не отстроили заново. Сюда, джентльмены.

Он провел нас через тяжелую дверь за занавеской. Дверь закрылась, умолк шум улицы. Мы очутились в пустой чисто вымытой комнате с дубовой мебелью, освещенной светом из окошка, выходившего в патио. Он указал нам на стулья, затем достал из картотеки какой-то конверт и вручил мне открытку. Это оказалась копия 8Х10 той открытки, что была в витрине. Притронувшись к картинке, я тут же ощутил легкий запах лихорадки.

Трое юношей болтались на столбе, подпертом треножниками, руки прикручены к бокам кожаными ремнями. Под ними на земле валялись два перевернутых верстака и доска. Мальчик-блондин висел посередине, а темнокожие юноши – по обе его стороны, их штаны были спущены до щиколоток. Мальчик-блондин был абсолютно голый. Пятеро солдат стояли перед каким-то амбаром, глядя на повешенных. Один из солдат был очень молод, лет шестнадцати или семнадцати, с пушком на подбородке и верхней губе. Он смотрел вверх, разинув рот, а его штаны оттопыривались в промежности.

Хозяин лавки дал мне увеличительное стекло. Повешенные мальчики затрепетали и закорчились, шеи затерлись о веревки, ягодицы напряглись. Тот, кто стоял в стороне от них, лицом в тени, был офицер. Я изучал его фигуру в увеличительное стекло. Что-то знакомое… Ах, да – Леди-Дракон из «Терри и пиратов» [18] . Это была женщина. И она имела легкое сходство с юным Эверсоном.

Я указал на мальчика-блондина.

– У вас есть его портрет?

Он положил фотографию на стол. На фотографии можно было рассмотреть лицо мальчика и его торс, руки его были прикручены к бокам. Он невыразительно глядел на куда-то вперед, словно только что получил некий оглушающий удар и до него, наконец, дошло, что это было. Джон Эверсон, или его двойник, похожий на него, как брат-близнец.

Я показал ему фотокарточку Эверсона из своего кармана. Он посмотрел на нее и кивнул.

– Да, кажется, это тот же самый молодой человек.

– Вы знаете, кто эти люди?

– Да. Эти три мальчика были революционерами. Мальчик – сын американского шахтера и матери-испанки. Его отец вернулся в Америку вскоре после его рождения. Он был рожден и воспитан в Дюранго и вообще не знал английского. Его повесили на его двадцать третий день рождения: 24 сентября 1914 года. Женщина-офицер – это его сводная сестра, на три года старше. Ее, в конце концов, окружили и убили люди Панчо Вильи. Могу уверить вас, что молодой Эверсон жив и здоров. Он просто забыл, кто он такой. Но его память можно восстановить. В отличие от Джерри Грина он попал в сравнительно хорошие руки. Вы встретитесь с ними нынче ночью: Лола Ла Чата дает свою ежегодную вечеринку.

– Лола? Она еще жива?

– У нее своя маленькая межвременная концессия. Вернетесь в эпоху Альенде. Там будут близнецы Игуана. Они отведут вас к Эверсону. А теперь: – Он вывел нас на улицу черным ходом. – Думаю, до Лолы вас подвезут.

Пешком до Лолы от того места, где мы находились, было далековато, а для такси это был неподходящий район. К тому же я слегка заблудился. Из-за поворота выскочил «кадиллак» и с визгом затормозил в облаке пыли. Мужчина в твидовом костюме высунулся с переднего сиденья.

– На вечеринку? Садись, cabrones [19] !

Мы влезли на заднее сиденье. Двое machos сидели спереди и двое сзади. Когда мы на бешеной скорости помчались по грязным улицам, они палили в котов и кур из своих пушек 45-го калибра, каждый раз промахиваясь, а vecinos бросались на землю, чтобы спастись от пуль.

Машина генерала останавливается перед домом Лупиты в трущобах, среди немощеных улиц; дом походил на заброшенный склад. Дверь открывает старый pistolero с лицом мертвеца, его черный пиджак расстегнут, опереточный «Смит и Вессон» 44 калибра пристегнут к его поджарой ляжке.

Pistolero отступает вовнутрь, и мы входим в обширный зал с высокими потолочными балками. Мебель из черного дуба обтянута красной парчой, напоминающей о мексиканских провинциальных усадьбах. В центре зала – стол с блюдами тамале и тако, бобов, риса и гуакамоле, пиво в кадках со льдом, бутыли с текилой, вазы с марихуаной и папиросная бумага. Вечеринка только еще начинается, и несколько гостей стоят у стола, попыхивают марихуану и пьют пиво. На столике поменьше разложены шприцы и расставлены стаканы с водой и спиртом. Вдоль одной из стен – занавешенные кабинки.

Лола Ла Чата сидит в массивном дубовом кресле лицом к двери, триста фунтов, вырезанных из скальной породы Мексики, ее грациозность подчеркивает ее властность. Она протягивает мощную руку:

– А, миистер Снайд… El Puerco Particular… Частная Свинья… – Она трясется от смеха. – И твои красивые молодые помощники…

Она жмет руки Джиму и Кики.

– Ты хорошо выглядишь, миистер Снайд.

– А ты, Лола… Ты, если уж на то пошло, помолодела.

Она машет рукой в сторону стола.

– Пожалуйста, угощайтесь… Мне кажется, один твой старый друг уже здесь.

Я двигаюсь к столу и узнаю Бернабе Абогадо.

– Клем!

– Бернабе!

Мы заключаем друг друга в объятья, и я чувствую перламутровую рукоятку 45-го калибра под его твидовым пиджаком. Он пьет шотландский виски «Олд Парр», на столе перед ним четыре бутылки. Он разливает скотч по стаканам, и я представляю ему Джима и Кики.

– В Мексике практически все пьют скотч.

Затем он смеется и хлопает меня по спине.

– Клем, встречай Игуан… это мой очень хороший друг.

Я пожимаю руки двум самым красивым молодым людям из всех, кого я когда-либо видел. У них обоих гладкая зеленоватая кожа, черные глаза, грация рептилий. В ладони парня я чувствую силу. Они невообразимо уравновешены и отстранены, их лица отмечены той же древней печатью, что у хозяина лавки. Это близнецы Игуана.

Торчки прибывают и подходят засвидетельствовать почтение Лупите. Она награждает их пакетиками с героином, выуженными из щели между ее могучих сосцов. Они вмазываются за столиком со шприцами.

– Сегодня ночью все бесплатно, – говорит сестра Игуана. – Мanana es otra cosa [21] .