Код Золотой книги - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Козловский cтр.№ 24

Всю эту информацию нам выложил командир непосредственно перед нашим вылетом в Бобруйск. Объяснялась спешка тем, что на аэродроме уже второй день горели склады и рвались бомбы. Пока, слава богу, не атомные, а простые. Нет, это не началась война, и никто не бомбил стоящие в капонирах самолеты. Все объяснялось гораздо проще. То ли по чьей-то неосторожности, то ли по злому умыслу около аэродрома загорелся лес, подступавший вплотную к забору и продолжавшийся на территории воинской части (потом мы выяснили, что верным было второе предположение). Вовремя остановить огонь не сумели или просто элементарно проспали, и он перекинулся на склады с авиабомбами.

Первые же взрывы до полусмерти перепугали жителей окрестных домов и соседних деревень, некоторые из которых еще помнили бомбардировку аэродрома в июне сорок первого. А ведь пока рвались самые маленькие, трехтонные, бомбы. Когда огонь стал подступать к складам с тяжелыми, девятитонными бомбами, началась эвакуация населения из авиагородка и прилегающего к нему района частных построек.

Никто из гражданского населения, конечно, не знал об истинных масштабах бедствия. А вот военная верхушка, владевшая всей информацией, была испугана по-настоящему. Дело в том, что взрывами была частично обрушена грузовая шахта, и никто не знал, живы ли часовые с обоих постов, верхнего и нижнего. Главный вход оказался заблокирован огнем, но с оставшимися там часовыми хотя бы сохранилась телефонная связь. Оба страдали от голода и жажды, и никто не знал, сколько они еще продержатся. И самое страшное, из бункера не успела выйти смена техников, проводящая там регламентные работы, и ни у кого не было полной уверенности, не съедут ли у них мозги набекрень. Всем известно, что из всех факторов человеческий – самый ненадежный.

Один из самых секретных объектов в стране остался без надлежащей охраны и с голодными, а возможно, и обезумевшими от страха людьми внутри. Генералы с ужасом вцепились в свои фуражки, пребывая в уверенности, что они слетят с них вместе с головами. Даже командир полка, выполнявший в это время вместе с двумя своими эскадрильями интернациональный долг в Афганистане, в эти дни, наверное, меньше опасался душманского «Стингера», чем последствий пожара в родном гарнизоне.

Наш интерес во всей этой истории был в том, что Служба получила сведения – к секретному бункеру подбирается враг. Если это на самом деле было так и он каким-то образом проник в хранилище, то ядерный взрыв невиданной мощности в географическом центре Европы станет жестокой реальностью в самое ближайшее время. Надежды на то, что он не пойдет на самоубийство, не было никакой. Враг никогда не остановится перед собственной гибелью, если ее ценой будут сотни тысяч человеческих жизней. Потеря части не уничтожает целого, а каждый враг был частью огромного и жуткого целого.

По словам командира, в нашем распоряжении оставалось не больше суток. Откуда у него были такие сведения, мы не знали и знать не хотели, хотя полностью доверяли ему. Вылетели на военном вертолете и через четыре часа полета с посадкой на дозаправку сели на бобруйском аэродроме. Разумеется, на противоположном конце от того, где горел лес и рвались снаряды. Для командования полка мы были офицерами специального отряда, имеющими предписание любыми способами проникнуть в бункер и вывести оттуда людей. Или в худшем случае – вынести. А оно, командование, должно было помогать нам, беспрекословно выполняя все наши требования.

Все необходимое для проникновения в бункер было у нас с собой, и через два часа, проведя рекогносцировку на местности и выяснив у специалистов систему открытия и блокировки дверей, мы приступили к операции. Но сначала нам пришлось подготовить к нашему приходу часового – иначе мы неминуемо попали бы под свинцовый дождь.

– Если не будет разводящего, буду стрелять! – истерично кричал в трубку часовой в ответ на увещевания начальника караула. – И в разводящего буду стрелять, потому что срок пароля истек!

Такого испытания не выдержали даже железные нервы…

– Баранов, возникла чрезвычайная ситуация! – пытался урезонить часового молоденький лейтенант. – На поверхности пожар, к тебе может прорваться только специальная группа!

– Ничего не знаю! – Казалось, что сейчас лопнет стальная мембрана телефонной трубки. – Требую разводящего и новый пароль!

Парень уже не соображал, что говорит…

– Он действительно будет стрелять! – беспомощно развел руками начальник караула. – Я его знаю!

– Ладно, лейтенант, мы сами с ним поговорим, – сказал я, отняв у него телефонную трубку и передав ее Кацнельсону, лучше всех нас умеющему укрощать самых твердокаменных индивидов. – Давай, Боря!

Надо сказать, что офицеры полка смотрели на Кацнельсона с нескрываемым удивлением. В те годы люди с такой ярко выраженной внешностью выглядели в Советской армии белыми воронами. Но Боря давно привык к этому и перестал обращать внимание. А если кому-нибудь приходило в голову пройтись по его национальной принадлежности, то такой человек потом сильно раскаивался в своем неосмотрительном поступке.

– Слышишь меня, военный? – произнес в трубку Боря, карикатурно картавя при этом. Но мы сразу расслышали в его голосе нотки, которыми он подчинял себе собеседника. – Сейчас мы придем, и ты пропустишь нас вниз. И не надо хвататься за пулемет – руки обгорят!

– Что за бред он несет? – возмущенно спросил у меня приставленный к нам майор-особист.

– Не мешай, – ответил я. – Он знает, что делает…

Боря повторил те же слова для нижнего часового.

– Вы что, идете без оружия? – спросил вслед нам майор, когда мы, одетые в серебристые скафандры, которые применяют при тушении пожаров на нефтепромыслах, направились к стене огня.

– Обойдемся! – отмахнулся я от него. Если дело пойдет наперекосяк, нам не поможет и дивизион тяжелых гаубиц. Но я не стал говорить этого майору.

Скафандры с честью выдержали испытание огнем, но все равно, когда мы добрались до относительно безопасного места, на мне трещала от жара кожа и дымились волосы. Мы аккуратно сложили свою амуницию – все-таки нас не оставляла надежда вернуться назад – и осторожно двинулись вперед по коридору. Проникающий сюда дым затруднял дыхание, но зато снижал видимость. Если бы не это, часовой давно заметил бы нас.

– Стой, кто идет! – услышали мы голос, усиленный мегафоном. – Разводящий ко мне, остальные на месте! Пароль!

Мы замерли на месте, и вдруг команды часового сменились болезненным криком. Я понял, что часовой схватился за пулемет, а тот возьми да окажись куском раскаленного добела металла. Конечно, только в его воображении, но эффект от этого оказался ничуть не слабее. Боль от ожога была самая настоящая. Я даже посочувствовал ему, но потом подумал – сам виноват! Ведь Боря его предупреждал!

Кацнельсон тем временем подбежал к обезумевшему от боли пареньку, провел «анестезию» и погрузил его в длительный, на несколько часов, сон. Я на всякий случай разрядил пулемет и спрятал патроны. Береженого бог бережет…

Мы быстро разобрались с лифтом, и вскоре такая же операция была проведена и с нижним часовым. Теперь от бункера нас отделяли только две овальные стальные двери толщиной в полметра каждая и обширный тамбур между ними. Но даже через эти препятствия по возникшему вдруг в ушах шуму и давящей головной боли мы поняли: враг там, за дверями…