2017 - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Славникова cтр.№ 44

* * *

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнесла Тамара, когда серебряный «порше», стряхнув попрошаек и нервных соседей по пробке, рванулся на свободу Первого Окружного. – О Дымове.

– Верно, – от неожиданности признался Крылов. Он знал, что у Тамары бывают минуты проницательности, когда она буквально видит мысли Крылова сквозь его черепные кости.

– Я помню, что сама во всем виновата, – в голосе Тамары прозвучал излишний пафос, и Крылов догадался, что проницательность убита игрой.

Одновременно он разозлился.

– Да я бы забыл его давно, не маячь эта рожа в телевизоре по воскресеньям, средам и пятницам! Между прочим, мне не нравится идея твоего появления в «Покойнике года». Для чего-то ты ему нужна в этой идиотской программе. По-моему, он приготовил пакость, тебе не кажется?

– Вся его программа – пакость мне. Но я не собираюсь отсиживаться, я пойду и буду защищать свои идеи и свой бизнес. Кстати: послезавтра в восемнадцать у меня на Малышевской первое собрание кооператива «Купол». Обязательно приходи!

– Мне-то зачем? – удивился Крылов.

– Затем, что ты уже полноправный пайщик кооператива. Это мой подарок тебе на день рожденья, хоть дата еще и не скоро. Так что подарок предварительный.

– Спорим, это место на кладбище! – воскликнул Крылов, пораженный тем, что почти понимает язык Тамариной метафизики, от которого по голове, против роста волос, словно проходит частый и очень острый гребешок.

– Верно, – ответила Тамара без улыбки, глянув на Крылова своими роскошными глазами, отчего Крылову сделалось не по себе. Он знал, что нельзя, бессмысленно и стыдно бояться того последнего мига, когда он, Крылов, будет отходить и кто-то вот так же, как Тамара сейчас, будет смотреть на него из этого мира, из жизни. Тем не менее репетиция, устроенная вдруг, единственным словом и единственным взглядом, заставила его крепко вцепиться в поручень на дверце автомобиля.

Между тем Тамара, устроившая Крылову испытание, вся была по эту сторону – живая, теплая, очень соблазнительная в легком и строгом костюмчике, расходившемся как бы нечаянно то на груди, то на длинном, прекрасно отшлифованном бедре. Эта подвижная конструкция, несомненно, была произведением высококлассного дизайнера, мыслящего динамически. Плавный «порше», миновав жилое здание цвета горчицы, возле которого Иван и Таня встречались на прошлой неделе, нырнул в глубокий Пушкарский переулок, где уже лежали и висели тут и там свернутые, будто паруса, вечерние тени. До русского клуба «От Сохи», одного из самых дорогих и дурацких в столице Рифейского края, оставалось четыре минуты неспешной езды – и тут Крылов почувствовал, что совершенно промерз в кондиционированном салоне, что Тамарин философский подарок прошиб его, будто дождь промокашку.

– Так ты о Дымове со мной хотел поговорить? – спросила Тамара как бы между прочим, притормозив на светофоре и внимательно глядя на старушонку в кукольном платьице, семенившую на зеленый в сопровождении пунктирной собачки.

– Нет, ты же помнишь, что сама сказала мне по телефону про эфир, я про это и не знал.

– Тогда о чем?

– Послушай, – запротестовал Крылов, – давай спокойно сядем, я соберусь с мыслями. Поверь, мне нелегко начинать с тобой на эту тему…

– Хорошо-хорошо, извини, – поспешно проговорила Тамара, внезапно залившись румянцем до самой прически.

После встряски в душе у Крылова что-то легло не совсем на прежнее место, поэтому он не мог сосредоточиться, а Тамара уже парковалась у резных деревянных воротец, на которых было прибито хилое землепашное орудие с какими-то постромками, напоминающее не соху, а, скорее, остатки скелета клячи, ее тянувшей. У ворот бездельничал, с мордой как ведро, ряженый болван.

Тамара прошла вперед – рослое божество с человеческим телом и головою сокола. Звонким праздничным голосом она поздоровалась с метрдотелем, одетым в тесный клюквенный кафтанчик, радостно помахала каким-то господам, которые отсалютовали ей запотевшими стакашками водки. Уловив настроение важной клиентки, метрдотель провел прибывших в самый почетный кабинетик и усадил под стилизованный портрет Президента РФ, на котором глава Российского государства был изображен в виде богатыря на страшном косматом коне, держащим меч размером с доску из хорошего забора. Официанты, летая шелковыми петухами, сноровисто подали четыре вида кваса – рябиновый, как всегда, отдавал аптекой; также, зная запросы госпожи Крыловой, принесли бутылку божоле и деликатно зажгли украшенную лентой медовую свечу.

Нежное лицо Тамары, как свеча, наполнилось теплом, глаза блистали. Крылов уже сообразил, в чем причина этого оживления, этого волнения, заставлявшего Тамару пить молодое вино большими жадными глотками. Таинственность «темы, которую нелегко начинать», жестоко ее обманула: она решила – или что-то в ней так отозвалось, – будто Крылов наконец созрел, чтобы сделать ей предложение.

Такое случалось уже не впервые. Крылову были знакомы роковые признаки: эта радость, эта прямая школьная спина и звезды под ресницами. Всякий раз Крылову приходилось буквально скручивать себя, чтобы не поддаться, не произнести того, что от него хотят услышать. Это мучение он принимал по меньшей мере раз в полгода. Раньше его удерживало – он сам не знал, что именно: какое-то дурное предчувствие плюс неприязнь к Тамариному особняку, к апатичному крокодилу с протухшей пастью, к иным приманкам для несостоявшегося Индианы Джонса. Но даже и теперь искушение хэппи-энда было очень велико, и на минуту Крылов подумал, что если у Татьяны есть ее механический муж, то и у него, Крылова, могла бы быть одновременно какая-то супруга. Тут же, после быстрой примерки ситуации, он отчетливо уяснил, что в принципе ничего не потеряет от женитьбы, но сразу же возненавидит все, что не будет Татьяной, что попытается занять ее место и предъявить ее права. «Опять влип», – сказал он себе, делая вид, что интересуется меню, в котором водке было отведено не то шесть, не то восемь грубых, былинной вязью исписанных листов.

Верность Тамары – что было делать с нею? За все четыре года после развода и отбытия паразита к продюсеру у нее ни разу не было любовника. Если бы Крылов очень-очень изредка, под особое настроение, не оставался ночевать в одной из двух ее кроватей с тяжкими драпировками и витыми столбами, у нее и вовсе не было бы секса. Никто, кроме Крылова, не был допущен в эти спальные дворцы – и сама Тамара не принимала ничьих приглашений поужинать в интимной обстановке. В состоятельном обществе, где люди покупали себе уже не столько предметы, сколько ощущения, позиция госпожи Крыловой выглядела почти скандальной. В сущности, Тамара вела себя еще безобразнее, нежели лохматые тетки из Общества Защиты Прав Животных, одетые в синтепластовые куртки с китайского рынка и при этом портящие шубы стоимостью в десятки тысяч долларов, окатывая обладательниц кислой и холодной кровью с бойни мясокомбината. Иначе говоря, Тамара мешала людям наслаждаться жизнью. Никто не понимал – меньше всех Крылов, – чем Тамаре оказался нехорош красавец актер Шафоростов, отличавшийся от всех представителей своей профессии еще и умом, или итальянский граф Рикардо Козино, буквально поселившийся из-за нее в рифейской столице и едва не замерзший насмерть, когда прокатный «фольксваген» сломался по пути к Тамариной резиденции, на призрачной, охваченной спиртовым пламенем поземки ленте шоссе.