Звезды и полосы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Столяров cтр.№ 30

Тем бы, наверное, история и завершилась.

Как завершалась, повторяю, уже не раз – и в Петербурге, и во многих других городах.

Однако тут действительно что-то засбоило.

Быть может, петербуржцы вспомнили о традициях, которые культивировала еще советская власть.

Все-таки Петербург – город трех революций.

И потрясли они не только Россию, но в прямом смысле слова – весь мир.

А быть может, дело обстояло иначе.

Есть предел, который никакая власть не может переступать.

Дальше – взрыв.

Дальше – извержение протестных страстей.

Историки, вероятно, еще будут спорить о хронике этих дней: выяснять детали, уточнять последовательность событий.

На мой взгляд, это не имеет значения.

Гораздо важнее то, что ночью на стройплощадке раздалось несколько негромких хлопков, и затем ярко-огненные языки охватили бульдозер и оба крана. Пресс-служба милиции на другой день заявила, что “хулиганствующие элементы использовали бутылки с зажигательной смесью: „коктейль Молотова“, известный еще со времен Великой Отечественной войны”.

Телевидение, видимо, было предупреждено: в Интернете появились эффектные ролики, явно снятые мониторами, а не на сотовый телефон.

Их видела вся страна.

Вся страна восприняла это как революционный призыв.

И тогда – началось.

Следующей ночью вспыхнули еще три стройплощадки в Санкт-Петербурге, именно те, которые можно было квалифицировать как уплотнительную застройку, одновременно – четыре стройплощадки в Москве, две – в Саратове, три – в Ярославле, опять четыре – в Перми…

Выяснилось, что “коктейль Молотова” здесь ни при чем. Неутомимая народная мысль уже продвинулась далеко вперед. Интернет-блоги были забиты описаниями рецептов, как такое устройство можно изготовить в домашних условиях. Объяснялось все это очень подробно: берется бутылка из-под сока или из-под молока, бензином заполняется на две трети, чтобы оставалось над жидкостью для взрыва пространство паров, в горлышко втискивается петарда китайского производства, запал ее подрезается так, чтобы горел он не более трех-четырех секунд. Собственно, вот и все. Правда, бутылку лучше брать с узким горлышком, и не стеклянную, а пластиковую: тогда взрыв не поранит людей. И проводить акцию лучше не ночью, а днем – проще исчезнуть, сесть в транспорт, затеряться в толпе…

С этим ничего нельзя было сделать. Блоггеры не призывали ни к каким действиям, за которые их можно было бы привлечь к суду, не выдвигали ни антигосударственных лозунгов, ни экстремистских идей. Они просто обсуждали тему, вызвавшую у них интерес. И хотя Генеральная прокуратура России заявила, что в ближайшее время будет проведено всестороннее и тщательное расследование и что мера ответственности каждого за разжигание социальной розни будет определена, всем было ясно, что это не более чем сотрясение воздуха: нельзя привлечь к ответственности десятки тысяч людей, да и как привлекать, если подавляющее большинство их скрыто под псевдонимами.

Между тем вспыхивала уже не только уплотнительная застройка – вспыхивали банки и офисы, вызвавшие чем-то неудовольствие горожан, горели дорогие автомобили, пылали коттеджи чиновников, выстроенные на так называемой “отчужденной земле”.

В Новосибирске сгорел ненавистный жителям элитный отель, в Петербурге аналогично пострадал и закрылся тот самый, что на Сенной площади, уродливый стеклобетонный монстр, в Москве загоралось что-либо буквально каждые полчаса, а знаменитый поселок элиты на Рублевском шоссе теперь страшновато ощеривался гнилозубьем многочисленных пепелищ.

Милиция пребывала в растерянности. Нельзя было приставить охрану к каждому дому, к каждому автомобилю, к каждому особняку. Пресса, в том числе электронная, ежедневно с каким-то восторгом вывешивала расцвеченную “карту ненависти”: любой мог видеть, как она, будто нарождающаяся галактика, зажигается россыпями новых огней.

Сперва их были десятки, потом – сотни, затем – многие тысячи.

“Россия пробуждается!” – восклицал в своей газете известный патриотический публицист.

В тот же день и у него сгорел особняк.

Исчезали охранники, прохаживавшиеся у элитных домов; закрывались, разумеется по чисто “техническим обстоятельствам”, дорогие бутики и рестораны; будто щелоком, вымыло с телеэкранов множество щекастых физиономий: засветиться в каком-нибудь роскошном ток-шоу означало вызвать огонь на себя.

Наконец, выступил со специальным обращением президент и, заметно волнуясь (как когда-то его американский коллега), в осторожной речи, которая длилась целых двадцать минут, призвал россиян к сдержанности и благоразумию.

Речь эта транслировалась по всем основным каналам.

Был создан ролик, выложены обширные комментарии в блог.

Эффект тем не менее оказался равным нулю.

Ни благоразумия, ни сдержанности у россиян уже не было.

Было нечто иное – властно утверждавшее себя в новой реальности.