Запределье. Осколок империи - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ерпылев cтр.№ 87

— Полешков? — поднял голову от бумаг бритый наголо, дородный мужчина с красными ромбами в петлицах. — Почему голова перевязана? Ранен?

— Ерунда, товарищ старший майор — до свадьбы заживет! В лагере ЧП — массовый побег заключенных. Прошу выделить в мое распоряжение две-три роты для прочесывания тайги…

— С ума сошел, капитан! У меня сейчас каждый человек на счету!

— А что случилось?

— Война, капитан!

В голове опешившего Григория Никифоровича будто бомба взорвалась: гражданская? Значит, прав был раненый зек, и кавалеристы-золотопогонники неспроста…

— С кем война? — упавшим голосом спросил Полешков.

— Как с кем? С немцами! Радио не слушаешь, что ли? Хотя какое там у тебя радио…

— Когда?

— Да вчера же. Двадцать второго. И диверсанты эти еще…

— Диверсанты?

— Ну да. Рельсы взрывают, коммунистов по деревням вырезают — все силы брошены сейчас на их поимку.

— Так, может, товарищ старший майор…

Григорий, сбивчиво и невнятно, поведал внимательно слушающему начальству о побеге. Но вместо сочувствия услышал в ответ:

— Чокнулся, Полешков? Какие еще белогвардейцы? Тебя так зеки по кумполу наладили, что шарики за ролики заехали. Диверсанты это! Немецко-фашистские диверсанты и их местные пособники. Шифрограмма из Москвы пришла. Ты не ляпни кому-нибудь про беляков — враз в дурдоме окажешься. Две роты я тебе не дам — роту максимум. Бери эту вот бумажку, — старший майор быстро набросал несколько строчек на официальном бланке и пришлепнул печатью. — И тащи в двести двенадцатую. Выпишут там тебе новых зеков вместо тех, что ты проворонил. И чтобы объект — как часы! Понял?

Ничего не понимающий Полешков оказался за дверью с зажатым в кулаке требованием. Откуда-то доносилось грозное:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

— Появился наконец…

Алексей Коренных и бывший комдив уже почти три месяца жили в Москве. Визит в Кедровогорск ничего не дал — Иван Лапин так дома и не появлялся, Николай Мякишев — появился, но, по словам его жены, его тут же «загребли в солдаты». Не верить несчастной женщине, бьющейся как рыба об лед с выводком детишек, не было причины, поэтому все силы друзья бросили на поиски геолога Зубова. Но тщетно. Создавалось впечатление, что в Кедровогорске он даже не появлялся. Или не задержался.

Долго можно рассказывать, как добирались на перекладных до Москвы Коренных с Чернобровом. Документы, выправленные ведомством Крысолова, не подвели, но сыграла на руку и царящая по всей стране неразбериха. Поезда то и дело надолго останавливались, попуская «литерные» составы с грузами для фронта, а то и вообще расформировывались. Из уст в уста передавались страшные слухи о том, что гитлеровцы уже взяли Минск, Вильнюс, Ригу и рвутся на восток. И газеты, попадающие в руки на станциях и тут же зачитываемые до дыр, эти слухи опровергали: оставлены Красной Армией не только эти города, но и Псков, Таллин, осаждена Одесса, идут бои за Киев и Смоленск…

С каждым таким известием бывший комдив мрачнел все больше: его место было на фронте, там, где льет кровь его дивизия, а не здесь, в тылу. И Алексей едва удерживал его.

В Москве они оказались только в середине августа. Коренных никогда не бывал в новой столице, поэтому преобразившийся, подобравшийся, готовящийся к обороне город его поразил не так, как помнящего его довоенным Черноброва. Но чем дольше он жил в нем, тем больше горечи копилось в душе, тем больше хотелось, плюнув на все, взять в руки винтовку и встать на защиту страны. Какие могут быть деления на красных и белых, на большевиков и их противников, когда на карте — судьба Родины? И теперь уже его приходилось сдерживать Тарасу.

Постоянное, посменное наблюдение за домом, где жил Зубов, наконец увенчалось успехом…

— Прямо сейчас нагрянем? Или подождем до вечера?

— Сейчас. А то опять потеряем.

Геолог открыл двери сразу.

— Вы ко мне, товарищи?

— К тебе! — Чернобров за грудки втолкнул исхудавшего до неузнаваемости (Крысолов снабдил их фото) мужчину в квартиру. — Не ждал?

— Так вы оттуда, — почему-то сразу догадался Зубов. — Прошу, прошу…

Странно было такое слышать от человека, который болтался в руках, словно тряпка, но Тарас выпустил его.

— Некогда нам тут с тобой, — буркнул он. — Кому успел рассказать о Запределье?

Алексей молчал, изучая бумажку, выпавшую у геолога из рук.

— Рад бы рассказать, — бледно улыбнулся Валерий Степанович. — Да кто меня будет слушать? Война… Всем сейчас не до фантастических сказок о затерянных мирах.

— А пропадал столько времени где?

— Был ранен, — неуклюже пожал одним плечом Зубов. — Колхозники подобрали меня на лесной дороге, выходили… Провалялся у них почти три месяца. Повезло еще, что пуля прошла навылет… С вокзала сразу зашел в свой институт, но там от меня только отмахнулись. Повестку вручили — и все.

— Что за повестку?

— Вот эту, — Алексей отдал Черноброву бумажку. — Он призван в городское ополчение. Как в двенадцатом году…

— В каком еще двенадцатом?

— В одна тысяча восемьсот двенадцатом, Тарас. Когда Наполеон подошел к Москве. Сейчас ведь тоже Отечественная война…

— Повестка, не повестка… Кончать с ним надо, пока рассказать никому не успел.

— Погодите, — Валерий Степанович улыбнулся. — Я ведь иду на фронт. Вполне вероятно, что в первом же бою… Вояка из меня, сами видите, никакой…

— Ну, уж нет!

— Погоди, Тарас. А если мы пойдем с вами?

— Чтобы убедиться?

— Чтобы тоже бить германцев. Вы сможете это устроить?

— Устроить… Почему бы и нет: я отлично знаю нескольких людей из нашего института, для которых призыв — трагедия. Вы могли бы пойти вместо них.

— Это невозможно, — подал голос бывший комдив. — Документы и все такое.

— Я тоже мало похож на свое фото в паспорте, — улыбнулся геолог. — Ничего, если вы станете доцентом Слуцким, — указал он на Черноброва. — А вы — завлабом Татаренковым?

— Хоть кайзером Вильгельмом, — ответил Алексей.

— А наоборот нельзя? — буркнул бывший комдив, вспомнив комиссара. — Чтобы мне Татаренковым?

— Увы, увы… Не похожи вы на него ничуть. Так я иду за документами?

— Нет, вместе пойдем!..

* * *

«Лучше бы там остался, в Запределье этом, — рядовой Мякишев вжался в мелкий окопчик, свернувшись на его дне в позе зародыша. — И греха бы на душу не взял, и цел был бы… А все Ванька этот…»