Запределье. Осколок империи - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ерпылев cтр.№ 2

Юноша сперва хотел выбросить тетрадь, поскольку воспитанный в семье потомственных интеллигентов с детства знал, как нехорошо читать чужие дневники, но стоило пробежать взглядом первые страницы, покрытые неудобочитаемыми каракулями, как он уже знал, что не расстанется с рукописью никогда…

Красноватый отблеск зари все не хотел исчезать, хотя солнце село часа два назад. Он просто перемещался неспешно вслед за невидимым светилом, прячущимся за горизонтом, чтобы немного времени спустя разгореться светом нового дня. Тишина стояла такая, что, будь где-нибудь поблизости, хоть в десятке верст, деревня, слышно было бы, как перебрехиваются сонные собаки. Но другого жилья не было ни на десять, ни на пятьдесят верст в округе. — Благодать-то какая, — вздохнул есаул, звучно приканчивая у себя на шее местного, не по-таежному деликатного комара. — Эх, сейчас бы милку под ручку, да за околицу… — Вы женаты, Алексей Кондратьевич? — спросил полковник, по привычке доставая из нагрудного кармана пустой портсигар, чтобы со вздохом убрать его обратно: курить местный самосад, вероятно, представлявший сущую находку для какого-нибудь ботаника, он так и не приучился.

Почти пустой. В одном из гнезд тщательно сберегалась чудом сохранившаяся от былого табачного изобилия парижская «L’etual». Одна-единственная. На тот случай, если придется закурить в последний раз. Вообще в последний раз в жизни. И, судя по всему, час ее был близок…

— Да куда там, — махнул рукой казак. — До Германской зелен был еще, а потом…

— И невесты не было?

— Эх, ваше высокоблагородие… Невесты… Три с лишним года на фронте, да потом еще три… Невесты, какие были, замужем давно. Если живы еще.

Полковник промолчал. Разговор был тягостен собеседнику, а лезть в душу ему, Владимиру Леонидовичу Еланцеву, не позволял природный такт. Да и какая, собственно, разница — была у молодого казачьего сотника, теперь командовавшего меньше чем тремя десятками конников, невеста или не было. Завтрашний день всех уравняет: дворян и простолюдинов, драгун и казаков, женатых и холостяков…

Двум сотням измотанных людей, почти половина из которых к тому же ранена, малому осколку Добровольческой Армии, затерянному в таежных дебрях, почти месяц удавалось оттягивать вполне закономерный конец, уходя от преследовавших их по пятам красных. Тающий, как кусок льда на весеннем солнце, отряд, на три четверти состоящий из кавалеристов, легко ушел бы от погони, но связывал по рукам и ногам обоз с ранеными. И женщины. О том, чтобы оставить их в одной из деревень, попадавшихся на пути, не могло быть и речи: трудно было надеяться на пощаду людям, носящим на плечах погоны, один вид которых превращал вчерашних рабочих и крестьян в кровожадных зверей. А заодно и всем, кто им сопутствовал.

Но любому пути рано или поздно приходит конец.

Красным удалось-таки загнать отряд полковника Еланцева, некогда слывшего любимцем Фортуны, в угол, и теперь он корил себя за то, что поздно разгадал замысел противника. Позавчера, предприняв отчаянную попытку прорваться краем расстилавшихся на многие сотни верст вокруг болот, он потерял восемнадцать человек и вынужден был направиться в тупик, из которого уже не было выхода.

Деревня Глухая Елань (вот ведь насмешка судьбы!) располагалась на южной оконечности поросшего густым лесом мыса, далеко вдававшегося в топь. Какие резоны заставили предков здешних аборигенов (сплошь староверов) обосноваться в этом действительно глухом углу, так и осталось тайной, но иного пути, как обратно, в лапы преследователей, больше не было. Зато и позиции лучше не придумаешь: в кои-то веки полковнику не нужно было беспокоиться за фланги и тыл. Вот уточнением диспозиции и были заняты в столь поздний час офицеры.

— Пулеметы поставим тут и тут, — палец полковника указал будущие пулеметные гнезда на наскоро набросанном на обороте видавшей виды картыдвухверстки схематическом плане деревни. — Симоненко с расчетом — вот тут… Как полагаете, есаул, успеем окопаться до подхода неприятеля?

— Бог его знает, — безразлично пожал плечами есаул Коренных. — Люди устали…

— Значит, окопаемся, как сможем. Избы крепкие, рублены из толстого леса, легко сойдут за укрепления. Вам с вашими конниками, я полагаю, нужно будет затаиться вот тут: видите мысок… Я вам придам эскадрон Зебницкого.

«Эскадроном» нескольких драгун под командованием штаб-ротмистра Вацлава Зебницкого он называл больше по привычке и из-за взрывного темперамента его командира-шляхтича, не согласного на понижение в должности ни при каких обстоятельствах.

— Если все сложится, как я предполагаю, удар с фланга будет нелишним.

— Раз надо — затаимся, — равнодушно глянул на «карту» казак. — Нам не впервой.

Полковник внимательно взглянул на собеседника.

За то короткое время, что Владимир Леонидович был знаком с есаулом, он успел узнать его как храброго и умелого бойца, не унывающего ни в какой ситуации. Конечно, сейчас все устали, но… Если уж и он настолько равнодушен к завтрашнему бою, то дело плохо.

Почувствовав взгляд командира, казак поднял голову. Серые упрямые глаза из-под выгоревшего на солнце чуба глядели спокойно, но где-то в глубине затаилась смертная тоска. За годы войны офицер нагляделся подобного вдосталь и знал, что это означает.

— Я это… — чуть замялся казачий офицер. — Ребятам своим велел в чистое переодеться, чтобы как водится, значит… Вы бы тоже…

— Отставить похоронное настроение! Что вы, в самом деле, Алексей Кондратьевич?

— Да вот…

Напряжение, витавшее в воздухе, снял неожиданный стук в дверь.

— Войдите!

В дверь просунулась чуть помятая физиономия вестового Лавочкина.

«Спал, зараза! — зло подумал Еланцев. — Эх, настоится он у меня в карауле… Хотя… Какой теперь караул?..»

— Разрешите, вашбродь?

— Чего тебе, Лавочкин?

— Да вот… Старикан какой-то местный вас добивается.

— Гони в шею.

«Наверняка будет уговаривать сдаться без боя, — подумал полковник. — Чтобы родное село не пострадало. Патриот болотный, так его…»

— Да я гнал уже. Он твердит, что важное дело у него.

— Тогда зови, — сменил гнев на милость офицер: он питал некоторую надежду на мужское население деревни — потомственные лесовики и охотники, бьющие белку в глаз, в грядущем сражении лишними не были бы.

— А-а-а! Агафангел Лукич! — изобразил Еланцев радушие при виде уже знакомого ему старца, местного старосты, размещавшего отряд на постой. — Чем обязан?

— По делу я к тебе, барин, — стрельнул едва различимым из-под лохматой седой брови выцветшим глазом на есаула старик.

— Ну и говори. От господина Коренных у меня секретов нет. Да ты присаживайся, милейший!