Как смерть сорвалась с тетивы,
И вместо любимого смерть приняла,
Собою закрыв от стрелы.
Как жаль, что от подлости нету брони,
За мужество плата — любовь.
Но страшную цену, что платит она,
Она заплатила бы вновь.
И эльфы, владевшие тайнами трав,
Спасти её жизнь не смогли.
И феи лесные, кружа средь дубрав,
Целебных плодов не нашли.
А доблестный рыцарь, от горя седой,
Призвал самых тёмных богов.
В их славу разжёг он на камне огонь
Для жертвы из щедрых даров.
И древние боги, из тлена восстав,
Явились, нарушив запрет.
Их рыцарь седой об одном умолял:
С любимой быть рядом навек.
И приняв дары, вняли боги словам,
Ударив о землю копьём.
И взвился от камня огонь к небесам,
И ночь стала солнечным днём.
Два призрака в замке живут с той поры:
То дева и рыцарь седой.
Они появляются в свете Луны
И бродят в саду над рекой.
В веках позабылись уж их имена,
Растаяв, как солнечный блик.
И выцвели строчек скупых кружева
В страницах пергаментных книг.
Но смерти влюблённых уж не разлучить
Не тронет их жернов веков.
Им вечно теперь неразлучными быть
И вечной их будет любовь.
Песня её была проста и так трогательна, что все девушки слушали ее, затаив дыхание. Мышка, отвернувшись к стенке, украдкой всхлипывала. Даже старая Нерпа тихонько покачивала в такт песне головой, прикрыв влажные от наплывающих слёз глаза.
Сквозь зарешёченное окно в камеру проник первый луч солнца. Наступало утро.
* * *
Едва Тихор и Лара вернулись в дом, старая эльфийка присела на маленький сундучок, стоящий возле окна, руки её бессильно упали на колени, как две плети, и по влажным глазам её Тихор понял, что Лара плачет. Он обнял тонкими ручками шею эльфийки, и в таком положении они просидели почти до самого вечера.
Когда в окно домика заглянули первые звёзды, Тихор и Лара стали готовиться ко сну. Тихор наколол немного дров, и когда Лара растопила камин, комната наполнилась ароматным запахом свежих дров с лёгким привкусом дымка. Так приятно было слушать, как тихонько они потрескивают в камине, как будто исполняют некую неповторимую, волшебную музыку, от которой становится сразу и тепло и легко на душе.
Вскоре и чайник, висевший над камином, засвистел своим длинным носиком, возвещая о том, что настало время пить чай.
За чаем Лара внимательно посмотрела на Тихора и спросила:
— А ты почему один? Где твои родители?
— Их угнали в шахты тёмные воины. А я спрятался, и меня не нашли.
— Не нашли? Странно, — Лара нахмурилась, что свидетельствовало о том, что она пытается что-то понять. — Обычно, если тёмные воины хотят кого-то найти, то они находят.
— Может быть, они просто не знали о моём существовании, потому и не искали.
— Может быть, и так. Хотя от их взгляда ничего не ускользает. Они должны были тебя почувствовать.
— Но я был за деревней. На реке. Ловил рыбу. Может быть, поэтому они меня не почувствовали.
— Может быть, и поэтому. В воде следы теряются. Но всё же это странно. Раньше они работали безотказно.
— Ничего, у меня ещё будет возможность изучить их повадки подробнее, — Тихор так весело взглянул на Лару, что та тоже не сдержала улыбку.
— Только никогда не будь самонадеянным без причины. Особенно с тёмными стражами. Помни, они всё же очень опасны.
Мальчик понимающе взглянул на старую эльфийку и снова занялся имбирным печеньем, которое испекла Лара незадолго до появления всей компании. «Как чувствовала», — говорила она с улыбкой.
После ужина Тихор тут же отправился спать на самую настоящую королевскую кровать.
— На ней когда-то спал сам король, когда приезжал на охоту! — сообщила Лара, когда глаза Тихора уже закрывались.
Наутро, едва проснувшись, Тихор первым делом отправился умываться на реку. Причём специально игнорируя подогретую для него Ларой воду.
Холодная вода Яр-реки бодрила и придавала сил, словно была сама наполнена какой-то волшебной, чудодейственной силой. Казалось, вся мощь Амилора, хранившаяся в могучих водах Яр-реки, вошла в Тихора с утренним умыванием.
Быстро позавтракав, он начал собираться в дорогу.
Лара испекла ему несколько лепёшек да положила в сумку ещё кое-какой снеди, которую можно было хранить долго, не боясь, что она испортится. К счастью, где-то на чердаке отыскались ещё кое-какие вещи, которые могли бы пригодиться в опасном путешествии: например, прекрасный эльфийский охотничий нож в крепких кожаных ножнах, которые крепились к поясу таким же прочным кожаным ремешком. Или небольшая, но очень удобная фляжка для воды — в дальнем путешествии вещь очень необходимая.
Все находки прекрасно уместились в непромокаемую сумку, которая могла легко и быстро крепиться за спиной и не мешать в пути, а в случае необходимости её можно было так же легко снять.
Вдвоём они столкнули на воду старую, но вполне крепкую лодку, на которой Лара перевезла Тихора на другой берег Яр-реки.
— Иди прямо. Скоро ты выйдешь на дорогу до Альсенгарда. Там дальше сам узнаешь, куда тебе идти.
Прощание было быстрым. Тихор закинул за спину мешочек, повернулся и быстро пошёл прочь. Пройдя немного, он обернулся. Лара так и стояла в той же позе, в какой он оставил её. На прощание Тихор махнул ей рукой, и старая эльфийка ответила ему тем же. Тихор вновь повернулся и пошёл дальше, уже не оглядываясь. Он спешил. Ведь от его сведений, может быть, зависела судьба Амилора.
* * *
Дорога на Альсенгард петляла меж лугов и полей. Идти по ней было удобно и приятно. Кругом, насколько хватало глаз, была холмистая равнина, и Тихор с интересом разглядывал сёла и деревни, находящиеся так далеко друг от друга, что сам Тихор затратил бы полдня, чтобы попасть из одного села в другое. Но отсюда, прямо с дороги, он мог осматривать сразу всю округу.
Воздух был свеж и прозрачен. И так приятно было, идя по дороге, вдыхать этот чистый, пропитанный ароматом полей, бодрящий осенний воздух. Казалось, что с каждым вдохом в тело Тихора вливается новая волна силы, и от этого он шел так легко и быстро, будто несли его неведомые крылья.
Однако через некоторое время он всё же почувствовал усталость. Да и перекусить слегка тоже было самое время. Возле реки, через которую был перекинут узенький горбатый каменный мостик, Тихор решил сделать небольшой привал.
Ароматная лепёшка с сыром, испечённая Ларой, да глоток чистой родниковой воды, что наполняла флягу Тихора, вполне смогли восстановить потраченные силы. Любуясь окрестностями, мальчик прилёг на высокий берег безымянной реки и зачарованно смотрел вдаль, любуясь игрой цвета чередующихся меж собою лугов и полей.