Метро 2033. Изнанка мира - читать онлайн книгу. Автор: Тимофей Калашников cтр.№ 39

— Ирочка-а, прости-и!

— Зорин, Зорин, какой ты еще ребенок!.. — покачала головой Лыкова, отгибая его пальцы и освобождая руку. — Ладно, я на тебя не сержусь, но ты должен сейчас успокоиться и уйти.

Кирилл сидел на полу, не имея сил подняться. Слабость разливалась по ногам, разжижая мышцы. Весь его мир рушился в одночасье, все теряло смысл… Жизнь, смерть, любовь, одиночество — все переплелось в невообразимо грязный, уродливый, бесформенный узел… Вдруг его взгляд уперся в Сомова. Тот стоял в дверях и молчал. Каким образом начпартии, с которым он только что расстался на Красносельской, появился тут и как долго уже наблюдал за ними?

— А, вижу, ты уже познакомилась с моим спасителем? — как ни в чем не бывало спросил Федор у Ирины. — Впрочем, вы же, кажется, вместе в школе учились?..

«Откуда он ее знает? — вопрос вспыхнул перед глазами Кирилла, будто молния. — Хотя я же сам попросил его… Он же вчера ее освободил… Но зачем он тут сейчас?.. Без шинели… в одном кителе…»

— А ты почему не на совете? — выдавил Зорин.

— За тобой приехал, — отвечал Сомов, доброжелательно протягивая руку и помогая Кириллу подняться с пола. — Через полчаса начало, на своих двоих ты не успеешь. А у меня дрезина. Ты едешь с нами, Ир?

— Нет, еще я не собралась, — обворожительно улыбаясь, произнесла девушка, глядя на них. — Лучше уж завтра.

Эта улыбка, такая нежная, будто ржавым тупым ножом раскромсала сердце Кирилла, хотя он не умел объяснить себе почему.

* * *

Весь путь до Красносельской Зорин молчал, хватая ртом воздух, не в силах проронить ни слова. Ему казалось, что ребра стиснуты железным обручем, отчего он никак не мог вздохнуть как следует. Отчаяние, как поток раскаленной лавы, обжигало сердце, в нем тонули все человеческие надежды, исчезали чувства, но самое главное — выгорали мечты. Душа будто покрылась стекловидной черной коркой.

Молчал и Сомов. Он хотел сосредоточиться, но перед глазами мелькали сцены прошедшей ночи…

Секретарь размашисто шагал по спящей платформе Сталинской, а двое дежурных едва поспевали за ним. Оглядывая исподлобья ряды палаток и отмечая их ветхость, начпартии мрачнел. «Надо будет развернуть тут строительство, сделать жилой ярус над путями, как на Красносельской. Это же так удобно… Подлец Лыков! Вообще о людях не думал… как они сами его не скинули, чего терпели?!» — при мысли о заклятом враге Сомов нахмурился. Какая-то женщина, откинув полог палатки, высунулась наружу, но, вскинув глаза на проходящего мужчину, испуганно юркнула обратно.

«Как видно, ждала кого-то и, заслышав шаги, решила, что это… Но какие же они тут все зашуганные, — усмехнулся начпартии, даже не осознавая, насколько страшно было его разгневанное лицо. — Ничего, все наладится! Вот разберемся с Ганзой, подружимся! Ведь на Красносельской, завидев меня, никто и не думает прятаться…»

Погруженный в свои планы по улучшению быта и будущего жителей Сталинской, Сомов очнулся перед раскрытой дверью.

— …Можете забирать, вот ваша заключенная. Прошу учесть, что обращение было самое хорошее, но девица очень капризная, так что, вы ее жалобам не верьте, а мы же свое дело знаем, не первый год работаем… Вот, сами видите, свет в камере, умывание, еда двухразовая… И заместитель ваш, тот тоже был доволен, как мы с ней обращались, а она все время жалуется… Избалованная. Ну, так тут и не комната отдыха, а тюрьма, меры пресечения выполнять надо… — бубнил надзиратель, не понимая, отчего это начальник застыл на пороге.

— Вика?! Что ТЫ тут делаешь? — наконец промолвил Сомов, с изумлением узнавая в узнице девушку, которую периодически встречал на Ганзе.

Их странный роман продолжался уже несколько месяцев, угасая и вспыхивая с новой силой, когда Федору случалось бывать на Новослободской по партийным или личным делам. Честности ради, надо было признать, что все чаще отлучки диктовались именно желанием провести время с бесшабашной красивой ганзейкой.

Опасаясь ловушек и будучи всегда настороже, коммунист почему-то сразу поверил, что его веселая пассия (если верить документам, ее звали Виктория Коноваленко) была жительницей Краснопресненской. «Наверное, дочка прожженного ганзейского воротилы, — думал Сомов, глядя, как она сорит патронами. — Не хочет срамиться дикими выходками на родной станции… что ж, видно, и на Ганзе осталось еще понятие „репутация“».

— Я? Скажи лучше, как ТЫ здесь оказался? Ты узнал, что я в тюрьме? От кого? Ты меня выкупил? — говорила девушка, замерев на месте и глядя на стоящего в дверном проеме мужчину сияющими глазами.

— Почему «Вика»? Ирина Лыкова это, дочь врага народа Анатолия Лыкова… По крайней мере, так она по документам проходит, — сказал тюремщик, начиная понимать, что происходит какая-то ошибка. — Почему вы ее другим именем называете, товарищ секретарь Северной партячейки?

При этом столь знакомом титуле Ирина побледнела и отступила внутрь своей каморки, боясь верить открывающейся правде.

— Выйди, я сам разберусь! — Сомов сурово посмотрел на тюремщика, коротко ткнул его в спину, после чего зашел в камеру, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. — Значит, Ирина Лыкова… Ну, рассказывай.

— Что ты хочешь знать, оберлейтенант Вольф Шмидт? Или я тебя должна звать иначе? — голос Ирины слегка дрожал.

— Забудь это имя!!! — рявкнул Сомов, как будто его обвинили в одном из смертных грехов. — И объяснить свои превращения тебе все же придется. Тебя отец посылал шпионить за мной?

— Ах-ха-ха! — рассмеялась Ирина, поняв, что так расстроило ее любовника. — Я боялась отцу хоть слово о тебе сказать. Это ты мне объясни, как из офицера Четвертого Рейха ты стал начальником у коммунистов? Удачная маскировка, ничего не скажешь! А я-то была уверена, что мой миленок с Чеховской. Дрожала всякий раз, дура: отец бы точно меня убил, узнай, что я с фашистом встречаюсь. И на Ганзу уже никогда бы не пустил… И я никогда-никогда больше бы тебя не увидела…

Она замолчала. Федор так же не находил, что сказать; прежде надо было осмыслить произошедшее. Конечно, ему хотелось о многом узнать. Например, как Ирина оказалась невестой Зорина? Что она знала о планах отца? Но все эти вопросы отступали перед самым важным: что он сам должен сейчас сделать? В такой запутанной ситуации ему бывать еще не приходилось. Раньше жизнь походила на правильную шахматную партию и Сомов всегда знал четко, где линия фронта, кто черный, кто белый… Причем сам он всегда был на белой стороне. Но сейчас фигуры непостижимым образом перекрасились и перемешались.

— Так ты меня выпустишь? — спросила девушка, чувствуя, что повисшая между ними тишина уплотняется с каждой секундой. — Обещаю, я буду молчать обо всем, что было на Новослободской…

— Верно мыслишь. Молчание — золото, а свободные камеры у нас всегда найдутся. Если Кирилл Зорин вдруг перестанет считать тебя невестой, то заступаться за Ирину Лыкову будет некому, — произнес мужчина, с трудом сохраняя спокойствие, и добавил: — Ведь я здесь по его просьбе.