Удар судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Флинт cтр.№ 65

Когда Рукайя села на скамью напротив Антонины, последнюю восхитила грациозность движений девушки. Было что-то почти волнообразное в том, как Рукайя ходила и соскальзывала на сиденье. Даже манера сидеть, со скромно сложенными на коленях руками, несла в себе кошачью грацию. У нее были ясные карие глаза, которые наблюдали за Антониной, в них практически отсутствовали неуверенность и скованность шестнадцатилетней девочки.

Антонина молча смотрела на Рукайю примерно с минуту или около того. Она внимательно изучала девушку, но ничего не могла прочитать на ее лице. Это красивое молодое лицо вполне могло быть маской. Антонина не заметила никакого быстрого ума или живости, которые видела на протяжении двух дней, ни удивления и настороженности, которые сверкнули в глазах Рукайи, когда она услышала свое имя среди четырех финалисток.

«Давай вначале проясним эту тайну», — решила Антонина.

— Ты казалась удивленной, когда я назвала твое имя, — заявила Антонина. — Почему?

Девушка ответила без очевидных колебаний.

— Я на самом деле удивилась. Казалось, вы не обращали на меня внимания в первые два дня. И я не ожидала, что меня выберут. Я слишком худая. Двое мужчин — на самом деле, их родители — уже отвергли меня. Они боялись, что я не смогу рожать детей.

Заявление было деловым, равнодушным — почти философским. Это само по себе удивляло. Большинство арабских девушек, если бы их отвергли родители потенциального жениха, долго страдали бы.

Проблема не была романтической, ни о каком разбитом сердце не шло и речи. О браках между представителями высшего класса арабов договаривались семьи. Достаточно часто жених и невеста не были знакомы до свадьбы. Но брак считался высшим достижением, к которому могли стремиться арабские девушки. Если тебя отвергали, то это почти неизбежно приводило к чувству никчемности и позору.

Тем не менее казалось, что Рукайя ничего этого не чувствует. Почему?

Антонина забеспокоилась. Одним очевидным объяснением отношения Рукайи мог быть эгоизм — девушка влюблена в собственную красоту и грациозность настолько, что просто не воспринимает отказ адекватно. Она может относиться к людям, которые, если сталкиваются с разочарованием, всегда взваливают вину на других.

В долгой истории Римской империи, напомнила себе Антонина, имелась более чем одна императрица с такой ментальностью. Большинство из них были ужасны, в особенности те, благородное происхождение которых усиливало их эгоизм. Подруга Антонины Феодора имела те же врожденные черты. Но трудная жизнь Феодоры научила женщину смирять свою гордыню. Девушка, подобная Рукайе, рожденная среди арабской элиты, не могла сталкиваться в жизни ни с чем, что научило бы ее сдерживать надменность.

— Ты не кажешься расстроенной этим фактом, — заметила Антонина. Заявление прозвучало почти как обвинение.

Впервые после того, как Рукайя вошла в спальню, на ее лицо вернулись эмоции. Девушка рассмеялась. Всем своим видом она показывала, что принимает несовершенство мира, как факт, да еще и находит его забавным. Выражение ее лица и смех оказались очаровательными.

— Моя семья к этому привычна. Все женщины на протяжении столетий были худыми. Моя мать стройнее меня, и ее отвергали четыре раза до того, как семья моего отца решила рискнуть.

Рукайя в упор смотрела на Антонину.

— Я ее старшая дочь. У нее есть еще три и двое сыновей. Одна моя сестра и один брат умерли в детстве. Но не во время родов.

Моя бабушка родила девять детей. Никто не умер при рождении, и шесть дожили до взрослых лет. У ее матери — моей прабабушки — было двенадцать детей. Она умерла до моего рождения, но все вспоминают ее бедра змеи. — Рукайя пожала плечами.

— Для нас это просто не имеет значения. Моя мать говорила мне, что в первый раз рожать будет очень больно, но потом станет полегче. И она не беспокоится, что я умру.

«Ну, с этой проблемой разобрались, — насмешливо подумала Антонина. — Но я все равно удивлена…»

— Ты не казалась просто удивленной, когда услышала, как я называю твое имя. Ты также казалась расстроенной.

И снова заявление Антонины прозвучало, как обвинение.

Маска вернулась на место. Рукайя приоткрыла губы, словно для того, чтобы ответить. Для Антонины было очевидно: девушка собирается отрицать обвинение. Но через мгновение Рукайя опустила голову и пробормотала:

— Я не расстроилась, не совсем. Стать женой негусы нагаста — большая честь. Моя семья будет очень гордиться. Но…

Она сделала паузу и подняла голову.

— Мне нравится моя жизнь. Я очень счастлива в доме моего отца. Мой отец — веселый человек. Очень добрый и очень умный.

Рукайя колебалась, подыскивая слова.

— Конечно, я всегда знала, что однажды выйду замуж и перееду в дом другого мужчины. И часть меня с нетерпением ждет того дня. Но не… — она жалобно вздохнула. — Не так скоро.

Теперь лицо девушки оживилось, и ее руки возбужденно жестикулировали.

— Я не знаю, что буду делать в доме другого мужчины. Я так боюсь скуки. В особенности если муж — суровый человек. Большинство мужей очень строги с женами. С десяти лет отец разрешал мне помогать ему с работой. Он — один из богатейших купцов Мекки, и у него много караванов. Я веду большую часть его учетной документации и пишу большую часть его писем и…

У Антонины отвисла челюсть. Она думала, что во всей Аравии найдется не более двух дюжин грамотных женщин — и все они, несомненно, вдовы средних лет…

— Ты умеешь читать? — спросила она.

Рот Рукайи резко захлопнулся. На мгновение ее молодое лицо напоминало Антонине морду мула. Да, красивого мула, но такого же упрямого и волевого.

Однако это выражение быстро ушло. Рукайя опустила голову. И снова ее быстро жестикулировавшие руки скромно лежали на коленях.

— Отец научил меня, — тихо сказала она. — Он настаивает, чтобы все женщины в его семье умели читать. Как он говорит, это нужно, поскольку когда-нибудь они могут стать вдовами, и им потребуется вести дела своих мужей.

И снова слова полились потоком.

— Но, как я думаю, он говорит это просто, чтобы успокоить мать. Она не любит читать. И мои сестры не любят. Они считают, что это слишком трудно. Но я люблю читать, как и мой отец. Мы провели столько прекрасных вечеров, обсуждая прочитанное в книгах. У моего отца много книг. Он их собирает. Мать жалуется, потому что они дорогие, но это единственный вопрос, по которому закон в доме устанавливает отец. Большинство наших книг, конечно, на греческом, но у нас даже есть…

Тогда она замолчала, но ее прервал смех Антонины. Смех продолжался какое-то время. К тому времени, как Антонина прекратила смеяться, вытирая выступившие на глазах слезы, выражение шока на лице Рукайи превратилось в простое любопытство.

— А почему вам так смешно? — спросила она. Антонина потрясла головой.