Окольный путь - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Флинт, Дэвид Аллен Дрейк cтр.№ 104

Пантера кивнул.

Охотник пожал плечами.

— Трудно сказать. Я не очень хорошо знаю… сущность. Давай ее — его? — так называть. Он, этот кристалл, тесно связан с тем, кто послал тебе письмо.

— Ты видел его?..

— О, да. Но ненадолго, учти, совсем ненадолго. Но это был запоминающийся опыт.

Охотник сделал паузу, на мгновение уставился в лес. Затем медленно заговорил:

— Не знаю. Думаю: да. Но на этот вопрос трудно ответить с уверенностью. Потому что, видишь ли, он включает природу души.

Пантера задумался над словами. Затем снова посмотрел на листы и снова прочитал последнюю часть послания. А затем весело рассмеялся.

— Я думаю: ты прав.

Он свернул листы папируса, обернул кожей и засунул за набедренную повязку.

— Похоже, мне снова придется действовать в мире чувств, основываясь только на вере, — заметил он и пожал плечами. — Но пусть будет так.

— Чушь, — твердо сказал охотник. — Только вере? Чушь! — И махнул рукой, словно отмахиваясь от неуверенности. — У нас есть философия, парень! Философия!

На лице охотника появилась улыбка, светившаяся в мрачном лесу, подобно маяку.

— Я слышал, ты сам увлекаешься философией.

Пантера кивнул. Улыбка чуть не слепила.

— И что же? Вопрос с душой не такой уж и сложный в конце концов. По крайней мере несложный, если мы начнем с простой истины. Постоянно изменяющаяся очевидная реальность — это ничто, кроме тени, бросаемой на наше сознание неглубокими, лежащими в основе, неизменяемыми, вечными формами.

Пантера прищурился так, что глаза превратились в щелочки. Сокровище его души в плену — предназначено для удовлетворения похоти зверя — впереди страшная битва — отчаянный побег от погони, уловки и этот… этот… этот полуголый чудной варвар… этот… этот…

— Я никогда в жизни не сталкивался с таким вздором! — рявкнул Пантера. — Детский лепет! — Хвост как бы ударил по земле. — Полный кретинизм!

Он в гневе развел огонь.

— Нет. Нет, мой дорогой, ты совершенно запутался в этом вопросе Майя [45] — пелена иллюзии, которую ты так небрежно называешь постоянно изменяющейся очевидной реальностью, — ничто. Не тень — ничто. Если ты называешь такую пустоту тенью, то это подразумевает…

Пантера замолчал.

— Но я веду себя невежливо. Я не спросил, как тебя зовут.

— Усанас. — Чернокожий гигант приложил руку к груди и слегка склонил голову. — Возможно, я начал тему в не совсем подходящее время. Нужно спасать принцессу, совершать убийства, уводить в сторону погоню, готовить уловки, обманывать и раскрывать обман… И все это, основываясь не на чем-то существенном, а на видении. Возможно…

— Чушь!

Рагунат Рао устроился поудобнее, как пантера устраивается, чтобы сожрать импалу.

— Шакунтала подождет, — объявил он, повелительно махая рукой. — Как я не устаю объяснять этой любимой, хотя и упрямой девчонке: в конце концов роль играет только душа. А что касается остального, то должно быть очевидно с первого взгляда — даже для тебя — что существование самой души предполагает Сущность, Идею. А Сущность, по своей природе, должна быть неделима. А если…

— Чушь! — проворчал Усанас. — Такая сущность… Кстати, это глупый термин — с точки зрения логики, поскольку предполагает то самое, что должно быть доказано. Сама по себе сущность может быть только…

И далеко в ночь, далеко в ночь. Тихий, шепчущий звук в лесу. Слабый, мерцающий свет. Но ничего не видно, кроме двух хищников, спорящих о добыче.

Душа, великая добыча, гигантская добыча, единственная достойная для по-настоящему великих охотников. Великих охотников. Возможно, самых великих в мире, за исключением маленьких человечков в другом лесу, далеко от этих двух. Которые тоже, своим собственным образом, борются за самого гигантского зверя.

Три ночи спустя Ветер Великой Страны пронесся по дворцу Подлого.

Жуткий ветер. Молчаливый, как призрак. Не задел ни одной занавески, не разбил ни одной чашки. Но оставил на своем пути разрушения, подобно урагану. Урагану, прадедушке ярости, поднимаемые которым волны смывают целые берега, разрушая все на своем пути.

На этот раз поднялась неестественная волна. Выборочная в разрушении, узконаправленная и точная.

Дворецкий умер первым, в своей постели. Он быстро отправился на тот свет, поскольку ему и так уже было тяжело от накопившегося жира, подобно ножнам окружающего все тело. Он умер молча, налившись краской, глаза его вылезли из орбит и мертвым взором смотрели на множественные веревки и рычаги, к которым в отчаянии тянулась его рука. К приспособлениям, которые могли бы спасти его, поскольку являлись нервным центром дворца. Эти механизмы могли бы послать сигнал тревоги охранникам-йетайцам, разбудить жрецов и палачей, вызвать слуг.

Удивительные рычаги, сделанные мастерами по художественной обработке металла. Красивые веревки из самого лучшего шелка.

К сожалению, механизмы оказались вне пределов его досягаемости. Они бы все равно были вне пределов досягаемости, даже если бы ближайшая шелковая веревка, та, к которой дворецкий тянулся с особым отчаянием, все еще оставалась на месте. Дернув за нее, можно было бы подать сигнал тревоги в место размещения йетайцев. Но ее не оказалось на месте. Дворецкий увидел ее обрывок, свисавший с потолка. Ее, наверное, отрезали бритвой — судя по свисавшему концу. Или по-настоящему великолепным кинжалом.

Однако дворецкий не успел поразмышлять о том, куда подевалась исчезнувшая веревка. Красивый шелк скрылся в складках жира, окружавших его шею, и сильные стальные руки затянули ее. Он пытался бороться с этими руками с отчаянием и неистовой волей к жизни.

Но это была не та воля, слишком ничтожная, мелкая и жалкая в сравнении с волей, управлявшей невероятными руками. Эта воля могла превратить мякоть в сталь.

И лакей умер так же, как жил. Раздутый до невозможности.

Ветер вылетел из покоев дворецкого. Перед тем как их покинуть, Ветер ненадолго задержался, чтобы обрезать все веревки и вывести из строя все рычаги. И при этом — сверхъестественный ветер! — ни один из многочисленных звонков во всем дворце даже не дрогнул.

Рычаги Ветер выбросил. Веревки оставил при себе. Отличные веревки, шелковые. Они очень понравились Ветру.

Три из них Ветер использовал в следующие несколько минут. Высшие жрецы Махаведы, наблюдавшие за группой обычных жрецов и палачей, недавно приписанных ко дворцу, располагались неподалеку от покоев дворецкого. Их комнаты не были украшены так богато, как его покои, да и замки оказались не такими сложными. Но если бы и оказались, это не сыграло бы особой роли. У дверных замков, независимо от сложности, было не больше шансов противостоять Ветру, чем у одуванчиков урагану.