Юдоль - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Малицкий cтр.№ 62

— Разве ненавидят головой? — удивилась Каттими.

— Всем телом, — рассмеялся Кай и стал расстегивать рубаху.

— Чем ты собираешься заняться до завтрака? — насторожилась Каттими.

— Упражнениями, — ответил Кай и добавил, порадовавшись взгляду спутницы, который напоминал взгляд выпавшего из дупла ясным днем молодого филина: — Да, надо бы вернуть себе былую форму. А то ведь разыщешь себе кого-нибудь поздоровее, побыстрее, половчее, поудачливее.

— А такие разве бывают? — расплылась в улыбке девчонка.

Через полторы недели, когда небо приблизилось, стало багровей обычного и на горизонте даже в ночи стали проступать пики окраинных гор, в которые обращался исход Западных Ребер, Кай уже почти пришел в себя. Слабость еще владела им, но открывшиеся раны вновь затянулись, и внутри изможденного тела обнаружился зверский аппетит. Утолять его, к сожалению, приходилось только дичью да редкими луковицами степного тюльпана, сушеная ягода кончилась в первые дни. Зато улучшилось настроение у Каттими, которая не только обучила Кая всем, или почти всем, возможным насторожам, но и почерпнула у него неизвестное ей умение заговаривать хвою, песок, пепел, все, что можно собрать в кисет, а потом рассыпать за собой, чтобы чувствовать каждого, идущего по твоему следу. Волосы ее чуть-чуть отросли, опустились уже ниже ушей, что позволило девчонке завязать крохотный хвостик на макушке и под его неспешное покачивание то щебетать всякие глупости, то даже напевать какие-то песни. Кай по-доброму посмеивался ее гримасам, а Каттими никак не могла понять, почему он смеется, пока не поняла, что охотник неплохо видит в темноте, и всерьез обиделась, вспомнив, что переодевалась она время от времени, предполагая совсем обратное. Обида, конечно, была мимолетной, а дорога длинной и требовала развлечений. В конце концов Кай предложил девчонке обучать его языку малла. Выяснилось, что язык малла она толком не знает, так, помнит не более сотни слов, точно так же, как и слов кусатара и лами. Зато на языке лапани, таинственных обитателей Холодных песков, чьи старейшины заправляли в недоступной для посторонних крепости Гима, Каттими лопотала довольно сносно, чем и заняла Кая на несколько дней. Впрочем, он все чаще погружался в мучительные размышления, отчего морщины на его лбу почти скрывали давний шрам, а зеленые глаза и в самом деле были близки к тому, чтобы изменить цвет. Иногда ему чудился далекий отзвук рога или стук копыт, он поднимал руку, и Каттими умолкала, но пока что все тревоги были напрасными. Вдобавок больше не появлялся и ночной летун.

— Его не будет больше, — наконец решил Кай. — Он понял, куда мы идем, и будет ждать нас там. Конечно, если мы ему нужны. Но это вовсе не отменяет осторожности. Ничего, пока что можно еще болтать и петь.

Каттими пришлось замолчать в тот день, когда зубцы гор стали отчетливыми, а утренняя степь взбугрилась холмами, которые чем дальше, тем гуще курчавились лесом.

— Дальше ни звука, — предупредил Кай и направил лошадь к зеленой кромке, которой словно и близящаяся зима была не зима.

— Через лес пойдем? — тревожно прошептала Каттими, на что Кай подозвал ее к себе, наклонился и, щекоча губами ухо, прошелестел:

— Хочешь быть незамеченной — не будь заметной.

— Кто это сказал? — понизила голос Каттими.

— Тебе я. — Кай вдохнул, смакуя девичий запах, затем добавил: — Мне мой отец. Приемный отец.

Он на мгновение закрыл глаза, представил, каково когда-то было его приемному отцу топтать дороги Текана, не имея глаз, и постарался почувствовать, «разглядеть» лес. Опасность была, но не только в лесу. Она стыла в земле, неслась над землей с ветром, багровела небесами, блекла тусклым пятном солнца. Она была всюду и нисколько не сгущалась впереди. Это и успокаивало и тревожило одновременно.

— Вперед, — негромко вымолвил Кай и снова тронул лошадь. — Думаю, отложим привал до вечера. По лесу сможем идти и днем. Но ты можешь спать в седле. Только не вздумай храпеть.

— Когда я храпела? — возмутилась Каттими.

Лес удивил теплом. Только что холодный сырой ветер пронизывал тела путников до костей, и вот — ветер утих, висевшая в воздухе сырость развеялась, а хрустящие под копытами лошадей золотые листья словно наполнили лесные своды светом. Где-то высоко, среди прозрачных ветвей, зашуршали крылья, донесся птичий щебет, и стало еще светлее. Но не от птичьих трелей. Кай обернулся и увидел на лице Каттими улыбку. Улыбнулся сам, понял, что болезнь и в самом деле отступила, и махнул спутнице рукой — медлить не следовало. Сама Туварса, как и изрядная часть берега, укрываясь за невысокой грядой гор, почти не знала снежной зимы, но даже и этот чудесный лес должен был в скором времени заснуть, погребенный под снегом.

Путь через лес занял еще неделю. В конце ее Кай вывел отряд на едва приметный тракт, что петлял вдоль подмывающей корни гор речки Туварсинки, которая брала исток из-под самого Сакхара, но трактиров на этом пути не оказалось, а ни в одной из деревень кров найти так и не удалось. Все селения окружали свежесрубленные, обложенные камнем частоколы, на вышках тянули тетивы молодые стрелки, у ворот щетинились копьями селяне постарше. Перекликнувшись с очередным дозором за сотню шагов, ближе его грозили утыкать стрелами, Кай хмуро отправил коня дальше по тракту.

— Чего они все боятся? — спросила Каттими. — Разоренных деревень мы не видели, да и за неделю пути через лес пустотных тварей не встретили ни одной? Понятно, что граница Текана близка, но мы же не похожи на приделанных?

— Не хотят рисковать, — буркнул Кай, который с трудом разобрал то, что прокричал ему на местном наречии последний дозорный. — Говорят, что и здесь приделанные другими стали. Пока он тебя за горло не схватит, и не поймешь, что приделанный. Оттого и спокойно стало в лесу и на дороге, что Пустота Текан под себя по-иному подгребает. Словно не поживиться хочет, а корни пустить. Теперь и кровь на воротах Туварсы не пускают путникам — без толку: обычная на простой взгляд у приделанных стала кровь, не отличишь.

— И как же они сберегаются? — удивилась Каттими.

— Говорит, что колдуны на воротах дозор несут, — ответил Кай. — В городе их вроде немало, но я куда ни тыкался — вместо истинного умения спесь и дешевые фокусы. Поверь бывшему циркачу, за все то время, что я топаю дорогами Салпы, тех, кто чего-то может, можно было счесть на пальцах рук. И ты в их числе, кстати. Но на самом деле раньше со всего Текана колдуны да ворожеи в Туварсу уходили. Потом, наверное, прятались по окраинным улочкам, раз уж я до них не добрался. Сурна — самый дальний клан, смотрители тут не лютовали никогда. Пустота смотрителям — тот же господин, а всякий из приклоненных хочет господину своему кланяться так, чтобы тот плетью его не достал. А край Текана у Туварсы немногим дальше, чем у Сакхара. Припекает, когда пламя близко. Так что есть колдуны в Туварсе, есть. Только даже они вроде бы не всякого приделанного могут разглядеть. Оттого и стражники повсюду, и селяне с копьями и луками. Не все гладко в Туварсе и окрестностях. Лютует кто-то ночами.