Баллада о байкере - читать онлайн книгу. Автор: Олег Силин cтр.№ 64

– Змей, давай бок забинтую.

Рана сразу же дала о себе знать; пока не вспоминал о ней – как будто не было. Я стянул куртку и позволил Юсу обработать бок антисептиком. Не отрывая глаз от трассы, спросил:

– Оттмар, наш товарищ не сможет ехать. Мы можем погрузить его к вам? Не оставлять же его тут.

– Можете. Но только до Вологды.

– Да, разумеется. Ингвару надо в больницу.

Я отдал «Роршах» Дэйзи, подхватил вместе с Юсом прибалта, помог ему забраться в кабину «Фрайта» на спальное место. Ингвар, почувствовав спиной лежанку, слабо улыбнулся и тут же отключился.

Под надзором Райцингера «Априлия» разместилась в фуре. Я украдкой позыркал по сторонам. Действительно, похоже на склад высокотехнологичного оборудования. Дитрих указал на дверь и сам занялся крепежом. Я выбрался из прицепа, подошел к Дэйзи. Она, не меняя позы, смотрела на трассу.

– Лер.

Волосы девушки слабо шевелились от легкого ветерка. Я зашел чуть вперед. В глазах Дэйзи стояли слезы, а губы дрожали.

– Лера?

Она всхлипнула.

– Змей. Это конец. Пока все там вертелось, я думала лишь о том, как выжить. Потом – как сбежать, как помочь Ингвару. А сейчас…

– Сейчас подумай, как нам добраться до Вологды и что делать с этими чертовыми дойчами.

– Угу, – Лера промокнула глаза. – Ты перчатку потерял.

– Ерунда.

Девушка отвернулась от дороги, подошла к «Харлею». Отделила переходники, усилитель и разгонные блоки, спрятала их. Сунула ударник в кобуру. Взяла шлем в руки.

– Змей.

– Да?

– Я подумаю над Вологдой и всем остальным. Но вечно прятаться невозможно. Уж я это знаю. Рано или поздно новые мысли приходится додумать до конца.

Не дожидаясь ответа, она натянула шлем. Луч отразился от серебристого иероглифа на темно-вишневом фоне.

Сбоку заурчала «Ява» – Юс готов. Я надел шлем.

– Так, ребята, я впереди, Дэйзи становится на место Ингвара. Оттмар, у вас есть оружие?

– Да.

– Будьте любезны, поглядывайте на правую сторону.

Терминал в Вологде расположен на берегу речки Золотухи, туда мы добрались уже в сумерках. Оставив Дэйзи и Юса устраивать немцев и байк латыша, я уехал вместе с Ингваром в больницу.

«Скорая» привезла в местную «неотложку». Байкера оказалось не так уж просто госпитализировать, но злость и упорство победили. Ингвара поместили в отдельную палату, врач клялся-божился, что присмотрит за пациентом в лучшем виде. Я оплатил дополнительный полис на лечение и поднялся к товарищу.

Ингвара готовили к обследованию. Латыш держался молодцом. Завидев меня, он кивнул, приглашая подойти. Я наклонился над ним.

– Змей. Попрос-сии, чтобы они вышли. На одну мин-нуту.

Пришлось выгнать медсестер из палаты.

– В машине. Как поехали, я очнулся. Слушал. Они говорили по-немецки, я немного понимаю. Змей. Немцы хотят нас убить.

Я дернулся. Конечно, такое предположение уже приходило в голову. Но вот так узнать, что все правда…

– Не мог понять, когда и как. Извини. Вроде бы не на дороге. Будьте осторожны.

– Ты, главное, выздоравливай, – я сжал его руку и сглотнул горячий комок. – Мы справимся. Спасибо.

Ингвар слабо улыбнулся.

– «Ауксас Драконас». Тогда мы вели конвой из двух трэков. Водителями были Шолль и Райцингер. Я вспомнил.

– Мы будем осторожны вдвойне.

Медсестры вернулись в палату, вместе с ними зашел врач. Даже блики от лампы на его очках говорили: пора и честь посетителю знать.

– Все, Ингвар, ноут у лечащего, о байке мы позаботимся, вернемся из Архангельска – навестим.

На повестке вечера два неприятных дела: пересказать ребятам информацию от Ингвара и разослать в главные офисы описание нового типа засады.

Юстиниан вычурно ругался, Дэйзи отнеслась философски, мол, всего лишь на одного желающего нас убить больше. Она устроилась на диванчике, заложила руки под голову и задумчиво исследовала трещинки на кремово-сером потолке. В наушниках у нее играла какая-то классическая опера.

Сашка доводил нож. Клинок медленно скользил по кожаному ремню.

– Змеюка, а, Змеюка? Слушай, может, испортим как-нибудь Шоллю праздник?

– Испортим. Не будем же мы покорно ждать смерти.

– Не, а правда, Змеюка. Давай, я не знаю… столкнем их в озеро. Или разорвем контракт. Ты под неустойкой подписывался?

– Сань, мы ж не на гражданке. У байкеров контракты не разрываются. Я таких случаев не знаю.

– Так не разрываются или не знаешь?

– Парни, – Дэйзи открыла глаза, – вы или потише, или на воздух выметайтесь с разговорами.

– Нет в тексте такого пункта.

– А форс-мажор есть?

– Да что может быть форс-мажором?

– Парни, – Лера приподнялась на локте, – дайте мне устроить вечер меланхолии. Сегодня не меньше половины моих идеалов развалились в хлам. Не рушьте веру в человечество – выметайтесь.

– Цветочек, да ты оратор! Ораторесса! – воскликнул Юс, увернулся от тяжелого ботинка и с хохотом выскочил в коридор.

Я подхватил ноут, улыбнулся Лере.

– Не жди, что предложу остаться, – в уголках ее губ появились ямочки, – настроение сейчас неумолимо.

Сделал два шага, открыл дверь.

– Сейчас?

– Угу. Сейчас. А теперь иди.

Рапорт я писал очень долго. Воспоминание о лже-байкерах жгло изнутри и разрывало душу. В широкое дуло пистолета вместилась целая жизнь – с устоявшимися правилами, можно даже сказать – рефлексами. Описать произошедшее сухими словами – не так сложно и не так страшно. Фура, положение тел, цвета фиктивного байк-клуба, засада в подлеске, перекрестный огонь, отход команды (так и просится эпитет «панический»), ранения, потерь нет. Испытание – мысленно вновь дожить до фразы «потерь нет».

Белое лицо Ингвара. Трясущиеся руки Дэйзи. Вопль Юстиниана.

Палец дрожал над кнопкой, курсор равнодушно моргал над иконкой «отправить». Набору пикселей все равно. Я мог медлить сколько угодно, но от судьбы не уйдешь.

Тихий щелчок. Письмо отправлено.

Ветер гонял обрывки бумаги и прочий мусор, озеро встречало свинцовыми бликами, хмурая черная трасса уводила на северо-запад. Из низко нависших туч готовился пролиться тяжелый холодный дождь. Ныло в боку, холод пробирался под куртку и кусал рану.

Я открывал конверт, Дэйзи и Юс замыкали, держа двойное расстояние от фуры – на случай, если немцы начнут чудить. Кабина «Фрайта» на мониторе выглядела воплощением серой обреченности. Из правого окна торчал ствол: Дитрих поглядывал на обочину. Этот же ствол через минуту, час или день мог повернуться мне в спину.