Эта безумная Вселенная - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Фрэнк Рассел cтр.№ 267

Стив Рэндл нахмурился и серьезно ответил:

— Тут что-то нечисто. У них был такой вид, точно они с надеждой приветствуют богатого дядюшку, больного оспой. Хотят, чтобы их упомянули в завещании, но не хотят остаться рябыми. — Он посмотрел на Бентона. — А ты как думаешь, грязнуля небритый?

— Я побреюсь, когда нахальный ворюга вернет мне бритву. И я не собираюсь думать, пока не соберу нужных данных. — Открыв замаскированную нишу чуть пониже кнопки, Бентон вынул оттуда шлем из платиновой сетки, от которого отходил тонкий кабель. — Эти-то данные я сейчас и усвою.

Он закрепил на себе шлем, тщательно поправил его, включил какие-то приборы в нише, откинулся на спинку кресла и, казалось, погрузился в транс. Остальные заинтересованно наблюдали. Бентон сидел молча, прикрыв глаза, и на его худощавом лице попеременно отражались самые разнообразные чувства. Наконец он снял шлем, уложил на место, в тайник.

— Ну? — нетерпеливо сказал Рэндл.

— Полоса частот его мозга совпадает с нашими, и приемник без труда уловил волны мыслей, — провозгласил Бентон. — Все воспроизведено в точности, но… прямо не знаю.

— Вот это осведомленность, — съязвил Гибберт. — Он не знает!

Не обратив внимания, Бентон продолжал:

— Все сводится к тому, что туземцы еще не решили, любить ли нас или убить.

— Что? — Стив Рэндл встал в воинственную позу. — А с какой стати им убивать нас? Мы ведь не сделали им ничего плохого.

— Мысли Дорки рассказали нам многое, но не все. В частности, рассказали, что с годами Фрэйзера почитали все больше и больше, и в конце концов это почитание переросло чуть ли не в религию. Чуть ли, но не совсем. Как единственный пришелец из другого мира, он стал самой выдающейся личностью в их истории, понимаете?

— Это можно понять, — согласился Рэндл. — Но что с того?

— Триста лет создали ореол святости вокруг всего, что говорил и делал Фрэйзер. Вся полученная от него информация сохраняется дословно, его советы лелеются в памяти, его предостережениями никто не смеет пренебречь. — На какой-то миг Бентон задумался. — А Фрэйзер предостерегал их: велел опасаться Земли, какой она была в его время.

— Велел он им при первом же случае снять с нас живых кожу? — осведомился Гибберт.

— Нет, этого он как раз не говорил. Он предупредил их, что земляне, те, которых он знал, сделают выводы не в их пользу, это принесет им страдания и горе, и может случиться так, что они будут вечно сожалеть о контакте между этими двумя планетами, если у них не хватит ума и воли насильно прервать его.

— Фрэйзер был стар, находился в последнем путешествии и собирался пустить корни, — заметил Рэндл. — Знаю я таких. Еле на ногах держатся, ходят вооруженные до зубов и считают себя молодцами, а на самом деле весь заряд давно вышел. Этот тип слишком много времени провел в космосе и свихнулся. Пари держу, что ему нигде не было так хорошо, как в летящем звездолете.

— Все может быть, — с сомнением в голосе допустил Бентон, — Но навряд ли. Жаль, что мы ничего не знаем об этом Фрэйзере. Для нас он только забытое имя, извлеченное на свет божий из письменного стола какого-то бюрократа.

— В свое время и я стану тем же, — меланхолически вставил Гибберт.

— Так или иначе, одним предупреждением он не ограничился: последовало второе — чтобы они не слишком-то спешили нас отвадить, ибо не исключено, что тогда они потеряют лучших своих друзей. Характеры людей меняются, поучал Фрэйзер туземцев. Любое изменение может послужить к лучшему, и настанет день, когда Шаксембендеру нечего будет бояться. Чем позднее мы установим с ними контакт, утверждал он, тем дальше продвинемся на пути к будущему, тем выше вероятность перемен. — Бентон принял озабоченный вид, — Учтите, что, как я уже говорил, эти взгляды стали равносильны священным заповедям.

— Приятно слышать, — заворчал Гибберт. — Судя по тому, что Дорка наивно считает своими затаенными мыслями — а может, то же самое думают и все его соотечественники, — нас либо вознесут, либо перебьют, в зависимости от того, усовершенствовались ли мы, по их разумению, и соответствуем ли критерию, завешанному чокнутым покойником. Кто он, собственно, такой, чтобы судить, дозрели мы до общения с туземцами или нет? По какому признаку намерены определить это сами туземцы? Откуда им знать, изменились ли мы и как изменились за последние триста лет? Не понимаю…

Бентон перебил его:

— Ты попал своим грязным пальцем как раз на больное место. Они считают, что могут судить. Даже уверены в этом.

— Каким образом?

— Если мы произнесем два определенных слова при определенных обстоятельствах, то мы пропали. Если не произнесем, все в порядке.

Гибберт в облегчении рассмеялся.

— Во времена Фрэйзера на звездолетах не устанавливались мыслефоны. Их тогда еще не изобрели. Он не мог их предвидеть, правда?

— Безусловно.

— Значит, — продолжал Гибберт, которого забавляла простота ситуации, — ты нам только скажи, какие обстоятельства представлял себе Дорка и что это за роковые слова, а мы уже придержим языки и докажем, что мы славные ребята.

— Все, что зарегистрировано насчет обстоятельств — это туманный мысленный образ, указывающий, что они имеют какое-то отношение к этому самому храму, — объявил Бентон. — Храм определенно будет испытательным участком.

— А два слова?

— Не зарегистрированы.

— Отчего? Разве он их не знает? — чуть побледнев, спросил Г ибберт.

— Понятия не имею, — Бентон не скрывал своего уныния. — Разум оперирует образами, значением слов, а не их написанием. Значения облекаются звуками, когда человек разговаривает. Поэтому не исключено, что он вообще не знает этих слов, а может быть, его мысли о них не регистрируются, потому что ему неизвестно их значение.

— Да это ведь могут быть любые слова! Слов миллионы!

— В таком случае вероятность играет на нас, — мрачно указал Бентон. — Есть, правда, одна оговорка.

— Какая?

— Фрэйзер родился на Земле, он хорошо изучил землян. Естественно, в качестве контрольных он выбрал слова, которые, как он считал, землянин произнесет скорее всего, — а потом уж надеялся, что ошибется.

В отчаянии Гибберт хлопнул себя по лбу.

— Значит, с утра пораньше мы двинемся в этот музей, как быки на бойню. Там я разину пасть и не успею опомниться, как обрасту крылышками и в руках у меня будет арфа. Все потому, что эти меднолицые свято верят в западню, поставленную каким-то космическим психом. — Он раздраженно уставился на Бентона. — Так как, удерем отсюда, пока не поздно, и доложим обстановку на базе? Или рискнем остаться?

— Когда это флот отступал? — вопросом же ответил Бентон.

— Я знал, что ты так ответишь.

Гибберт покорился тому неизбежному, что готовил им завтрашний день.