— Что у тебя за бойцы, если их так легко взять можно? — с неудовольствием пробормотал майор.
Настала очередь обижаться командиру разведчиков.
— Дело не в них, дело в Матвееве, — сердито проговорил он. — Этот из боевых, он такую подготовку прошел, что роты обычных дуболомов стоит или взвода иного спецназа. Так вот он Славку скрутил и допрашивал, а потом ему лапшу всякую на уши вешал.
— Про что? — поинтересовался Александр Александрович.
— А про Сына зари.
— Я слышал о нем. Ваши люди передают из уст в уста рассказы о его чудесах, — протянул отец Павел. — Якобы он видит будущее, имеет власть над животными, обладает способностью исцелять.
— Вот именно, что «якобы»! — резко сказал Дериев. — Мы собрались тут обсуждать серьезные дела, а не фантастику. Сказки и бредни не помогут возродить цивилизацию, для этого нужна правильно организованная идеология. И она у нас будет.
— Истинно так, — кивнул священник. — Учение Христово одолеет любой соблазн, всякое измышление диавольское. А то, что говорит этот Сын зари, внушено ему врагом рода человеческого.
— Ну, как хотите. Только мы еще намучаемся с этим Сыном зари, вот увидите, — пробурчал Василич и с недовольным видом сложил руки на груди.
— Так сделай, чтобы не намучались. — Майор посмотрел на командира разведчиков так, как он умел — чтобы собеседник почувствовал вину, а потом забегал, точно ужаленный. — Отыщи логово, где он прячется, оно не может быть далеко, и притащи мерзавца сюда. Так, что еще?
— Я не закончил, — поднял руку бывший прораб.
Пришлось дослушать его нудный доклад и лишь затем перейти к делам более веселым. Первый молебен в восстановленной церкви назначили на завтра, для чего отменили утренние работы, да еще на полдень определили время для показательной казни — расстрела троих преступников.
— Может быть, проявите милосердие? — осторожно поинтересовался отец Павел.
— Нет, — покачал головой Дериев. — Сейчас время не милосердия, а жесточайшей дисциплины.
Один из тех, кто завтра лишится жизни, попытался бежать, другие двое отказались работать. Если позволить таким поступкам остаться безнаказанными, то коммуну охватит хаос, и они никогда не возродят цивилизацию.
— Новые люди есть? — спросил майор у Василича, когда обсудили вопрос насчет бани за Советским рынком.
Если не запустить ее в ход, то неизбежно возникнут эпидемии.
— Трое, — сообщил глава разведчиков. — Две женщины, и еще один… батюшка.
И он иронично глянул в сторону отца Павла.
— Неужели Господь посылает мне собрата по духовной брани? — спросил тот и перекрестился.
Дериев в очередной раз напомнил себе, что пусть этот поп ему не нравится, без него не обойтись. Нельзя содрать с него рясу и загнать в созданную несколько дней назад команду ассенизаторов.
— Ладно, это без меня, через Панкратова. — Он кивнул на заместителя, ответственного за «кадровую политику», после чего поднялся, давая всем понять, что совещание закончено.
Хватит на сегодня работать, пора отправиться к себе, туда, где его ждет бутылка выдержанного коньяка и девчонка из особой «бригады». Красивая, вымытая, умелая и на все готовая.
Цивилизация цивилизацией, а отдыхать тоже нужно.
* * *
— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, — проговорил Кирилл, и фразу эту повторили остальные.
Все, кроме одного.
Смолчал пришедший сегодня со стороны площади Сенной грязный и заросший щетиной мужик по имени Григорий. Около магазина «Евро» он наткнулся на Федора и после короткого разговора попросился к ним, сказав «ну его в задницу, надо жить как человек».
Как выяснилось позже, после пробуждения он перебирался из дома в дом, из квартиры в квартиру, прятался от хищников и выискивал что-то съедобное. Похудел, одичал, несколько раз встретил других людей, но не обрадовался, а предпочел укрыться.
Кириллу показалось, что Григорий слегка тронулся умом.
Сейчас он сидел, оторопело моргая и пытаясь понять, что за ерунда творится вокруг, и мысли его читались на лице — они все что, с ума сошли, и чего за ересь несет этот молодой хрен, и кто он вообще такой, на батюшку вроде не похож…
— Тот же, кто отпал от Отца, преисполненный силы, родился от Осознания и Материи, родился извивающимся, подобно зарнице, отраженной в бесконечных водах неизмеримой глубины, — продолжал говорить Кирилл.
Сегодня ему предстояло рассказать о Демиурге, злом творце гностических текстов, создавшем мир и человека. Что самое неприятное — относящиеся к нему знания в голове перемешались, подходящих цитат вспомнить не удалось, и поэтому он импровизировал, сочинял на ходу, отталкиваясь от того, что помнил.
Тимоха шуршал карандашом по бумаге, прочие слушали с напряженными физиономиями, щетинистая челюсть Григория отвисала все больше и больше, лоб усиленно морщился.
— Проникните же в смысл речи апостола Филиппа, некогда написавшего «мир произошел из-за ошибки», — говорил Кирилл, изображая полную увлеченность собственной речью и в то же время внимательно наблюдая за слушателями, — ибо ошибка эта есть на самом деле грех, ведь тварь пожелала сравняться с творцом, Отраженный завистливо возмечтал стать вровень с Первым Светом, с тем, кто создал его. Он сотворил тюрьму для детей света и облек их в одежды кожаные, он, тот, кого именуют Вторым Светом, сказал тем властям, что были с ним: «пойдем, создадим человека по образу и подобию Бога, дабы его образ мог стать светом для нас». И они создали общими силами по знакам, что были даны им, и каждая из властей дала знак и вид образа, увиденного в своей душе…
И снова он цитировал «Апокриф Иоанна» и про себя смеялся, как, должно быть, забавно это выглядит — вроде бы нормальный, разумный молодой человек несет что-то очень похожее на бред сумасшедшего.
Что за «власти» или «архонты» помогали Демиургу, он объяснит в следующий раз, а сегодня пусть поломают головы.
— Но ничего не происходит вне воли Отца, — тут Кирилл покачал головой и изобразил торжествующую улыбку, — и как говорит апостол: «архонты думали, что они делали то, что они делали, своей силой и своей волей. Но Дух святой втайне совершал все через их посредство, как он желал»…
А это уже «Евангелие от Филиппа», заумная и невнятная писанина, где можно отыскать цитату на любой случай. Да и растолковать ее так, как нужно тебе. Вряд ли хоть один из учеников Христа имел отношение к ее созданию. Тут постарался некто, желавший примазаться к славе того, кто был распят на кресте.
И, пожалуй, хватит мудрых рассуждений — народ начинает скучать.
Пора перейти к вещам конкретным, и тут лучше всего подойдет другое поддельное евангелие — от Фомы.
— Но злоба их велика! — Кирилл указал вверх, затем повел взглядом по сторонам, показывая, что «архонты», они же «власти», прячутся вокруг и только ждут случая устроить какую-нибудь гадость. — Поэтому блажен человек, который знает, в какую пору приходят разбойники, поэтому он встанет, соберет силы и препояшет свои чресла, прежде чем они придут.