Фатум. Сон разума - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Глумов cтр.№ 42

Машу перехватили у «Фатума».

— Мария? — оператор наводит камеру на нее.

Девушка смотрит сквозь него тусклыми стекляшками глаз, ее лицо напоминает алебастровую маску.

— Мария, с вами все нормально?

— Вы кто? — спрашивает она без выражения, поправляет пушистый белый шарф, завязанный поверх пуховика, дергает помпоны на шапке.

Голос Машин, и в то же время чужой, безразличный. Что они с ней сделали? Посадили на транквилизаторы?

— Пропустите меня, пожалуйста, — прошелестела она и повела плечом, в углу рта надулся и лопнул пузырек слюны.

Оператор не уступает дорогу, называет имя Ника, но Маша принимается рыдать, как трехлетний малыш — громко, отчаянно, трет кулачками глаза и кривит разинутый рот.

— Отпустите, отпустите, отпусти-и-ите!

Розовые щеки блестят от слез, нос покраснел.

Маша стягивает шапку. Голова забинтована. Маша кричит:

— Он меня обижает, не пускает, не пускает! Дайте выйти, я к папе!

Конец съемки.

Поздно. Ник с силой сдавил виски. И в это пытались превратить его? Такую счастливую жизнь обещал Нику Реут в обмен на послушание?

Ник больше не пойдет в «Фатум». Ник обнародует документы, предаст дело огласке. И пусть только попробуют кого-то убить или свести с ума. Он уже переступил черту, и теперь единственный способ выжить и восстановить справедливость — бить первым, кричать на каждом углу. Почему-то Ник был уверен: пока он на виду — не тронут. Не посмеют.

Он отослал Стаса и набросился на работу с азартом обреченного.

Гости начали прибывать еще с вечера, поэтому Тимур Аркадьевич ночевал в загородном гостиничном комплексе, где планировалась конференция. В лесу недалеко от МКАД под надежной охраной забора, видеокамер, людей с оружием скрывались коттеджи, бар и казино, отдельный «банкетный зал» — пафос, «русский стиль», все для дорогих иностранцев.

Аренда обошлась недешево, но финансовые вопросы не волновали Реута. А волновал его Главный, прибывший в комплекс в пять утра.

У каждого свои причуды, Главный обожает доставлять неприятности подчиненным. Он приехал с размахом: два джипа охраны, полиция, «мерседес», набитый мордоворотами, меж которых затерялся тщедушный старик.

Самое влиятельное существо в России. Одно из самых влиятельных в мире.

Тимур Аркадьевич представил стеклянные глаза и пергаментные лица гостей и поежился. Ядерной боеголовкой бы всех разом накрыть.

Ненависть его была сильна как никогда. Тимур Аркадьевич, неподвижный под плетью ледяного ветра, под прицелом фонарей, стоял у главного входа. Охрана мялась поодаль.

Кортеж затормозил с визгом, высыпали на расчищенный асфальт мордовороты. Один из них распахнул заднюю дверцу бронированного «мерса» и подал Главному руку. Старик выбрался.

Тимуру Аркадьевичу тут же стало худо: он встретился с Президентом взглядом.

…дивный новый мир, интеграция, ассимиляция. Праздник. Победа…

Противный привкус у видений Главного: затхлый, как у несвежей воды из пруда.

— Приветствую. — Реут пошел рядом с Главным. — Все готово, все под контролем. После завтрака начнем. Гости останутся довольны.

— Знаешь, что бы я предпочел, Тимур? — проскрипел старик. — Собрать только своих в моем доме, в части, за забором. Председатель не может уже выезжать.

— Как его здоровье?

Главный шагал — прямой, будто палку проглотил.

— Какое там здоровье… Нет у него ни сил, ни здоровья уже. Оставил на врачей, а сердце, — сухой, едкий смешок, — не на месте. Все-таки мы очень долго были бок о бок. Вместе. Мы «Фатум» создали, а теперь он уходит. Освобождает место для молодежи. Трудно мне с вами, юнцами.

Тимур Аркадьевич насмешку проглотил и намек понял.

— Пассионарий твой будет?

— Он еще болен. Его не будет. Он под контролем. Терапия позволила снизить КП и стабилизировать состояние.

— Не ошибись, — предупредил Главный. — Тебе сейчас нельзя ошибаться, Тимур. Скоро, очень скоро ты займешь место Председателя.

— Именно поэтому мне нужен преемник. Каверин напоминает меня в молодости.

Тимур Аркадьевич подал руку Главному, помог вскарабкаться по ступенькам к двери коттеджа для особо важных персон. В гости Главный его не пригласил, да Реут и не рвался. Ему еще предстояло работать — и до завтрака, и после. И так до вечера среды под аккомпанемент Лениных звонков. Отказался взять жену на мероприятие — огреб скандал и вагон подозрений. Теперь она жить не даст.

Тимур Аркадьевич еще несколько минут постоял на крыльце, вдыхая морозный воздух. А потом телефон разразился трелью и пришлось приступать к работе.

* * *

Первый доклад читался на немецком. Тимур Аркадьевич слушал перевод синхрониста и смотрел на коллег.

Фриц бубнил о методиках определения КП в раннем возрасте. Кто-то не выдержал — захрапел.

Основные вопросы будут решаться не в залах, нет. И не на симпозиумах. За закрытыми дверями, с рюмкой коньяка в руке, в запахе сигар, пепел падает на пол, пепел усыпает лацканы пиджаков… Тимур Аркадьевич крепко зажмурился и потер уши — помогает взбодриться. Синхронист бубнил без интонаций. Допуск у него, конечно, соответствующий, но переводчик не понимает, о чем говорит. Его мыслительный процесс отключен (при многолетнем стаже это заметно — профессиональная деформация, человек перестает думать в принципе). Сейчас синхронист — не более чем передающее устройство. В ухо влетело, изо рта вылетело, ни за одну извилину не зацепилось.

Ожидание. Самое интересное начнется после обеда.

Интересно, что происходит в отдельном здании, где собрались Президенты? Им не нужны переводчики, да и не выдержит человек в такой атмосфере, свихнется.

Ожидание.

Тимур Аркадьевич Реут выдернул наушник и вслушался в речь немца. За много лет он так и не смог избавиться от предубеждения, от ненависти к нации в целом. Фрицы. Фашисты. Лающий, неприятный язык. И воспоминания он будит страшные, черные.

* * *

В штабе царило оживление: знакомые и не очень люди стекались, как крысы на звуки флейты, толпились под дверью кабинета. Доносились распоряжения Коня — парень быстро учился, взрослел. Одышливый Михаил докладывал о вновь прибывших — лидерах еще не до конца сформированных ячеек; бедняга устал выписывать им пропуска.

Ник, сканирующий документы, кожей чувствовал напряжение. Его рука лежала на красной кнопке, и он планировал развязать войну.