Комендант мертвой крепости - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аренев cтр.№ 31

Работа продвигалась неплохо. Каждую неделю Хромой являлся в город, учил местных детей языкам, а затем поднимался на третий этаж, в библиотеку храма.

Храм был старый, говорили, будто построен ещё до Безмолвия. Выглядел, впрочем, как обычный захолустный Рункейров дом: похожее на бутон цветка, громадное по здешним меркам сооружение, украшенное снаружи многочисленными скульптурными сценками из ранней истории Палимпсеста. Сюжеты скорее угадывались, поскольку головы-руки-ноги большей частью были отбиты. Чудом сохранилось лишь несколько скульптур над входом: плоский, воздевший над головой клешни сургатай, всадники на бархагах да шулданай, который, распахнув кожистые крылья, держал в когтистых лапах чьё-то надломанное тело. Один рог, впрочем, и у него был обломан.

Перед храмом раскинулся рынок, вечно галдящий и смердящий, Сивриму он казался чем-то вроде струпьев, которые давно пора бы счистить с площади. Впрочем, весь город представлялся ему таким вот болезненным нарывом, что набухает и всё никак не взорвётся.

Примиряло лишь то, что в храме жила Синнэ, Синнэ зеленоглазая.

Поначалу она показалась Сивриму недалёкой и слишком резкой. Тогда, в склепе, воспринял её скорее как… да ладно, что уж теперь: как один из вариантов. Немногочисленных, в общем-то.

Потом из-за неожиданного прихода ветров она с градоправителем осталась в Шандале и была единственной из местных, кто более-менее часто наведывался в Полую Кость. Помогала советом и просто дружеским участием.

Иногда ему казалось: за всем этим — за улыбками и советами — стоит нечто большее. То ли издёвка, то ли искренняя симпатия. Всё же, убеждал себе, я тут лицо новое и, всё же, не урод. (Бородку подстригал каждый день, ровнял, расчёсывал.)

Кое-что разузнал о ней. Рано лишилась матери, детство провела в Шандале, потом переехала — сбежала? — в храм. Одному незадачливому ухажёру, говорили, сломала пару пальцев. Другому ничего не сломала, но надолго отбила желание и возможность волочиться за юбками.

А её голос!.. Сводила им Сиврима с ума.

Конечно, выглядело всё как в книгах: он, она, суровый отец между ними. Наверняка обратила внимание, что Сиврим часто ездит в город; не могла не догадаться зачем.

«Всё как в книгах»? Так ведь книги рассказывают о жизни, о том, как всё и бывает (убеждал он себя). И продолжал ездить в храм, не зная, как к ней подступиться. Ожидая повода, удобного случая.

В храме, конечно же, нашёл её и сегодня.

— …В этом-то и беда, — объяснял алаксар Синнэ.

Они стояли возле широченного исцарапанного стола и разбирали содержимое одного из сундуков, что хранились в дальнем углу, за лабиринтом стеллажей. Сиврим однажды вместе с Хромым отволакивал такой сундук на место — и удивился, сколько их там, узких, узорчатых, похожих на домовины. Библиотекой и в лучшие-то времена не часто пользовались, а теперь и подавно. Алаксарские же архивы вообще никого не интересовали.

— Неудивительно, — продолжал объяснять Хромой. — Документы собирали в спешке, складывали всё подряд, всё, что казалось сколько-нибудь важным. Да вы и сами знаете, мало кто думал о книгах. Это большое везение, что вообще хоть какую-то часть удалось спасти.

— Так в чём же тогда «беда»? — спросил Сиврим, подходя к столу. Он приветственно кивнул Хромому, почтительно — изумрудноглазой Синнэ. Как и всегда, одета была неброско, но он не мог оторвать от неё взгляда.

— Я уже говорил: сваливали всё в кучу, спешили. А теперь — поди разбери, где что. Их ведь ещё потом во Вратах, когда перекладывали в сундуки, смешали. В итоге: вот, пожалуйста, рядом лежат отчёты о закупках пеньки обителью Обоеруких и копии с «Гимна творения» вакихандов, перевод на алаксарский, с комментариями, которые, собственно, одни и интересны. — Хромой отложил потрёпанный фолиант в корзину, заполненную почти доверху.

Сиврим указал на неё:

— День прошёл не зря?

— В первую очередь — благодаря госпоже Синнэ, которая любезно согласилась…

— Ерунда! Это вы любезно согласились обучать меня алаксарскому, — Синнэ сердито посмотрела на Хромого, как будто тот обвинил её в чём-то недопустимом. — Вы честно и старательно выполняете обещанное, детям вы нравитесь, родители довольны.

— Ну, теперь уж вы говорите странные вещи. Почему бы я должен был вести себя иначе?

— Я вас вынудила проводить занятия.

Хромой улыбнулся:

— Сударыня, меня нельзя вынудить. И никого из андэлни нельзя: всех нас Праотцы наделили свободной волей, а значит, все мы — хозяева собственных мыслей и поступков.

— Дешёвая философия! — Синнэ отмахнулась с нешуточным раздражением. Была сегодня какой-то раздёрганной, нервной. — И чего она стоит, мы знаем. Вы, — кивнула она Хромому, — знаете лучше всех. Это ведь ваши сородичи устроили катастрофу. Хозяева своих мыслей и поступков! Пожелали встать вровень с Праотцами, поверили… — Она горько усмехнулась. — Как только кто-нибудь начинает разглагольствовать про свободу воли, жди беды. В ход обязательно пойдут кандалы, насилие и принуждение, потому что свобода воли одних означает ограничение воли других. Не согласны?

— Вы путаете свободу воли со вседозволенностью.

— Это вы сами себя обманываете! «Вас нельзя вынудить»? Как же! А почему тогда вы приехали в Шандал? По собственной воле? Или всё-таки вас послал венценосный кройбелс? И читаете отчёты о закупках пеньки вы тоже по собственной воле?

— Именно так: я хотел быть здесь — и я здесь. Совпали две воли: воля вашего правителя и моя.

— Но цели-то у вас разные. Вряд ли венценосного интересуют будни монастыря Обоеруких.

— Он просто хочет, — мягко сказал Хромой, — чтобы знания, добытые моим народом, не захлестнул ким-стэгат.

— Зачем? Чтобы дать эту вашу пресловутую свободу воли другим? Считаете, мир мало пострадал? Или думаете, кройбелс при помощи тайных знаний вашего народа собирается накормить голодных, даровать по рубахе каждому нищему, вылечить калек и уродов? Как по мне, лучше бы все эти ваши тайны именно что утонули в ким-стэгате. Навсегда.

— Для жрицы, которая заботится, чтобы дети прихожан получили образование, вы слишком уж…

— Слишком — что?

— Слишком яростно отстаиваете своё право судить других. — Хромой опустил крышку корзины и застегнул обе защёлки. — Решать, какие именно тайны топить в радужных чернилах.

— По-вашему, тайн быть не должно? Нужно сделать так, чтобы каждый мог выучиться на чарознатца, швыряться пламяшарами, насыщать ураганы, подчинять своей воле диких зверей?

Сиврим, смущённый таким неожиданным поворотом беседы, попытался вмешаться:

— Мне кажется, всё-таки это чересчур. Конечно, чарознатцем каждый быть не может.

— И не будет, — отрезал Хромой. — Потому что любое искусство требует жертв: отречения от собственных «хочу», долгих лет учения… да много чего. Лентяи и бездари никогда не смогут достичь высот. Духу не хватит, силы воли. Но дать такую возможность можно и нужно всем. И вот поэтому, госпожа Синнэ, вы у себя в храме принимаете детей, не разделяя их на достойных и недостойных. А всё, что говорили здесь, — та самая дешёвая философия, решение задачи для простецов. Если на ваши поля опустится стая саранчи, вы ведь позовёте чарознатца, а? Не побрезгуете — скорей обрадуетесь, что таковой оказался рядом в трудную минуту и что ему было где выучиться своему искусству.