– Только что приехал, – ответил Кейн, пробуя напиток.
Пиво имело странный и не очень вдохновляющий на питие привкус. – Риенци меня зовут.
– А я Джон, мистер Риенци, – представился бармен. – Откуда вы, если не секрет?
– С Земли.
Глаза Джона расширились, и он даже немного отодвинулся от стойки.
Потом, неожиданно скептическим тоном, произнес:
– Понятно. Посещение трущоб с целью благотворительности.
Кейн проигнорировал вызов, скрытый в этой фразе, и покачал головой.
– Пишу книгу о войне. Думал, найду здесь кого-нибудь из старых солдат или тех, кто видел все своими глазами.
Бармен помолчал, переваривая услышанное.
– Кое-кто еще остался, – наконец сказал он. – Только вряд ли их рассказы подойдут для книги колли.
– Колли?
Джон немного смутился.
– Это жаргон. Здесь так называют тех, кто работает на правительство.
Сокращенно от «коллаборационист».
– А, вроде «предатель»? Не очень-то лестно, надо сказать.
– Не вам судить… – будто спохватившись, бармен умолк и принялся энергично протирать полотенцем мутный стакан.
Кейн позволил паузе затянуться на несколько секунд, прежде чем заговорил снова.
– Должность у меня, в принципе, невесомая, но зато есть прямой доступ к одному из сенаторов. Если на Плинри какие-то проблемы, могу посодействовать.
– Вряд ли вы чем-то поможете. Разве что у вас завалялся где-нибудь лишний миллион рабочих мест. – Джон вздохнул и поставил стакан на прилавок. – Помощь. Ха! Неужели вы не видите – Рекрил практически растоптал нас. Благодаря своей тактике «выжженной земли», они благополучно уничтожили три четверти населения планеты, а семь восьмых территории превратили в бесплодную пустыню. После войны не осталось ни промышленности, ни клочка пахотной земли. В первую зиму около миллиона тех, кто остался в живых, просто замерзли.
Бармен вздохнул. Чувствовалось, что он разволновался от нахлынувших воспоминаний.
– Впрочем, не буду утомлять вас перечислением деталей. Сейчас все уже немного устоялось. Вот только безработица по-прежнему страшная. Думаете, сидело бы здесь столько народу, да еще в такой час? – он ткнул пальцем в сторону молодых людей.
Потягивая пиво, Кейн посмотрел на сидящих за столами. Какие-то пришибленные, с безысходным выражением на лицах, они почти не разговаривали, поглядывая друг на друга поверх кучи пустых бутылок, стоявших на столе.
– Понимаю, – сказал он. – Когда вернусь на Землю, я обязательно доведу это до сведения сенатора Ориоля. А пока, не подскажете ли, с кем я могу побеседовать о войне. Да и о проблемах Плинри тоже.
Джон посмотрел в сторону, плотно сжав челюсти. Казалось, что он собирается с духом, чтобы крикнуть в лицо землянину: «Да тебе же плевать на все, кроме твоей паршивой книжонки!»
– Ну, что ж, – услышал Кейн через несколько секунд. – Если хотите откровенности, попробуйте поговорить с Даймоном Лейтом. Вон он сидит, – бармен указал в сторону улицы.
Кейн оглянулся и увидел седого старика с длинной бородой, сидевшего в одиночестве за столиком. На вид ему было лет семьдесят, и внешне он ничем не отличался от людей такого же возраста.
– Спасибо, – сказал Кейн. – А чем он занимался во время войны?
Джон фыркнул и состроил насмешливую гримасу.
– Он из «Черного спецназа».
– Неужели?! – Кейн чуть не подпрыгнул, на миг забыв о всякой бдительности.
Положив на стойку банкноту в две марки, он взял свой бокал и направился к старику.
Лейт, поглощенный созерцанием содержимого пивной кружки, даже не поднял головы, когда к его столику подошел незнакомец.
Кейн кашлянул, стараясь обратить на себя внимание старика.
– Мистер Лейт? – осторожно спросил он. – Меня зовут Аллен Риенци. Не возражаете, если я сяду за ваш столик?
Старик пожал плечами и указал на один из стульев.
– Садитесь. Делать тут все равно нечего. Мы с вами, должно быть, знакомы?
Кейн занял место напротив. Лейт совсем не походил на моложавого бдительного спецназовца, образ которого всегда рисовало его воображение.
«Вот что значит тридцать лет без идунина», – подумал Кейн.
– Нет, – сказал он. – Я только недавно сюда приехал. Я с Земли.
– А-а-а, – кивнул старик, – колли… Ну и как там, дома?
Кейн ожидал такой же негативной реакции, которая была у бармена, поэтому вопрос несколько озадачил его.
– Все хорошо. Вы – землянин?
– Точно. Из Оденса, если быть еще точнее. Это в Дании. Жил там до 2420-го года, пока не ушел в армию. Давно уже дома не был. Война, знаете ли… Я ведь черный спецназовец. Слыхали о таких? – он расстегнул воротник выцветшей рубашки и похлопал рукой по черной материи, плотно облегавшей шею. – Эластичная броня, мы все такое носим.
Его рука бессильно опустилась на стол. Водянистые глаза старого солдата, казалось, были устремлены в прошлое.
– Да, славное было времечко, – пробормотал он. – Где уж теперь…
Кейн молча слушал старика. Что бы ни представлял из себя Лейт в прошлом, война с Рекрилом и прожитые после войны годы отняли у этого человека и молодость, и силы. Стоило ли теперь ворошить былое? Кейн уже собирался вежливо попрощаться и уйти, когда старик снова заговорил:
– О чем же вы хотели поговорить со мной, мистер?..
– Риенци, – подсказал Кейн. – Я разыскиваю ветеранов войны, собираю материал для своей книги. Не подскажете, где я могу повидать еще кого-нибудь?
– О да, конечно. Мы, спецназовцы, часто собираемся вместе. Говорим о войне.
Лейт задумчиво покручивал массивный перстень, надетый на средний палец правой руки. Кейн уже давно обратил на это внимание. Изготовленный из серебристого металла, перстень был сделан в виде головы какой-то рептилии с перепончатым гребнем на затылке. Глазами ей служили два ярких драгоценных камня красного цвета.
– Нравится? – спросил старик, поднимая ладонь и демонстрируя перстень.
– Да. Ничего подобного раньше не видел.
– Это и не удивительно. Вееровый дракон с планеты Карно. Наш символ. Шустрая тварь и отменный охотник. Только «Черный спецназ» имел право носить такие перстни. – Он горько усмехнулся. – Только их уже никто не носит. Колли относятся к таким вещицам настороженно. Рекриляне вообще терпеть не могут. Но я свой не снимаю.
Он вдруг поднял голову и пристально посмотрел на Кейна.
– Важную, должно быть, книжицу пишете, раз в такую даль прилетели?
– Ну… она имеет большое значение скорее лично для меня.