Очень мужская работа - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич, Сергей Жарковский cтр.№ 72

Расстрелянные поля с тех пор и назывались Клин-Клинскими. Название отлично перекликалось с названием кривого клинка «человеческой территории», глубоко вонзавшегося в тело Матушки с северо-запада. Клинок этот назывался «Клин Лубянский», и пройти по нему было ещё труднее, чем по садовому хозяйству «Мирный атом» — нейтралка Лубянского Клина охранялась сибиряками. «В Задницу мзду не засунешь». А застава называлась «Лубянкой» — официально. На ней начинал службу знаменитый генерал Пинчук, духовный отец Задницы.

Так вот, бомбардировка превратила вполне обычную, рядовую территорию Зоны в территорию повышенной недоступности.

«Обычные» неразорвавшиеся ракеты и бомбы валялись по Клин-Клинским полям в живописном беспорядке, боеприпасы же современные, в день «хэ» взорвавшись прилежно, «как учили», взрываться с тех пор так и продолжали; главным же украшением гекатомбы, её вишенкой, служил норвежский «турук», сдёрнутый Зоной с небес, целёхонький, аккуратно уложенный поперёк какой-то старинной бетонированной траншеи. — Внутри суборбитального бомбардировщика царила нулевая гравитация, а при желании — и умении — из баков его было можно наковырять сколько угодно топлива, если, конечно, к умению и желанию прилагается отвага, граничащая с безумием. В бомбардировщике жили трое зомби, орущие днями напролёт так, что в хорошую погоду их было слыхать на «Лубянке» — за шесть километров не самой ровной топографии. Старожилы толковали, что когда-нибудь зомби сообразят, как им вылезти, и вот тут-то и начнётся самое интересное.

Несмотря на концентрацию гитик и весьма неблагоприятный радиоактивный фон, Клин-Клинские поля прохождению поддавались. Самый старый маршрут был проложен здесь ещё во время войны «Свободы» и «Независимости» за контроль над Лубянским Клином. Несколько человек из «Независимости» были отрезаны боем от главных сил, и им, беспатронным, пришлось выбирать между окружением и расстрелом, Бермудским треугольником «Мирного атома» и — нехожеными Клин-Клинскими. Пошли по пашне. Один человек выжил. Через неделю по своим же гайкам и трупам товарищей вернулся к Монолиту, обременённый тремя заполненными под горлышко контейнерами: «Целина, чево вы хочете, нагибаться задолбался за ништяками!»

«Чуйка» у парня (имени его в анналах не сохранилось) была недурна, но вот мозги отсутствовали, как средний класс в Волгограде. Распродав-расшлёпав вынесенное, парень уволился из группировки, объявил себя вольняшкой, и его тут же подгрёб под себя известный мародёр Подполковник Копейкин. Подгрёб, подвязал, промыл, стряс с дурака карту целины, вывел в Зону, пустил отмычкой и, провесив трек, открыл им ворота в этот вот самый стройбатовский ангар, место потенциально золотоносное — высокое большое помещение. Тут же, через несколько минут, Подполковника Копейкина навестил супергерой Пипец, так как ангар занимала огромная «Прокруста», гитика на тот момент истории новая, невиданная, гайкой не обнаруживаемая. Это и был последний выход Подполковника Копейкина, мародёра из Кронштадта.

В группе Копейкина и начинал Подфарник.

«Прокрусты» — свето-воздушные аномалии — обожают зарождаться и жить среди высоких стен. Им особенно комфортно, когда стены есть, а потолок — чисто небо с вместо бра Луной. Норвежская крылатая бомба «фраг» попала в центр крыши ангара и расколола центральную плиту, а стены разве что дрогнули. Вторая бомба, дублёр, высокоточно пришла парой минут позже по тому же заданию и пробила уже пол, когда-то наскоро и неровно настланный строителями срочной службы поверх тонкой щебёнчатой подушки. Объединённые обломки, как нарочно, перемешались и легли так, что получилась удобнейшая для «Прокрусты» как бы ёмкость, как бы чашка, по-сталкерски — «горсть». «Прокруста» постепенно в «горсть» поднялась, расположилась, ёкнула и скоро превратилась в жирную, двухуровневую, вторую в Зоне по величине и мощности «Прокрусту», королеву «прокруст».

Через какое-то время любопытствующим мимоходом Подфарником было замечено, что на первом уровне «горсти», в бетонной как бы пещерочке, скапливается некая неопасная субстанция как бы небесно-золотого цвета, прозванная за внешний вид «королевской кашей». А через какое-то другое время, в другом месте и по другому поводу было открыто, что «королевская каша» многократно усиливает поведение и удлиняет «шлейфы» погружённых в неё артефактов. Такой как бы формалин неизвестной природы.

Для превращения «полыни» в «абсент» «королевскую кашу» «Копейкинской Прокрусты» и использовал сталкер Подфарник. Уже трижды.

За результатом третьего использования он и вывел в Зону свою группу — через трое суток после крушения умопомрачительного рейса RN-24777 и через два месяца после Вспышки-37, спасшей туриста Клубина и сумасшедшего трекера Тополя от озверевшего согласно генетической программе клона-пенетратора Серёжи «Фухи» Фухина, инвентарный номер такой-то.

В гоп-команде Подфарника было, кроме начальника, ещё пятеро истых потомков Адама и Лилит.

Вот их славные имена.

Отмычка Орясина (афроукр по расовой принадлежности), зрелые траченые ходилы Кутак, Ламалыга, Sleep и Гера Джихад. Между ними и намеревался разделить свои треки Подфарник.

Издавна, с незапамятных времён Подфарник слыл ходилой здравомыслящим, поскольку по всем меркам был очень осторожен a.k.a. трусоват. Ввиду многократно усложнившейся после Вспышки аномальной обстановки в Зоне, он не среагировал на посулы господина Прилиплого и своим близким реагировать не позволил. Реализация крупной единицы «абсента» (на нужды экспериментальной a.k.a. аномальной медицины) могла до Вспышки принести около двухсот тысяч евро, Вспышка же подняла цены значительно. «Абсент» у Подфарника исправно покупался — в районе Чернигова на нейтралке с грехом пополам и совершенно самоотверженно работала японская научная экспедиция, одно из немногих внятных подразделений мировой науки в ЧЗАИ. Начальник экспедиции и её спонсор, самурай Macao Мураки, профессор Кунаширского университета, в прошлом — космонавт, очень хотел победить наконец рак. Обычно с Подфарником сходились они на двухсот, нынче сошлись на двухсот семидесяти — с бонусами за предполагаемые потери: «Ну ты сам, узкоглазая твоя душа, гля, чего в Матушке творится, так что триста ты имей в кошеле, in that order. Не-не, ты свои карточки на холодильник лепи, я человек старообрядный, ты давай налом».

Впоследствии Подфарник вслух крыл себя за лишние слова — в Зоне действительно творилось чёрт-те что. Как сказано, так и хожено.

Группа Подфарника достигла ангара в полном составе, но почти без патронов и в самом скверном расположении боевого духа. Действительно, Матушка прямо озверела. По сути, знакомый трек пришлось торить заново, на ходу приобретая необходимые для выживания новые знания и корректируя старые. Если бы не влажность воздуха, в тот день достигавшая процентов шестидесяти, не дошли бы вообще никуда. Это было очевидно.

По пути Подфарник не раз пожалел, что вообще вышел, дважды укусил свой язык и питать надежд на возвращение в том же составе не смел. Группа чувствовала себя ещё хуже.

Отмычка Орясина пребывал в клинически классическом реактивном состоянии, приятели Sleep и Ламалыга уже почти в открытую шептались между собой и вели себя вызывающе, то есть — отчаянно. Кутак непрерывно молился, а Геру Джихада, человека обычно простодушного, впервые на памяти Подфарника пробило на лингвистический понос, и пришлось сообща сломать ему рацию, закрыть шлем и чеку в замок вставить.