Очень мужская работа - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич, Сергей Жарковский cтр.№ 26

Пришла пора процедур и обеда.

Пожелав недовольному Тополю и усталому Комбату приятного аппетита, Клубин выключил монитор (старая привычка — отлучаясь с рабочего места даже на минуту, выключать монитор), поднялся с операторского стула, выгнулся назад, упираясь руками в поясницу, кряхтя, присел пару раз — очередью щёлкнули суставы. Два с половиной часа у настольного микрофона — рабочей гарнитуры, видите ли, у техника не нашлось… Сюда, сюда, в Задницу надо вливать средства, не потрошить их по национальным бюджетам… пропорционально…

Техник-сержант Каверис, согласно допуску и профессиональной гордости просидевший весь сеанс в углу тихо как мышка, кашлянул и подал Клубину флешку. «Запись прикажете уничтожить?» — спросил неожиданным фальцетом. «Нет, зачем же? — сказал Клубин. — Высший уровень шифрования, три креста в тему и сохраняйте в общем потоке. Порядок есть порядок». — «Слушаюсь». — «Где у вас столовая, сержант?»

Сержант объяснил, где столовая, внятно, и Клубин ни разу не ошибся на поворотах подземного царства генерал-лейтенанта Задницы, и достиг пищеблока за пять минут. В небольшом зале с низким потолком никого не было, заливал кипятком и раздавал пищу автомат фирмы «Катерпиллар». Пища — стандартные пайки WASA, сублиматы. С горячим подносом в руках Клубин поблуждал между столиками, выбирая подходящее место «чуйкой», не замечая даже, что он что-то выбирает, думая совершенно о другом.

Клубину в жизни не единожды приходилось жалеть, что никогда не пользовался своими псевдонимами явно, но сегодня он был этому рад: в разговоре с «солёной парочкой», как прозвали Тополя и Комбата военспецы Задницы, анонимность Клубину блюсти пришлось поневоле, что придало допросу очень важный эмоциональный бэкграунд.

История его собственного выхода в Зону прямиком под Вспышку, рассказываемая его собственным ведущим вслепую… и как странно! Ни в одной мелочи Тополь не соврал, ни разу ничего не перепутал. Клубин хорошо знал, что Тополь приврать мастак, любимое развлечение — полоскать мозги журналистам, домашним учёным и прочим бездельникам на с-т-а-л-к-е-р. рф, и нынешние точность и откровенность его заставляли предположить подвох. Но какой? В чём? Существенное значение, конечно, имело психофизическое состояние Тополя и Комбата, но всё равно Тополь был честен преувеличенно, небывало.

Пища для серьёзных размышлений.

Приступая к ним, Клубин обжёг переперченным горячим гороховым супом язык, и серьёзные размышления протекали поначалу в несколько матерной тональности.

Политических интриг и международных скандалов вокруг Чернобыльской Зоны Аномальных Интенсивностей (неизвестной природы) хватало всегда.

Началось всё, конечно, с самого первого взрыва восемьдесят шестого года. Получило мощный толчок после Выброса-2006. И закончилось (если закончилось, Клубин в это не верил, да и по должности не должен был верить) тоже взрывом. Вспышкой. Выбросом-2037. Как по писаному: карнавал должен начаться общим салютом, продолжиться оргией и окончиться — всеобщей резнёй.

Можно было утверждать, нисколько не преувеличивая, что официальный статус Зоны на всём протяжении её существования был поражён аномалиями в той же мере, что и многострадальная чернобыльская земля. Как заметил бы Тополь, «так сказал бы писатель». Государства, на чьих территориях Зона расположилась, её пытались и продавать, и использовать как средство шантажа, и аргументом для получения субсидий она честно служила, и чёрт-те чем ещё. Государства, коим её продавали или впаривали иным образом, относились к Зоне соответственно. Провались она пропадом.

В сумятицу посильный вклад вносило мировое научное сообщество, поскольку ЧЗАИ представляла собой здоровенный кусок сыра, в дырах коего таилось невообразимое количество открытий и Нобелевских премий. Сыр, правда, таился в мышеловке. Беспощадной и самовзодной.

Охрана Зоны обходилась в копеечку: эпидемий и вторжения гадов с аномальных территорий боялись очень долго, проблема представлялась острой, а потом уже не было средств снимать охрану, дешевле было продолжать финансировать. — Тут Клубин перекрестился.

В конце десятых Украина и Беларусь, перегрызшись из-за Зоны и внутренне, и внешне, прокляли Евросоюз, чей Объединённый комитет по делам ЧЗАИ безуспешно и довольно бесстрастно их старался примирить, и обратились в Совет Безопасности с предложением о создании международного протектората над Зоной, ну хотя бы на 99 лет. — Тогда уже стало ясно, во-первых, что вынесенные из Зоны артефакты или сразу глохнут, или быстро разряжаются, а во-вторых, что и в ближайшие годы Беларуси членом Евросоюза стать не светит. — России, как раз тогда разрываемой надвое на фоне глобального термоядерного антикризиса, было и вовсе не до Зоны. Евросоюз в одиночку тоже платить по счетам устал и, пробудившись от привычной спячки, обрадовался проклятию Батьки и Киева хищно. И вот в 23 году Соглашение, вяло подталкиваемое с разных сторон разной степени заинтересованности, было подписано. С огромным количеством оговорок, поправок и особых пунктов, но — подписано. И вступило. К сожалению, тогдашний Комиссар был человек нестойкий. Но — повезло, потому что тогда высокие договорившиеся стороны решили, что удобный способ умерить постоянную головную боль и систематизировать наконец деньги, которые всё равно все тратили найден и разъехались по правильным местам отдыхать.

И брюссельскую комиссию распустить просто забыли. Бюджет её утверждался в дальнейшем уже по инерции. Это опять же было дешевле, чем собираться снова и комиссию демобилизовывать.

(Россия, кстати, несмотря на внутренние, мягко говоря, проблемы, старейший член ООН и младой, но действительный член Евросоюза, неожиданно для себя получила неоценённый ею заранее профит: представителя России избрали секретарём Объединённого комитета по делам Зоны под протекторатом ООН. Что в дальнейшем стало серьёзным российским козырем. Но это было позже и, как всегда, урегулировалось взяткой.)

Шатания и разброды несколько улеглись. Хотя локальные скандалы вспыхивали, вотумы взаимного недоверия и прочие ноты протеста выносились и вносились… в основном, связанные с почти бессмысленной и потому чрезвычайно прибыльной контрабандой артефактов… или со смертями в Зоне известных людей, коим тут как чёрт вареньем намазал, и никакими запретами и страховыми бойкотами их не остановить… а чаще всего скандалы, вотумы и ноты возникали в зависимости от рекламных потребностей личных программ избираемых то тут, то там депутатов.

Локальная полезность (в медицине, в гастрономии, в оптике) артефактов с внезоновым «шлейфом» аномального поведения, добываемых контрабандно (45–55 процентов от общего количества материалов в год) и законно (всё остальное), установившийся статус заметно поколебать не могла. Научные исследования в Зоне контролировались тем же Объединённым комитетом ООН, закрытые или частные исследования были официально запрещены — по причине опасности исследований и в рассуждении военном и в рассуждении громадных потерь научного персонала… Собственно, тогда и сталкерство было впервые объявлено вне закона официально. — Кстати, с этим названием на первых порах возникало немало курьёзов — англоязычные посетители ЧЗАИ никак не могли взять в толк, при чём тут сексуальное подглядывание. Женщины были очень недовольны. Вслух во всяком случае. И потом. Когда уже сталкеры не понимали, о чём женщины ведут речь. Постепенно и сами сталкеры начали бороться с устаревшей привычкой, включив на слово «сталкер» функцию автозамены с боем в ухо при необходимости. «Трекер». Абсолютно точно и политкорректно.