— Во-первых, если этот фантастический остров действительно парит в небе прямо по курсу, его существование подтвердит и все остальное, что сообщил нам крылатый человек.
Кенлон снова кивнул и снова ничего не ответил. Внезапно он подумал, что наделенное разумом существо, которому требуются еще какие-то доказательства тому, что они не в двадцатом веке, где бы они ни были, является… он даже не мог решить кем.
Возможно, конечно, что такой человек, сознание которого тесно связано только с той реальностью, которую он знал, мог бы быть очень полезным и вернуть их в привычный ему мир.
Мог бы!
Кенлон нахмурился. У них далеко не такие радужные перспективы.
— Во-вторых, — продолжал Джонс-Гордон, — нам нужно попасть на этот остров, так как там находится машина времени, с помощью которой они перенесли «Морского змея» сюда.
Он указал на бескрайний океан и скривился.
— В-третьих, — бесстрастно продолжил он, — тот факт, что они сочли необходимым перенести боевую машину из другого времени, чтобы осуществить геноцид и разрушить подводный город, говорит о том, что наша подводная лодка — величайшее оружие, которому нет равных в 24 999 году от Рождества Христова.
Джонс-Гордон взглянул на Кенлона:
— Вы согласны с этим?
Кенлон колебался. Это была здравая мысль. И первый помощник вынужден был признать это.
— По крайней мере, они умеют делать классную броню, — задумчиво, как бы взвешивая каждое слово, произнес он. — Трехфунтовый снаряд не мог даже поцарапать металл, прикрывающий их лампу. Конечно, Неммо сказал мне, что хозяева использовали металл одинаковой толщины во всех своих сооружениях. Смею предположить, что как бы он ни был прочен, он не устоит против наших торпед.
Джонс-Гордон кивнул. На его загорелом лице отразилось удовлетворение.
— У нас на борту, мистер Кенлон, находится сорок восемь самых мощных снарядов, изобретенных человечеством. Думаю, мы будем иметь преимущество в любой ситуации.
Кенлон покачал головой.
— Не стоит недооценивать людей, которые могут построить машину времени, сэр. По моему мнению, слабость этих крылатых людей не в их разуме, а в материалах, вернее, в отсутствии их. Возможно, у них нет возможности добывать ресурсы, у них нет ничего, кроме их летающего дома. Полагаю, что это ограничение не относится к рыболюдям, и поэтому они так опасны для крылатых людей. Нужно подчеркнуть, что тот экземпляр, который мы видели, был сверхчеловеком во всех смыслах. Он…
Кенлон остановился, пораженный страхом, прозвучавшим в его собственном голосе. Ему показалось, что огонь разнесся по всему его телу. Он одернул себя и закончил довольно спокойно:
— Птицелюди не имеют снаряжения, чтобы добраться до рыболюдей, но обратная ситуация вполне возможна.
Джонс-Гордон ответил не сразу. Он стоял, глядя в море. Его решительное лицо оставалось бесстрастным. Кенлон заметил обреченность, появившуюся в его взгляде. Командир субмарины ответил очень тихо:
— Если дело обстоит так, как описал этот птицечеловек, тогда мы, с точки зрения Флота Соединенных Штатов, списанное судно. Из сказанного мною вы понимаете, что я не доверяю их обещанию вернуть нас обратно в наше время, после того как мы выполним их нелепое требование. Думаю, нас можно оправдать, ведь мы пропащие люди и поэтому свободны от всяких предрассудков и тревог, свойственных тем, кто еще на что-то надеется.
Он замолчал. Кенлон вздохнул про себя. Джонса-Гордона нельзя было сбрасывать со счетов. Практически, конечно, можно, но в данной ситуации его характер полностью изменился. Когда-то очень давно капитан-лейтенант смирился со смертью. Это сделало его бесстрашным, хладнокровным и спокойным в бою — отличным командиром.
Теоретически можно предположить, что все люди, отправляющиеся в море на подводных лодках, должны заранее смириться с мыслью о смерти. Но они почему-то не соглашались с уготованной им долей. Во всяком случае, Кенлон не мог привыкнуть к смерти. Во время боя его нервы натягивались, как струны. Его разум оставался холодным, как металлические листы обшивки подлодки, на которой он служил. Но его спокойствие было искусственным спокойствием тренированного солдата, который делает свою работу.
Он боялся смерти. Иногда по ночам он просыпался в поту от кошмара, от одного и того же видения, что они затонули и вода безостановочно льется внутрь, затопляя лодку.
— Значит, вы не намерены совершить то, ради чего крылатые люди перенесли нас сюда?
Ответ был холодным и сокрушительным по своей логике:
— Флот Соединенных Штатов не вмешивается в локальные войны, несмотря ни на какие обстоятельства. Наша субмарина подчиняется приказам генерального штаба и защищается в случае нападения.
— Здесь есть только одна группа, о которой можно сказать, что она на нас напала. Мы…
— Земля! Прямо по курсу, сэр!
Одного взгляда Кенлону было достаточно. Они приближались к небесному острову.
* * *
Невооруженным глазом можно было увидеть расплывчатый контур громадной пирамиды, возвышающейся над морем; ее верх терялся в облаках. Но посмотрев в бинокль, Кенлон увидел, что эта… гора… находилась, по крайней мере, в пятидесяти, может быть, в семидесяти пяти милях от них.
Она была примерно такой же формы, как ее нарисовал Неммо в первый день своего пленения, только склоны ее не казались такими крутыми. По форме они явно были треугольными и поднимались вверх под таким углом, чтобы обеспечить основание для здания, почти полностью скрытого за шапкой кучевых облаков.
Вдалеке, впереди по курсу, по которому следовала подводная лодка, начинался дождь. Гора потемнела. Когда через час дождь закончился, Кенлон сбросил плащ и продолжал следить за тем, как оплот крылатых людей приближается, все четче вырисовываясь в тумане.
До горы было еще довольно далеко, но просвет между ее основанием и морем можно было хорошо разглядеть, по крайней мере, в бинокль. Теперь первый помощник ясно видел, что гору венчало здание. Расстояние скрадывало все признаки жизни. Мертвенность, чуждость, невероятность окружающего, усилили тревогу, снедавшую Кенлона.
«Наступило время, — мрачно подумал он, — забыть дружбу с крылатым человеком, приятельское расположение, которое он испытывал к тихому и спокойному Неммо, возникшее за время их тесного общения в течение месяца, и вспомнить, что подводная лодка Соединенных Штатов насильственно перенесена в странный мир, имеющий какую-то „иную“ основу».
Здесь необходима холодная объективность и преданность долгу — качества, так выгодно отличающие Джонса-Гордона, и никакой слабости. И все же…
Так ничего не решив, он снова поднял бинокль и стал исследовать основание горы. Со своей точки обзора он не мог точно определить, что находилось в воде под пирамидой, но там явно что-то происходило. Один из предметов в форме торпеды имел такую длину и выглядел таким зловещим, что Кенлон почувствовал, как холодок пробежал у него по спине.