Левый глаз - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Плеханов, Сергей Лифанов cтр.№ 28

– С Севочкой что-то случилось, – рыдая, сказала она.

– Что?!

– Он снова поглупел. Еще больше, чем раньше. Он вообще ничего не понимает. И буквы все забыл…

– Лариса, – крикнул я в трубку, задыхаясь от волнения, – ты не знаешь, к нему никто не подходил? В смысле, к Севе, где-нибудь на улице? Какой-нибудь рыжий мужик, с фонариком? Месяц назад?

– Что ты за чушь спрашиваешь? Какой мужик? Откуда я знаю, кто к нему подходил? Лето, Севка по полдня на улице гуляет… Что делать?

– Сейчас мы к тебе приедем, – сказал я.

Любовь Хуча к детям граничила с патологией – не зря я шутил, называя его педофилом. Хуч побледнел и чуть не упал в обморок, когда увидел, что случилось с Севкой. Мой племяш сидел на полу, пускал слюни и таращился совершенно идиотским взглядом. Лариса была права – таким тупым он не был никогда.

Разумеется, мы пришли, чтобы срочно вылечить мальчонку – показать ему картинку с «Антидурью». Само собой, узор не подействовал… Слезы, бессмысленные упреки, бабья истерика, запах валерьянки, вонь мочи – мальчонка описался… Лучше не вспоминать такое.

Мы с Хучем поняли, что влипли крепко.

15

Мы стояли у бильярдного стола. Играли партию уже полчаса, катали шары туда-сюда и никак не могли забить – руки тряслись. Даже водка не помогала расслабиться.

– Как он вообще на меня вышел, гад такой? – сказал Хуч, задумчиво крутя в пальцах кий. – Почему подсунул свою плитку именно мне?

– Не тебе он ее подсунул, а мне. Вспомни – когда он предлагал положить плитку, то сперва заходил ко мне. Я не согласился, да и не мог согласиться на такое уродство. Он узнал, что ты у меня работаешь, и зацепил тебя. Зацепить тебя тогда было проще простого… извини… Ты поумнел, я заинтересовался плиткой. Сработано идеально, чувствуется опытная рука.

– Но он же по многим квартирам ходил. И плитка у него жутко дешевая. Почему больше никто не согласился?

– Я сегодня зашел к соседке, бабе Дусе. Спросил, помнит ли она рыжего мужика, плиточника? Помнит, само собой. У наших бабулек удивительно цепкая память, они еще с советских времен натасканы на отлов шпионов. Так вот, она говорит, что он за свою безобразную плитку втридорога запросил!

– Значит, другим он предлагал плитку только для отвода глаз?

– Похоже, что так. Нужен ему был именно я. Он знал, что я – спец по наружной рекламе, и что именно мне нужно подложить эти картинки.

– Но откуда он знал, что это подействует в наружной рекламе? Ты же создал «Медиум», а не он.

– Знал, всё он знал. Я уверен, что мы у него – не первые клиенты. Он уже набил руку на подобном вымогательстве. Он действует по четко отработанной схеме.

– Занять денег, отдать ему и пусть катится к чертовой матери, – предложил Хуч. – Деньги, конечно, большие, но мозги дороже. Ты вот не был олигофреном, не знаешь что это такое. А я знаю…

– Это не решит проблемы. Он так просто не отцепится.

– Почему ты так думаешь?

– Какой ему смысл брать разовый выкуп, если он сможет доить нас постоянно?

– Может, все-таки к ментам обратиться?

– И спугнуть его? Ты снова хочешь стать тупым, Хуч?

– Н-да…

– Что же делать?

– Есть у меня идейка, – сообщил я. – У нас впереди еще месяц, время есть. Время для расследования нашей личной детективной истории. Так вот, если мы у него действительно не первые жертвы, нужно найти тех людей, которых он уже обработал.

– И как ты это сделаешь?

– Очень просто. Нужно пересмотреть всю нижегородскую рекламу за несколько последних лет – внимательно, с лупой, если нужно. Будем искать знак «Медиум» или его модификацию. Когда найдем – выяснить, кто ее делал. А дальше уж выходить на человека…

– Искать будешь ты, – сказал Хуч. – Я завтра занят, у меня конференция.

– Какая еще конференция?

– Та самая, международная. Психиатрическая.

– Кто тебя туда пустит?

– Пустят, – уверенно заявил Хуч. – Пустят. Куда они денутся?

16

Весь следующий день я провел в областной библиотеке. Использовал старый трюк с «Медиумом», чтобы получить неограниченный доступ к архиву местной прессы и с энтузиазмом принялся за работу.

К обеду мой энтузиазм изрядно иссяк, но я держался. Вечером вернулся домой выжатый как лимон – в глазах рябило от цветных пятен, слово «реклама» вызывало изжогу и тошноту.

– Ну что? – спросил Хуч. – Нашел что-нибудь?

– По нулям. В прессе – ни малейших признаков наших узоров. Наверное, если их и использовали, то так же, как мы – на щитах. Может быть, еще на вывесках, там они тоже действует эффективно. Только как вот теперь найти эти старые щиты? Живут они недолго – пару месяцев повисела бумажка, потом ее содрали, новую наклеили…

– Очень просто, – сказал Хуч. – Нужно исследовать нижегородскую наружную рекламу за два определенных периода. Это апрель-октябрь тысяча девятьсот девяносто пятого года и январь-июнь восемьдесят девятого.

– Откуда ты взял эти сроки?!

– Из доклада с сегодняшней конференции.

– Что это за цифры?

– Данные медицинской статистики. В эти периоды в Нижнем отмечалось резкое снижение распространенности олигофрении.

И тут же меня осенило. Окатило волной озарения – увы, не счастливого, скорее мрачного. Я понял, что мне делать дальше.

– Ты молодец, Хуч! – сказал я. – Просто молодец. Извини, что напрягал тебя с конференцией, ее действительно стоило посетить. Завтра я схожу в гости к одному человеку. Думаю, он выложит мне кое-что интересное.

– Что именно?

– Пока не скажу.

Я не хотел пугать Хуча раньше времени.

Когда-то я закончил архитектурный факультет строительного института. Архитектором проработал недолго – надоело день за днем, месяц за месяцем вычерчивать квадратные метры проектов, да и денег приличных это не приносило. Однако связи среди бывших коллег остались.

Я навестил старого приятеля Евгения Балашова. Во времена учебы в институте он отличался высокой общественной активностью, был старостой потока, и до сих пор поддерживал отношения с большинством выпускников архфака. К тому к же Женя работал в той же сфере, что и я – занимался наружным дизайном.

– Женя, ты знаешь всех, – сказал я, сидя в офисе Балашова и прихлебывая чай. – Скажи-ка, в октябре девяносто пятого года и июне восемьдесят девятого кем-нибудь из наших коллег-рекламщиков не случалось чего-нибудь этакого э… скажем, нехорошего…

Я замялся.

Евгений резко помрачнел.