Суперигрушек хватает на все лето - читать онлайн книгу. Автор: Брайан У. Олдисс cтр.№ 45

— Все эти… — Он вовремя успел удержаться от движения, и огромные кучи вещей вздрогнули, едва не исчезнув в очередной раз. — Что они делают? То есть… я хочу сказать, что холокост произошел давно, много лет назад. Давно…

Юнис не хотела отвечать и заговорила лишь после того, как он настоял на этом:

— Здесь нет такого понятия, как теперь ил и давно. Ты можешь это понять? Здесь все по-другому. Свойства времени — это случайные правила твоего… измерения. Здесь они не имеют никакого значения.

Клит застонал, закрыв руками глаза от невыносимого ощущения безвозвратной потери.

Когда он посмотрел через растопыренные пальцы, здание снова пришло в движение. Он по-прежнему не шевелился, думая о том, что если здесь нет понятия сейчас, то не существует и понятия здесь — он прошел через стены в некое подобие пространства, которое не было пространством. Он подумал о том, что потерял Юнис, но общее движение снова приблизило ее к нему.

Она говорила, объясняла, как будто для нее вовсе не существовало ощущения отсутствия или присутствия.

— Нет здесь и никаких имен, когда-то нежно и страстно произносимых, но давно забытых в вашей угнетаемой временем сфере, которая здесь никем не занята. Все, даже если оно в высшей степени испорчено злом, должно стать частью этого огромного общества, день за днем увеличиваясь численно. — Неужели она говорит? Неужели, несмотря на свое состояние, он слышит ее? Неужели возможно их общение друг с другом?

— Мириады тех, кто даже памяти после себя не оставил, и тех, чья репутация не забывается в течение ваших веков, все они находят свое место…

Голос Юнис прервался, и Клит умоляюще двинулся вслед за ней, надеясь найти более человечный мир. Если бы он только мог вернуть ее… Мысли вновь сбились, когда огромный зал в очередной раз опустел, наполненный гулкой тишиной, строгой, как сама смерть.

И снова Клиту пришлось сжаться в комочек, замереть на месте и оставаться в таком состоянии до тех пор, пока в этот облачный мир снова не вернулось подобие человеческого присутствия и в том числе присутствия Юнис.

Тень Юнис продолжала говорить, по всей видимости, не сознавая происходящего, или, может быть, просто он исчез из ее, так сказать, поля зрения.

— …король Гарольд был здесь, извлекая стрелу из глазницы; Сократ исцелился от яда; целые армии излечивались от ран; здесь были живые богомилы и не лишившийся головы Робеспьер; архиепископ Кранмер и его смелая речь, произнесенная на фоне ревущего пламени; Юлий Цезарь, которому не вонзали в спину кинжалов; сама Клеопатра, не искусанная аспидами. Ты должен знать это, Оззи.

Пока Юнис монотонно перечисляла казавшийся бесконечным список, как будто что-то заставляло ее вечно, раз за разом повторять бесчисленное множество имен, он смог задать себе вопрос, причем не единожды, а раз за разом. Как мне вернуться обратно в Оксфорд? Как мне вернуться в Септуагинт — вместе с призраком моей былой любви или без него?

— …Магдебург, Лепанто, Сталинград, Косово, Сайпан, Кохима, Азенкур, Аустерлиц, Окинава, Сомма, Геок-Депе, Войн, Креси…

Неужели эта тень поможет мне? Почти не разжимая губ, он спросил:

— Юнис, Юнис, мой несчастный призрак, я боюсь тебя. Я боюсь здесь всего. Я понимал, что ад ужасен, но не знал, до какой степени. Как же мне вернуться с тобой в реальный мир? Прошу тебя, ответь мне.

Зал все еще удивительным образом пребывал в движении, как будто сутью его была скорее музыка, а не камень. Теперь Юнис находилась далеко, и жуткий ответ ее донесся до его слуха подобно еле слышному птичьему пению, неразборчивому настолько, что сначала Клиту показалось, будто он ослышался и неправильно понял его смысл.

— Нет, нет, мой бесценный. Ты ошибаешься, ты, как всегда, ошибаешься.

— Да, да, но…

— Мы сейчас находимся в раю. Ад — это то место, откуда ты пришел сюда, мой любимый. Ты пришел из ада, где царят мучительные физические условия. А здесь — рай.

Клит рухнул ниц, замер в неподвижности, и в очередной раз пред ним появился огромный зал с его величественным гармоничным движением.

Осень

Осень пришла в галактику Зет. На миллионе миллионов необитаемых планет всевозможные деревья повернули свои спины навстречу свежему ветру и сбросили листья, роняя их словно коричневые слезы. На миллионе обитаемых планет, где деревья были разрешены, такие деревья проживали жизни в каменном одиночестве улиц, роняли свои побуревшие слезы, переполняя шоссе, ведущие к Центрам Распределения. В этих центрах особые машины превращали их в питательную массу для сбивавшихся в кучи бедняков. Сбивавшиеся в кучи бедняки обычно боролись за право укрыться от нового леденящего холода миллиона миллионов атмосфер.

Трансформирование

Куда же им бежать, этим беднякам? Конечно же, не на другую планету. Планета А напоминала планету Б, а планета В напоминала планету Г и так далее до миллиона миллионов всевозможных алфавитов. Все планеты были обустроены по подобию Земли. Один образ жизни ничем не отличался от другого. Все долины были заполнены выровненными горами, все горы превращены в плоскогорья и из высоких сделались низкими. А те, кто обитал на миллиарде миллиардов сферической формы миров, были похожи, имея один и тот же практически бесцветный оттенок гладкой кожи без запаха и морщинок, и эта кожа в общей сложности в миллионы миллионов квадратных миль покрывала всех обитателей галактики Зет.

Бедняки

Бедняки нисколько не тяготились своей бедностью. Их было много — миллион, помноженный на миллионы, и они ничем не отличались друг от друга. Они были запрограммированы на то, чтобы оставаться бедняками всю свою жизнь. Они никогда не устремляли свой взгляд на тепло или богатство. Великая Программа не предусматривала никакого милосердия. На миллионах миллионов планет галактики Зет зимы запрограммированно должны были сменять лето. Зимы были запрограммированы для того, чтобы отсеивать бедняков. Мороз и ветер выметали их безжалостной метлой холода, делая плоть этих бедолаг ледяной на ощупь. Наступало время умирать, уходить в великую ночную тьму. В конце зимы сотни миллионов бедняков бесследно исчезали с жалких улиц городских окраин. Никаким случайностям места не оставалось: все было тщательно запрограммировано. За исключением того, что многое отдавалось на волю случая: человеку, укрывшемуся в дверном проеме Икс, удавалось выжить, тогда как его сосед, находивший себе пристанище в дверном проеме Игрек, был обречен на смерть. Подобная незначительная статистическая случайность не имела особой важности. Смерть значила не больше, чем жизнь.

Богатые

Это беднякам было нечего делать. Богатые же пребывали в состоянии вечной занятости. В затемненных комнатах психотерапевтов богатые выслушивали ответы на вопрос о том, почему им приходится так много времени уделять всевозможным делам. Более здоровые богачи вступали в клубы, где готовы были убивать друг друга. Большая часть их времени была заполнена важными встречами и консультациями. Они перелетали из одного идентичного города в другой идентичный город, чтобы поговорить, или послушать, или отчитаться перед теми, кто говорил или слушал. Во время таких встреч их города иногда распадались на части подобно разбитым сердцам. Они финансировали, организовывали или посещали банкеты. На этих банкетах серьезные мужчины и женщины выступали с речами на такие злободневные темы, как: «Почему бедных так много?», или «Почему бедные намерены оставаться бедными?», или «Можно ли сделать охоту на хенгисса менее опасной?».