Зима Гелликонии - читать онлайн книгу. Автор: Брайан У. Олдисс cтр.№ 31

Аверн, технологический рай, храм всего позитивного и передового, что было в человеческом интеллекте, превратился в арену цирка, по которой носились дикари, нападающие друг на друга из засады и раскалывающие череп врага самодельными дубинами.

Местность между Кориантурой и Чалцем покрывала система приподнятых насыпей, похожих на переплетенные вены. Кое-где насыпи пересекались. Пересечения были отмечены грубым подобием ворот, предназначенных преграждать путь домашнему скоту, норовящему вырваться на свободу. Где люди и животные протоптали свои тропы, вершины насыпей были уплощены, склоны покрыты жесткой дикой травой, переходящей в тростник там, где промыли русла ручьи с черной водой. Земля в таких местах хлюпала под ногами пеших и конных. Грузный домашний скот проходил здесь без задержек. Животные останавливались лишь время от времени, чтобы напиться из темных глубоких луж.

Лутерин Шокерандит и его пленница были тут единственными человеческими фигурами на много миль. Их продвижение вперед иногда замедлялось из-за стай птиц, шумно взлетавших по сторонам от путников и после низкого перелета так же внезапно, дружно, опускавшихся крылатым облаком где-то в приглянувшемся месте.

По мере приближения к морю расстояние между мужчиной и его спутницей увеличивалось, а маленькие ручейки, текущие у них под ногами, от близости моря становились солоноватыми. Легкое журчание ручьев составляло приятный аккомпанемент хлюпанью почвы под копытами лойсей.

Остановившись, Шокерандит дождался отставшую Торес Лахл. Лутерин хотел накричать на женщину, но что-то остановило его.

Он был уверен, что странный капитан Фашналгид солгал по поводу приема, который ожидал армию Аспераманки на подступах к Кориантуре. Поверить Фашналгиду означало усомниться в системе, которой Лутерин верил и в которой жил. Но в то же время убежденность, с какой говорил капитан, заставила Шокерандита задуматься и насторожиться. Шокерандиту было поручено доставить донесение Аспераманки в Кориантуру, где располагался штаб армии. В том числе в его обязанности входило избегать всяческих ловушек. Самым разумным в сложившейся ситуации было притвориться, будто он поверил Фашналгиду, и скрыться из Чалца на лодке.

Над насыпями сгущались сумерки. Фигура Фашналгида исчезла. Шокерандит не мог развить такую скорость, какую хотел бы. Его лойсь шел по вершине насыпи, и казалось, что каждый шаг животного вязнет в раскисшей почве.

— Держись ближе ко мне! — крикнул он Торес Лахл. Собственный голос громом отозвался в ушах Шокерандита. Он дернул поводья и снова направил лойся вперед.

Мелкий дождь, который раньше грозил перерасти в обычный ускутошский обложной, как это называлось, прекратился. Дождевую пелену ветер унес на запад, к морю, оставив насыпи в рассеянном свете пары закатных солнц. Кому-то эта картина могла показаться печальной; но даже в этих заброшенных местах такая погода благотворно влияла на существование видов, которые сражались за господство на Гелликонии: расы анципиталов и расы людей.

В приливных прудах по обе стороны от насыпей отлично прижились морские водоросли. Водоросли были подобны ламинариям и накапливали в своих узких и длинных коричневых полосках йод из морской воды. Альга испаряла свои химические компоненты в виде йодистых соединений, в основном йодистый метил. Йодистый метил снова разлагался в атмосферном воздухе, выделяя йод, и ветер разносил это полезное вещество по всем уголкам планетарного шара.

Двурогие и люди не могли существовать без йода. Щитовидные железы, регулирующие метаболизм при помощи йодсодержащих гормонов, активно поглощали йод из воздуха.

В это время Великого Года, после рубежа Семи Затмений, часть этих гормонов внезапно решила, что человеческая раса должна стать чуть более подверженной воздействию вируса «геллико», чем прежде.

Словно угодив в лабиринт, его думы блуждали кругами, повторяя один и тот же маршрут. Он вновь и вновь вспоминал свою знаменитую вылазку в Истуриаче — но без прежней гордости. Его товарищи восхищались его храбростью; каждая выпущенная им пуля, каждый удар мечом, который он наносил врагу, теперь покрылись позолотой легенды, сросшейся с его именем. И все равно он вздрагивал от ужаса, припоминая, что совершил и, хуже того — восторг, который при этом испытывал.

И эта женщина. Во время их одинокого путешествия на север он обладал Торес Лахл. Пока он занимался своим делом, она покорно терпела. Он все равно наслаждался ощущением женской плоти и своей властью над ней. Иной раз он смутно вспоминал о своей далекой нареченной, Инсил Эсикананзи, дожидающейся его в Харнабхаре. Что она подумает о нем, возлежащем с чужестранкой из самого сердца Дикого Континента?

Эти думы возвращались к нему разрозненными и бесформенными стайками вперемежку с головной болью. Внезапно он вспомнил, как однажды в детстве столкнулся с матерью. Он бездумно вбежал в ее покои. Там стояла смутная фигура, почти не покидающая своих покоев (и реже прежнего — со времени смерти Фавина). Горничная помогала матери одеться, а та смотрела на себя в туманное серебряное зеркало, где отражались скопления бутылочек с духами и притираниями, напоминающие шпили и купола далекого города.

Мать повернулась к Лутерину, но не двинулась навстречу, вообще не шелохнулась, не сказала — насколько он помнил — ни слова. Матери помогали облачиться в парадную одежду по случаю какого-то торжественного приема. Одежда матери, расшитая картами Гелликонии, несла извечное напоминание о Колесе, которое придавало ей торжественную значимость. Страны и острова были вышиты серебром, моря выделены яркой лазурью. Волосы матери, еще не убранные, лежали темной массой, водопадом, который стекал с Северного полюса к Верхнему Никтрихку и даже дальше. Одежды застегивались сзади. Лутерин заметил, как стоит мать и как служанка склонилась перед ней, чтобы застегнуть пуговицы там, где город Олдорандо и Дикий Континент обозначали женские интимные места. Потом его всегда мучил стыд оттого, что он увидел такое.

Жесткая трава на вершине насыпи, напоминавшая растительность на теле, странным образом приблизилась к его лицу. Он видел, как мелкие амфибии разбегаются в трещины, опушенные травой-волосом, слышал, как журчит вода, видел как пестрые маргаритки гибнут под копытами лойся, словно мгновенно увядающие осенью. Вселенная устремилась ему навстречу. Он покачнулся и соскользнул с седла.

В последний миг ему удалось выпрямиться и не упасть, стать на обе ноги. При этом он испытал незнакомое ощущение.

— Что с тобой? — тревожно спросила Торес Лахл, подъехав ближе.

Шокерандит почувствовал, что ему трудно повернуть голову, чтобы взглянуть на нее. Шапка сползла на глаза. Почувствовав недоверие к женщине, он потянулся к пистолету, потом вспомнил, что пистолет висит на седле. Он покачнулся и уткнулся лицом в мокрый мех на крупе лойся. Потом опустился на землю и почувствовал, как съезжает по насыпи вниз.

Странная неподвижность сковала его тело. Его желания и возможности совершенно разошлись. Он услышал, как Торес Лахл спустилась с лойся и, хлюпая по грязи, подошла туда, где он лежал, раскинув руки.