Наследники империи - читать онлайн книгу. Автор: Павел Молитвин cтр.№ 93

Услышав хруст гравия под ногами приближающегося стражника, скрытого от беглецов высокими пышными кустами бжеммы, Гиль обнял Марикаль и, оттолкнувшись от парапета, прыгнул в пахущую водорослями и гнилью воду, поджимая ноги и обмирая в ожидании пронизывающей боли. Воды канала сомкнулись над беглецами, но, хвала всем богам, был он достаточно глубок и ни кольев, ни затонувших лодок поблизости не оказалось. Не выпуская девушку из объятий. Гиль вынырнул, набрал в легкие воздуха и, опасливо поглядывая на близкий берег, торопливо зашептал:

— Теперь, главное, не суетись! Замри, ради отца своего, фора Таралана, и позволь течению нести себя. Мало ли чего плавает на поверхности Главного канала столицы! Не будут же стражники гоняться за каждым подозрительным предметом. Да они нас из-за парапета и не увидят!

Сообразив, что Марикаль его все равно не понимает и успокаивает он сам себя, а вовсе не ее, юноша замолк, вглядываясь в проплывавший мимо берег, укрепленный массивными каменными блоками. Бегство их действительно осталось незамеченным. Стражников в похожем на сад дворе было немного, и смотрели они куда-то вдаль с такими скучающими и безмятежными лицами, что у Гиля возникло ребяческое желание окликнуть их, однако грозный вид высоченной стены заставил его вспомнить о том, что до успешного завершения задуманного Рашалайном предприятиня было еще очень и очень далеко. Тем более что брата Марикаль, может статься, совсем не обрадует возвращение в дом сумасшедшей сестры. Имя фора Азани, весьма, кстати, чтимого яр-даном, как выяснил Рашалайн в беседе с учеными мужами, трудящимися над очищением кристалла Калиместиара от следов прежнего владельца, не вызвало у нее положительного отклика, и это наводило на мысль, что они недолюбливают друг друга. А это значит…

Что-то пихнуло Гиля в ухо, и, обернувшись, он едва не уткнулся носом в раздувшийся труп мерзкого крысо-подобного существа, называемого мланго голягой.

— У-у, гадость! — Юноша вздрогнул от омерзения и сильно заработал ногами, увлекая Марикаль к берегу.

Укрепленный почерневшими от времени бревнами, поросший кустарником, из-за которого выглядывали длинные серые строения, берег выглядел весьма неухоженным, но хоть стражников поблизости не было — и то ладно. Девушка, следуя примеру Гиля, тоже задрыгала ногами, а когда он отпустил ее и начал выгребать к низким широким мосткам, поплыла уверенно и красиво. Держась рядом, они добрались до мостков, и Гиль помог своей безмолвной спутнице вскарабкаться на них по прочной вертикальной лесенке.

— Уф-ф! Ну вот мы и выбрались. — Он встряхнулся, как мокрый пес, и некоторое время, восстанавливая силы, бездумно смотрел на воду, ручейками стекавшую с облепившего Марикаль плаща. Мокрая ткань подчеркивала ее прелестную фигуру, а изящные длинные ноги с тонкими щиколотками и узкими стопами способны были послужить моделью самому взыскательному скульптору. Юноша вспомнил Китиану и почувствовал, как трудно стало дышать, невыплаканные слезы подступили к глазам…

— Идем! Идем, во имя фора Таралана! — Он протянул девушке руку и зашлепал раскисшими сандалиями по толстым доскам, оставляя на них мокрые растекающиеся следы.

Беглецы поднялись по утоптанной дорожке на идущую вдоль канала улочку, и тут Гиль остановился. Окинул взглядом быстро светлеющее небо и линию высоких заборов, соображая, куда же теперь двигаться. Хорошо было бы спросить кого-нибудь из местных жителей, где находится дом фора Азани, раз уж от сестры его слова не добьешьс, но где их в такую рань сыщешь?

Юноша все еще раздумывал над этим вопросом, когда из ближайшего переулка вынырнули четверо молодцов самой подозрительной наружности и, не сговариваясь, устремились к нему.

— Какая встреча! Гости из дворца Хранителя веры! Вот так счастье, вот так радость! А ну-ка, стой! Не дергайся, не то быстро горло перережем!

Дергаться Гиль не собирался. Долговязые ребята, с хищно изогнутыми кинжалами в руках, все равно бы его догнали. Да и негоже было оставлять Марикаль одну. Не для того он ее из подземной тюрьмы вытаскивал.

Высокородная госпожа взяла двумя пальчиками фигуру «лучника» и передвинула ее на третье поле. Сегодня она должна победить и победит! Ради того, чтобы завладеть сердцем фора Азани, Сильясаль готова была принять участие в скачках на дурбарах, стрельбе из лука или метании боевых колец и выйти победительницей. Играть же в многоугольный цом-дом она научилась еще в малолетстве, и сколь ни сильным противником был красавчик фор, с ней ему нипочем не сладить.

Высокородная госпожа Сильясаль, которую друзья семейства Спокаров звали Силь, а близкие подруги — Иль, ощущала небывалый прилив сил. Упорно обходившая ее стороной удача наконец-то улыбнулась ей, — да еще как! — на нее обратил внимание фор Азани. Произошло это знаменательное событие во время злополучного пира в Золотой раковине, где красавчик фор сцепился с Кулькечем и прирезал дерзкого шалопая в тот самый миг, когда толпа великовозрастных оболтусов попыталась прикончить Баржурмала. Сделать им это, естественно, не удалось, но все присутствующие дамы были так потрясены покушением на яр-дана, что никому из них не пришло в голову оказать помощь Азани, раненному Кулькечем в левое бедро. Никому кроме Сильясаль, которая твердо верила: дядюшка Вокам не даст, в обиду своего любимчика Баржурмала. Была, правда, и еще одна причина, по которой драка Азани с Кулькечем занимала ее несравнимо больше покушения на яр-дана.

Будь у нее возможность, она сама давно бы перегрызла этому наглецу горло, но не вызывать же его самой на поединок! А стоило, ох стоило! И если бы братья были в столице, уж она бы науськала их на негодяя… Хотя, кто знает, как бы они отнеслись к тому, что она имела глупость принимать ухаживания Кулькеча всерьез. Но кто же думал, кто мог предполагать, что этот неблагодарный скот, вместо того чтобы жениться на той, кому клялся он в вечной любви, напишет мерзкий стишок, ославивший ее на весь Ул-Патар? Кто, скажите на милость, не знает теперь этих корявых строчек, не вспоминает их при виде ее и не хихикает в кулак, повторяя про себя, а то и вслух:

Меня красотка возжелала, И, чтоб добро не пропадало, Надумал деву я обнять, Но до груди не смог достать!

А то, что мог мой рот достать, Я не приучен целовать. Доступна дева спору нет, Коль влезешь ты на табурет!

Сильясаль подняла глаза на фора, с задумчивым видом поигрывавшего кинжалом. Тем самым, которым он прикончил Кулькеча.

— Ну что, сдаешься?

— Я? Сдаюсь? — Азани мельком глянул на доску, и «дурбар» его, совершив «двойной прыжок», занял дальний угол «правой руки». Это был, по мнению девушки, не лучший ход, после которого партию можно было считать сыгранной. Похоже, фор не слишком-то стремился к победе. Однако сказать, что он глаз не сводил со своей противницы, тоже было нельзя, и Сильясаль в который уже раз прокляла свой рост, из-за которого ей приходилось страдать всю сознательную жизнь.

Не то чтобы она была такой уж недосягаемо высокой — о нет, ничего подобного, не выше рослого мужчины! Но если по-настоящему рослых мужчин раз-два и обчелся и они, как назло, любят пигалец-недомерков — что тут будешь делать? А делать что-то надобно, потому что подруги-сверстницы уже детей тотошкают да над ней посмеиваются. И груди отвердели — жаром пышут, и взгляд на мужчинах помимо воли останавливается, и матушка задолбала причитаниями своими, особенно после того, как Савахор в Адабу отправился, а Мельдар с Баржурмалом в Чивилунг подался. Как будто женихи все полы в доме протерли, а она в гордыне своей всем отказывает! Тьфу, тьфу и еще раз тьфу! На мужиков-коротышек, на стихоплетов вонючих и тех, кто глупые, злобные, ублюдочные стишата их повторяет! Ведь красивая, стройная, ни жирна, ни худосочна и все, на что эти кобели пялиться любят, на месте! Так нет же, рост им, обрубкам, не нравится!..