Мир Волкодава: Последняя война - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мартьянов cтр.№ 15

Наиболее благочестивые (или более других склонные к панике) горожане постепенно заполняли храм Владыки Мира и Создателя Дорог — лишняя молитва никогда не помешает, а Светлый Атта-Хадж, как известно, слышит все речи, обращенные к нему. Говорит ли самый последний и грязный раб или сам блистательный шад — Небесному Повелителю все одно: каждый человек перед его глазами равен другому.

В храме было душно и сумрачно. Вечную полутьму не могли разогнать и многочисленные цветные светильники, окружавшие мраморное возвышение у восходной стены, на котором возлежал крохотный, едва с коготок птицы, осколок Кристаллов Мед дай. Далеко не каждый город подлунного Саккарема мог похвалиться столь чудесной реликвией. Один из прежних правителей Шехдада больше сотни лет назад привез ее из храмов Мед дай, и с тех пор маленький камешек, слегка напоминавший кусочек кварца или горного хрусталя, исправно хранил город от напастей — Шехдад миновали бесчисленные моровые поветрия, войны между сыновьями шадов за золотой трон Мельсины, засухи, сжигавшие степь… Недаром Провозвестник открыл в своей Книге: "Подарки Небес — благо, а кто скажет противное, тому проклятие от Атта-Хаджа до тридцатого колена".

Впрочем, Книгу читали далеко не все. Разве интересна продавцу шерсти или владельцу постоялого двора божественная мудрость, кою невозможно постичь обычному смертному? Этим пусть занимаются благородные господа и многоученые храмовые служители — мардибы.

Здесь, под священными сводами, украшенными золотисто-лазоревой мозаикой и многоцветным цветочным орнаментом, не дозволялось разговаривать о делах мира. Ты пришел в храм, чтобы обратиться к Атта-Хаджу, и посему изволь оставить суетное за резными деревянными вратами вместе с обувью. Помощник благочестивейшего мардиба присмотрит и за тем и за другим. Мир смертных остался позади, за спиной, а ты, человече, стоишь на первой ступени, ведущей к Звездному Мосту.

Храмовые служки, однако, тщетно пытались тихим шепотом призвать горожан к спокойствию. Речи, все более и более громкие, оскверняли слух Небесного Властителя — полдень миновал, а где же велемудрый мардиб Биринджик? Отчего не слышно проповеди?

Громкий шепот:

— Уважаемый Тариг, я слышал, будто управитель созвал жрецов…

— Не знаю, — доносится в ответ. Купец в дорогом халате пожимает плечами и вытирает рукавом пот со лба. — Что творится в этом мире? Да спасет нас Атта-Хадж от любого проклятия!

Другой голос, молодой и звонкий:

— Если жрецы и сам Биринджик на стенах, значит, и нам туда пора!

— Не высовывайся, Кемаль, — шипение в ответ. — Вейгил, если будет нужно, позовет.

— Позовет… — старческое бурчание. Коричне-вокожий морщинистый водонос ни на кого не смотрит, обращаясь к самому себе. — Да в последний раз ополчение Шехдада собирали еще при моем прапрадеде, пусть упокоит его тень Атта-Хадж! Лет сто пятьдесят назад, когда…

— Придержите жеребца своей болтливости! — совсем уже возмущенно подает голос один из учеников мардиба, оборачиваясь. Что ж, Фарр атт-Кадир никогда не проявлял уважения к старшим. Пускай он и готовится к посвящению в служители храма, надо помнить, что здесь уважаемые богатые люди. Фарр заслужил несколько величественно-брезгливых взглядов купцов и даже родственников самого вейгила, пришедших на полуденную молитву, и гордо отвел глаза.

И все-таки почему учитель Биринджик до сих пор не вошел в храм и не начал проповедь?

На этот вопрос могли бы ответить только воины, стоявшие на стене и башне у ворот. Старого мардиба незадолго до полудня поразила стрела, выпущенная мергейтами. Биринджик умер мгновенно — видимо, выстрел был прицельным, а белоснежный халат и такого же цвета тюрбан послужили великолепной мишенью. Острие ударило мардибу в горло под кадыком… Многие, в том числе и побледневший Халаиб, поняли — Атта-Хадж послал дурной знак, первым допустив к Небесному Мосту своего верного и благочестивого слугу.

В храме, однако, никто не знал об этом. Халаиб не отпускал воинов со стены, прежде всего затем, чтобы в городе не пошли лишние слухи, способные поднять панику.

Ропот под куполом священного здания нарастал. Служки в недоумении переглядывались, ученики Биринджик а с изумлением и боязнью вертели головами. Пропустить полуденную молитву? Немыслимо! Это нарушение всех законов! Конечно, люди слишком боятся и уважают Создателя, чтобы возмутиться прямо под кровлей храма, но разговоры о небрежении мардиба в столь непонятное и трудное утро будут ходить по городу не один год.

— Фарр! — Ученик, преклонивший колени в первом ряду прихожан, совсем рядом с Небесным Камнем, скосил глаз. Ну точно, сторож. Однорукий, вечно недовольный и брюзгливый Ясур. Вошел через боковую дверь, чтобы не беспокоить собравшийся народ.

— Чего? — ответил Фарр одними губами и увидел, как бессменный вот уже на протяжении двадцати лет привратник храма строит гримасы и машет единственной левой рукой, буквально приказывая подойти. Собственно, Ясур в доме бога никто, но почему-то его слушаются все, кроме, разумеется, Биринджика. Фарр состроил на лице благочестивую мину, коснулся лбом пола, поднялся на ноги, не сворачивая молитвенный коврик, и быстрой тенью переместился влево, к полуночной стене.

— Ступай наверх! — брызгая слюной, рыкнул Ясур. Шрам на щеке, полученный давным-давно в войне с Нардаром, лишившей Ясура правой руки, выглядел неестественно белым.

"Этого не может быть! — не поверил себе Фарр. — Наш сторож боится?"

На другие мысли времени не оставалось. Слова Ясура являлись недвусмысленным приказом. В конце концов, только он, будучи доверенным лицом верховного мардиба, имел право приказывать ученикам и слугам.

Случилось! Первая в жизни проповедь! И в такой момент…

Атт-Кадир прекрасно понимал, что справиться с толпой возмущенных верующих мог только много поживший и опытный жрец, но ничего другого не оставалось. Фарр был самым старшим из учеников — к осени ему предстояло уехать на закат провинции Шехдад, в одну из деревень, где повелением управителя строился новый храм.

На ногах, превратившихся в непослушное твердое дерево, Фарр шагнул вперед, даже не углядев ободряющего жеста Ясура. Он прошел мимо толстой низенькой колонны со священным камнем и вдруг совершенно бессознательно, не думая о том, что делает, незаметно для прочих выбросил в сторону левую ладонь, коснувшись Кристалла указательным пальцем. Святотатство, конечно…

Краткий миг, затянувшийся для Фарра не меньше чем на луну, а то и на две. Атт-Кадир, разумеется, просил помощи не у бездушного камня, а у бесконечного и непознаваемого Атта-Хаджа.

И внезапно ученик мардиба понял: Всеблагой откликнулся.

Слов, понятных человеку, не было. Через короткое прикосновение к обломку Небесных Кристаллов пришло только видение — многоцветная аморфная картина, поражающая одновременно внемировой логичностью и мудростью. Дело человека лишь облечь ее в речи, понятные другим людям, сделать так, как некогда сделал Провозвестник Эль-Харф, написавший Книгу…