Медведица, или легенда о Черном Янгаре - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 107

Потому что она, та, что звалась моей сестрой, не отпустила бы. И сейчас не отпустит.

Она смотрит на меня.

А я — на мужа.

Янгхаар Каапо стоял на ногах.

Пока еще стоял.

Между мной и Пиркко. Но сил у него осталось лишь на то, чтобы не уронить палаш.

— И что ты будешь делать теперь? — спросила Сумеречница. Тени собрались у ее ног, верные псы, готовые броситься на меня по знаку хозяйки.

Вместо ответа я опустилась на четыре лапы.

Все арены похожи друг на друга.

Ограда.

Ворота, через которые на арену выгоняют зверье и людей, обреченных убивать друг друга.

Песок под ногами. К концу дня он становится мокрым и прилипает к коже. Если сразу не смыть — присыхает намертво.

Толпа.

И тот, кто стоит над толпою.

Безумие.

Оно давно рвалось с привязи, и Янгар, отвернувшись от жены, позволил себе сойти с ума. Ненадолго. И сознание не ушло, напротив, он вновь видел все и вся, словно бы со стороны, но меж тем прекрасно осознавая происходящее.

Вязкое время.

Твердый воздух, который поддавался клинку со странным всхлипом.

Цель.

Распорядитель в расхристанном халате бросается под ноги, пытаясь сбить Янгара, и застывает грудой разноцветного тряпья. Его жизнь легко оборвать, и завершив удар, клинок возвращается, чтобы со сталью столкнуться.

Звон отдается в ушах.

И смех той, что пытается вернуть Янгара.

Она тянется к нему, ластится липкими тенями, клочьями сумрака, пеплом, что падает с неба. Не снег, но похоже.

— Танцуй! — говорит она голосом Хазмата. И тот выступает из-за ее плеча. В руке его хлыст, а перерезанное горло прикрыто шафрановым шарфом.

— Танцуй, песий сын! — вторит Хазмат, поглаживая длинные усы.

Щелкает плеть.

Хазмат хохочет. В руке его из ниоткуда появляется длинная трубка, и белесый опиумный дым вползает в мертвые глаза.

— А против меня, мальчишка? Чтобы не в спину. Лицом к лицу…

Вместо плетки — кривой ятаган. Он пляшет в руках Хазмата, рвется, желая уязвить того, кто посмел поднять руку на хозяина.

— Ты мертв, — отвечает Янгар. Но бьет ответом на удар.

И живой мертвец заходится беззвучным смехом. Дергается кадык, и шарф сползает, обнажая рваную рану с запекшимися краями.

— Мертв, — Хазмат теснит. Он опытный боец, и сам не единожды выходил на арену, во славу богоравного Айро-паши… — Но я вернулся за тобой. Или ты не знаешь, что и после смерти раб остается служить хозяину?

Ятаган касается груди, и острая боль обжигает Янгара. Он привык получать раны, но эта пылает огнем. И он не в силах сдержать стон.

— Мальчишка… брось клинок.

Нет.

Он — единственная защита.

— Брось. И встань на колени. Подчинись хозяину, и наказание не будет слишком суровым, — Хазматов клинок вычерчивает узоры на груди Янгара. И тени на земле глотают его кровь.

— Нет.

— Упрямый. Тем лучше. Знаешь, что хорошего в смерти?

Ничего. Пустота. Забвение. И несбывшиеся надежды.

Разве Янгар многого хотел?

Наверное. Он слишком поздно понял, что на самом деле ему нужно.

— Вечность, — Хазмат отвечает сам себе и скалится. — У нас с тобой будет целая вечность. А ее хватит, чтобы научить строптивого раба покорности.

— Я не твой раб, — у Янгара получилось отбить удар.

— Разве? — щурится Хазмат. — Неужели я подарил тебе свободу?

— Я сам ее взял.

Клинок рассекает шафрановый шелк, наново отворяя старую рану. Из нее хлещет не кровь — сумрак. Хазмат, зажимая горло рукой, оседает. Он снова мертв, но в то же время готов ждать.

Вечность — это долго.

— И на что ты ее потратил? — шепчут тени, облизывая пятки Янгара.

И холод их языков проникает сквозь кожу.

Но Хазмата нет. Есть незнакомые люди, которые мертвы. Они наступают, повинуясь воле той, что пьет из Янгара силы. Крылья ее становятся плотны, прогибаются под тяжестью неба, но держат полог сумрака.

— Танцуй, — шепчет она.

А Янгара окружают лица…

…одноглазый Хайши, мародер и дезертир, за голову которого обещана награда. И Хайши гордится этим, повторяя, что не скоро еще шакальи сотни доберутся до предгорий. Конечно, доберутся когда-нибудь, но… жизнь коротка.

Гуляй, Янгу.

Пей кислое вино. Трубку кури, лови опиумные грезы у вечернего костра. Слушай заунывное пение Ашшаби-меченого, такого же беглого раба, как ты. Его ловили и дважды клеймили, выжигая на лбу букву «хизым». А он продолжал рваться на свободу.

Вырвался.

Он убил не только последнего из бесконечной череды хозяев, престарелого май-мухатта, учителя, уверенного, что в любом человеке есть добро, но и всю его семью вырезал.

Гордится. И любит рассказывать об этом.

Глаза его вспыхивают, а короткая верхняя губа выворачивается.

Ашшаби лют. Ему нравится убивать.

И порой Янгу ощущает на себе влажный заинтересованный взгляд.

— Рискни, — сказал он как-то, когда Ашшаби подошел слишком близко. И тот отступил, засмеявшись хрипло, а трех дней не прошло, попытался в спину ударить.

Шакалье.

Стая.

— Ты бросил нас, — Хайши умел обращаться с клинком. — Ушел.

Ушел. Однажды незадолго до рассвета проснулся с пониманием: опасность близко. И ушел.

— Мог бы предупредить…

Хайши падает на песок, становясь добычей теней. А вместо него выступает Ашшаби, в руках которого старая дубина, с рукоятью, обмотанной кожей.

— Я раскрою тебе голову, — обещает великан и хохочет. — А потом сниму шкуру!

Он огромен, но быстр и ловок.

Свистит дубина, почти касается головы.

— Я всем им головы раскроил. Бах-бах… хрусь-хрусь…

Даже с распоротым животом, из которого вываливаются серые ленты кишок, он пытается добраться до Янгара.

— Бах-бах, — приговаривает Ашшаби, перекидывая дубину из руки в руку. — Хрусь-хрусь…

…чужие кости хрустят.

И люди незнакомы.

Впрочем, люди ли? Их глаза пусты, в них та же, тронутая безумием пропасть, что прячется под веками Пиркко.