Вернись… вернись… вернись…
* * *
Прошла ночь, миновало утро. Наружу их вывели во втором часу.
Техника, еще вчера стоявшая на площадке, исчезла, только кромсали склон колеи от танковых траков и колес тягачей. Танки забрались повыше, к самой опушке, но даже с такого расстояния Каргин разглядел угловатые корпуса и приземистые башни «Челленджеров».
[61]
Старые машины, неуклюжие, медленные, однако пушка сто двадцать миллиметров, а к ней – пятьдесят снарядов… Рассмотреть в деталях батареи он не смог, лишь стволы торчали меж кустов, но три вертушки, крейсировавшие над котловиной, не увидел бы только слепой.
«Шмели» уже висели у ворот ангара, и в каждой боевой консоли виднелось по ракете. Две на машину вместо шестнадцати, отметил Каргин. Зато мощные, ПТУР «Вихрь». Бункер ими не разворотишь, но если врезать по башне «Челленджеру», мало не покажется…
– Гляди-ка! – Влад дернул его за рукав. – Там, у бункера… Знакомые все лица! То есть морды!
Каргин повернулся, закусил губу, сделал шаг, и тут же взревели охранники:
– Стой, где стоишь, свинья!
– Стой, чтоб тебе мокрым джариром удавиться!
– Ни с места, пес!
Перфильев сплюнул.
– Стараются, сучьи дети! Усердие перед начальством кажут!
Из бункера, через узкую дверь, один за другим выходили люди. Четыре телохранителя-гвардейца с оружием наизготовку, минбаши Дантазов, светлый эмир Чингиз Мамедович, троица военных чинов в мундирах, то ли советники, то ли адьютанты, и еще два охранника. Потом небольшой перерыв, и в дверном проеме возникла знакомая белая фигура шейха Азиз ад-Дина – он поглаживал бородку и задумчиво озирался по сторонам. Следом, как два таких же белесых привидения, вышли его секьюрити, а за ними – Баграм, выполнявший, очевидно, функцию переводчика. Снова пауза. Затем охрана заняла позицию по обе стороны двери, гвардейцы вытянулись и дружно стукнули в грудь кулаками. Показался президент Курбанов, неторопливо прошагал к арабу, остановился рядом с ним, выдавил улыбку. Нукер и военспецы начали что-то объяснять, то размахивая руками, то предлагая высоким персонам заглянуть в бинокли; Баграм торопливо переводил, шейх с президентом внимательно слушали, Таймазов со скучающим видом поглядывал по сторонам. Смотрел на небо, на далекие горы, на склон, изрытый воронками и траншеями, но только не на Каргина.
– И этой скотине мы ятаган преподнесли! – с горечью молвил Перфильев.
– Еще я ему шпагу обещал, толедский клинок с сапфиром, – отозвался Каргин. – Теперь не дождется!
– Только и радости, – буркнул Влад и перевел глаза на «косилки». – По два ПТУРа нам подвесили… Негусто! Совсем в обрез. Что будем делать, Леша?
– Погоди, не торопись. Сейчас нам вводную дадут, – произнес Каргин.
К ним шагал минбаши Дантазов. По случаю маневров был он не в светлом штатском костюме, а в офицерском френче и галифе, заправленных в сияющие хромовые сапоги. Правда, погон и знаков различия не было, но френч перепоясывали ремни, на груди болтался бинокль, а о правую ягодицу хлопала внушительная кобура. Лицо украшал большой, но уже поблекший синяк.
Не доходя четырех-пяти шагов, Нукер остановился и кивнул на «косилки».
– Баки машин заправлены полностью. Ваш боезапас: две ракеты, двести пушечных снарядов, пулеметы – по штатному расписанию. Ясно?
– По штатному расписанию должно быть пятьсот снарядов
[62]
и шестнадцать ракет, – возразил Каргин, любуясь синяком на челюсти Нукера.
– Вам хватит! Мы тут не бурю в пустыне разыгрываем! – Пошевелив бровями, Дантазов кивнул на пологий склон. – Сведения о противной стороне. Фланги: две батареи по три орудия, калибр девяносто миллиметров. Центр: два танка с полным боезапасом, а в полукилометре перед ними, в траншеях – отделение гранатометчиков, двенадцать стволов.
– Обещали четырнадцать, – заметил Каргин.
– Двоих вы вывели из строя, когда покушались на меня. Думаю, двенадцать стволов хватит. Как вы просили, это люди президента из Елэ-Сулар, и они не питают к вам симпатий. Остальные – те, что в танках и у орудий – из отряда покойного Вали Габбасова.
– Педрилы гребаные, – пробормотал Перфильев. Его огромные кулаки сжимались и разжимались, словно он чувствовал под каждым пальцем пулеметную гашетку.
– Что за орудия на батареях? – спросил Каргин.
– Безоткатные противотанковые пушки, скорострельные, могут бить очередями.
[63]
– Нукер иронически прищурился и добавил: – Новейшие орудия американского производства. В инструкцию я не заглядывал, но не исключаю, что выпустила их ваша фирма, мистер Керк.
Каргин и Перфильев переглянулись. Слова им были не нужны; каждый понимал, что не танки и гранатометчики, а скорострельные пушки – главная опасность для «Шмелей». Особенно на ручном управлении, когда ограничена возможность стремительных маневров! Калибр приличный, удар такого снаряда броня не выдержит, а рой осколков при автоматической стрельбе плотен и густ, и может повредить оружие, двигатель или какой-то существенный узел «косилки». Правда, наводчики не слишком опытны, да и «Шмели» – не танки, габарит поменьше, скорость больше.
Шагнув к Дантазову, Каргин вытянул руку и тут же отдернул ее, едва не получив прикладом по пальцам.
– Стоять! – рявкнул охранник.
Каргин поморщился.
– Бинокль… дайте мне бинокль. Я должен все увидеть сам.
– Передай. – Нукер сунул бинокль гвардейцу и посмотрел на часы. – Тринадцать сорок две. Ровно в четырнадцать начинаем. И без фокусов, господа!
Он развернулся и зашагал к бункеру, куда уже начали возвращаться остальные зрители. Видимо, рисковать они не хотели и собирались следить за спектаклем из безопасной бетонной ложи.
– Здоровый у этого гада синяк, – сказал Перфильев. – Твоя работа?
Каргин, обозревавший местность, молча кивнул. Разглядывать танки, пушки и отделение с базуками в траншее было ему совершенно незачем, он и без этого помнил каждый кустик на полигоне, каждый камень и воронку, в которой можно спрятаться. Цель его была определенной и, обнаружив ее, он довольно кивнул, оглянулся на охранников – те стояли далеко – и сунул бинокль Перфильеву.