Первая могила справа - читать онлайн книгу. Автор: Даринда Джонс cтр.№ 70

— Теперь вы перейдете.

Элизабет обернулась и подошла к нему:

— Ну, если будешь на кладбище, то я на новой половине, в первой могиле справа.

Он рассмеялся:

— А я в другой стороне. Мои похороны прошли… мило.

— Мои тоже.

— Может, я и не права, — вмешалась я, сдерживая смех, — если так, не возвращайтесь и не преследуйте меня, — но я уверена, что там, куда вы уйдете, вы еще увидитесь. Есть у меня сильное подозрение, что друзья и любимые не расстаются и на том свете.

— Все это так странно, — заметила Элизабет. — Мне почему-то хочется перейти. Такое чувство, будто у меня нет выбора.

— У меня то же самое, — подтвердил Барбер и взял ее за руку, словно бросил якорь.

— Туда всех тянет, — объяснила я. — Как вы думаете, почему вас так мало на земле? Там тепло и прекрасно. Ваше место там.

Они с улыбкой переглянулись и, не говоря ни слова, ушли.

Наблюдать за переходом в иной мир — все равно что смотреть, как люди исчезают на глазах. Я чувствовала их, когда они проходили сквозь меня. Их эмоции. Их страхи. Их надежды и мечты. Никто не испытывал ненависти, зависти или злобы. Чаще всего я ощущала всепоглощающую любовь. Каждый раз, как через меня уходил призрак, крепла моя вера в человечество.

Элизабет оставила все, что у нее было, племянницам и племяннику, а Барбер несколько лет назад обзавелся страховкой на огромную сумму. Его мать будет очень богата. Я была уверена, что она предпочла бы, чтобы сын жил, но надеялась, что это ее хоть немного утешит. В конце концов Барбер, как Элизабет и Сассмэн, тоже написал матери письмо, и хоть оно было не такое… трогательное, наверняка мать была ему благодарна.

Я обернулась к Сассмэну:

— А что же вы?

Он смотрел в окно. Понурив голову, ответил:

— Я не могу уйти.

— Патрик, у них все будет нормально.

— Знаю. Я уйду, но не сейчас.

Не успела я возразить, как он исчез.

— Привет, глупышка.

Обернувшись к бабушке Лиллиан, я чуть не взвизгнула, увидев, с кем она заявилась. Вместо этого заставила себя улыбнуться и проговорила:

— Привет, ба, здравствуйте, мистер Хабершем.

Мистер Хабершем — призрак из квартиры 2В, из-за которого мне пришлось выдумать потусторонний репеллент.

Они хихикали и строили друг другу глазки; я раскрыла рот от удивления.

Морщинистое лицо бабушки Лиллиан светилось от счастья.

— Сейчас мы идем в «Маргарита-гриль» нюхать лобстера, потом любоваться закатом, а в промежутке займемся жарким, опасным, разнузданным сексом.

Чтооооо? Я поперхнулась внутренним монологом. Ушам своим не верю! Неужели в «Маргарита-гриль» подают лобстеров?

— Конечно, ба, хорошо вам повеселиться!

Если честно, меня передернуло от отвращения при мысли о том, что эти двое займутся жарким, опасным, разнузданным сексом, учитывая, что у бабушки нет зубов. Нет, серьезно, у них же температура тела ниже нуля. О каком жаре может идти речь?

Я проковыляла обратно в гостиную, размышляя, стоит ли рассказать Диби, чем собирается заняться его двоюродная бабушка, но решила, что не стоит.

— И как тебе только бог помог, — покачал головой дядя Боб, разматывая мою лодыжку. — Пьяный хулиган едва не превратил твое лицо в отбивную, потом ты свалилась с трехметровой высоты, тебя два раза пытались убить — и все это, чтобы в конце концов свалиться из-за какого-то жалкого каблука. Так и знал, что эти штуки опасны.

— Наследственная предрасположенность к душевным заболеваниям тоже опасна, но ты вроде не жалуешься.

Он хмыкнул и бросил повязку на мой потрепанный диван.

— Отек спал. Почти. Удивительно.

Отек спал. Похоже, Рейес был прав. По сравнению с остальными на мне все заживает, как на собаке. И меня не так-то просто убить. Очевидно.

— Тогда не перевязывай. Мне гораздо лучше.

— Ладно, я пошел. Но мне нужно тебе кое-что сказать, — добавил дядя Боб, поднимаясь и направляясь к двери. — Кстати, я позвонил своей знакомой судье. Она занимается твоим ходатайством.

Облегчение охватило каждую клеточку моего тела. Осталось выяснить, как окончательно отменить решение властей на случай, если Рейес так и не выйдет из комы.

— Еще нам звонили из больницы. Отец Федерико идет на поправку и передает огромное спасибо. Тедди сейчас с ним. Если найдется время, навести его, он будет рад с тобой повидаться. — Дядя развернулся и снова направился к двери, но остановился и почесал голову. — Завтра с утра окружной прокурор первым делом оформит документы на освобождение Марка Уира. — Он снова пошел к двери и снова остановился. Я старалась не рассмеяться. Такими темпами он никогда не попадет домой.

— Ах да, — вспомнил он, достал блокнот и пролистал страницы. — Хулиган, который вчера едва тебя не укокошил, тот самый Зик Хершел, вполне мог стать серийным убийцей. Ты не первая, на кого он напал. Слава богу, что ты положила этому конец.

У меня перехватило дыхание, легкие точно свело параличом, а по спине побежали мурашки.

— Что… что ты имеешь в виду?

— Сегодня к нему домой вызвали полицию. Его жену нашли в спальне в луже крови.

Свет померк у меня перед глазами и земля ушла из-под ног.

— Одно из самых страшных бытовых убийств, которые я когда-либо видел.

Я боролась с силой тяжести, шоком и истерическим, ничего не желавшим слушать ужасом. Но действительность оказалась сильнее меня: она играючи нанесла мне сокрушительный удар.

— Это невозможно.

— Что? — Дядя Боб поднял глаза и шагнул ко мне.

— Жена Хершела. Это не могла быть она.

— Ты ее знала?

— Ну… немного.

Она не могла умереть. Я лично отвезла ее в аэропорт. А сразу после этого встретилась в баре с Хершелом. Не может быть, чтобы это была Рози.

— Чарли. — Меня насторожил суровый тон дяди Боба. — Ты ее знала? Есть что-то, что мне нужно знать об этом деле?

— Ты ошибся. Это не его жена. Наверно, это кто-то еще.

Дядя Боб вздохнул. С такими возражениями ему приходится сталкиваться каждый день.

— Это миссис Хершел, милая. Ее тетя встревожилась, что от племянницы нет вестей, и прилетела из Мексики. Сегодня днем она опознала тело.

Я в оцепенении опустилась на диван и погрузилась в свои мысли. Не помню, ушел ли дядя Боб. Не помню, спала я или бодрствовала. Не помню, как сползла на пол и укуталась в одеяло, сложенное в углу. Не помню, когда — я не имею в виду точное время — я превратилась в клиническую идиотку, каковой, увы, и остаюсь по сей день.