Отвергнутый дар - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Володарская cтр.№ 64

Ладони вспотели. Радик перекинул свой атам из правой руки в левую и вытер влагу о штаны. Пальцы подрагивали. Но это не помешает ему нанести точный удар.

Вернув нож в правую руку, Радик занес его над Ниной, намереваясь вонзить…

Он так хотел увидеть на ее лице ужас, но…

Оно не дрогнуло. Нина не испугалась ножа. Что неудивительно, ведь перед Радиком была не сама Водянова, а всего лишь ее фотография. Та самая, которую дала ему Марта.

Радик с силой воткнул свой атам в фото. Попал, куда метил. А именно в голову. Пусть помучается перед тем, как умереть. Радик будет периодически втыкать лезвие атама ей в голову. От этого появляются боли, мутится разум. Точно так, как от игл, что Марта засунула в подушку.

Радовский оторвал нож от фото и снова занес его над ним.

Он собрался уже нанести второй удар, как вдруг…

Ему показалось, что на его плечи легли чьи-то руки.

Радик вздрогнул и обернулся. Естественно, позади него никого не было. Он находился в квартире один.

Тряхнув головой, Радовский вскинул атам, но…

Снова не смог опустить его, потому что опять почувствовал прикосновение. И теперь ему показалось, что его обнимают. По-отечески тепло. Хотя никакого тепла Радик не ощущал, скорее напротив, его знобило.

А потом произошло то, к чему он уже привык. Радика посетило видение.

Темнота. Пурга. Ветер. Мусорные баки. На снегу чуть припорошенные следы и… Кровь! Радик не видит, что это именно кровь, темно, и капли ее кажутся просто темными пятнами, но он знает точно, это не краска и не какой-нибудь кетчуп, а именно она… Кровь!

Кровь его отца. Сам он лежит на снегу. Радик наклонился над ним. В его руке зажат атам, на лезвии которого темнеет кровь и блестят снежинки…

Обычно в этот момент Радовский возвращался к действительности, потому что не хотел знать ПРАВДУ. Он боялся ее…

Ведь убить своего отца – это очень страшно!

Но как ни старался Радик в этот раз отогнать от себя видение, у него не получилось. Теперь он увидел себя как бы со стороны. Он сидит над телом отца, плачет и пытается выдернуть нож из раны, чтобы хоть как-то ему помочь. Когда ему это удается, он бормочет какие-то заклинания, прикладывает свои руки к его груди. Он спасает отца…

Но не может спасти. Ведь у него нет никакого ДАРА.

Радик очнулся. Атам валялся на полу. А сам он сидел, уронив голову на скрещенные на столе руки, и плакал. Горько, навзрыд, сотрясаясь всем телом. Так он позволял себе рыдать только в детстве. И то редко. Мама не любила плакс. А папа был всегда очень занят и не мог его пожалеть.

Радику безумно захотелось сейчас прижаться к отцу. Обнять его и попросить прощения. За все, за все! В том числе за Нину…

Она его сестра. То есть самая близкая из ныне живущих. А он хотел ее убить!

– Прости меня, папа, – прошептал Радик, подняв голову и вытерев заплаканное лицо. – Прости за все…

Конечно, в ответ он ничего не услышал. Только затылок вдруг потеплел. Как будто кто-то невидимый по-отечески коснулся его губами.

Нина лежала на грязном холодном полу со связанными руками. Веревка, крепко обхватывающая ее запястья, была обмотана вокруг вбитого в доски кола. Вырваться из пут у Нины не получалось, хотя она старалась.

Человек, заманивший ее в этот дом, сидел возле нее на корточках и чертил ножом на полу какие-то символы. А еще говорил, говорил…

Он встретил Нину на станции. Представился ассистентом Карского, сказал, что тот послал его за ней. Нина ничего не заподозрила и спокойно прошла к машине. «Ассистент» произвел на нее приятное впечатление. Интеллигентное лицо, правильная речь, прекрасные манеры. Пожалуй, он был из той же породы, что и Энгельс Славин, и одевался похоже. Длинное пальто, шляпа.

«Ассистент» привез Нину на улицу Садовую. Сказал, что Влад живет на ней. И вот тут Водянова почувствовала опасность. Именно почувствовала, ведь фонари не горели, и она не видела, что собой представляют стоящие на ней дома. Когда она присмотрелась к ним, стало ясно – улица Садовая зимой необитаема.

И Нина по-настоящему испугалась! Стала лихорадочно соображать, что ей предпринять, чтобы спастись, но резкий удар в шею оборвал все ее мысли. Нина потеряла сознание…

А очнулась уже в доме с заколоченными окнами. Она лежала на полу, руки связаны… А человек, заманивший ее в этот дом, сидел возле нее на корточках с ножом в руке… Когда он увидел, что Нина пришла в себя, заговорил:

– Как же вы беспечны, Нина. Не думал я, что у меня так легко все получится.

– Кто вы?

– Мое имя вам ни о чем не скажет.

– И все же…

– Меня зовут Борис. Фамилия моя Верещагин.

– И кто вы такой?

– Вы не поверите! Я психиатр! – и он рассмеялся раскатисто.

Смех был абсолютно нормальный. То есть не сумасшедший и даже не нервный. Повеселившись, Верещагин вернулся к прерванному занятию – стал чертить символы на полу.

– Что вы делаете? – спросила Нина.

– Черчу пентаграмму. Буду проводить ритуал.

– Какой?

– Жертвоприношения.

Это слово прозвучало так обыденно, как будто Нина спросила: «Какой сегодня день недели?», а ей ответили: «Четверг».

– Вы что, сатанист? Или черный колдун? Зачем вам это?

– Ни то, ни другое. Я, Ниночка, смертельно больной человек, хватающийся за соломинку.

– Вы умираете?

– Увы. У меня рак в последней стадии. Я так много работал, что мне некогда было заняться своим здоровьем. Да и не беспокоило меня ничего. Поэтому о своей болезни я узнал, когда ничего уже нельзя было поделать. Только смириться со скорым уходом я не мог! Я и сейчас не готов к этому. Умирать страшно не хочется. Я пытался уговорить себя. Внушить мысль о том, что прожил хорошую, а главное, полезную жизнь. – Он говорил страстно, горячо. Но ни на миг не прерывал своего занятия – чертил пентаграмму. И глаз на Нину не поднимал. – Вроде считается, что, когда не испытываешь мучительной боли за бесцельно прожитые годы, умирать не так обидно. Какая глупость! Я страшно, невероятно сильно хотел и хочу жить!

Нине хотелось крикнуть: «Я тоже хочу! Так почему ты собираешься принести меня в жертву?», но она решила не нервировать Бориса. Пусть говорит. А она пока попытается высвободить руки.

– Я с детства мечтал попасть в Индию, – продолжал Верещагин. – Но все откладывал поездку. А потом решился и полетел туда. И не просто посмотреть страну, а чтобы совершить омовение в священной реке Ганг. Мне вдруг втемяшилось в голову, что это меня излечит. Но зря я тешил себя надеждами. Болезнь не отступила. А я продолжал верить в исцеление. Когда Энгельс Славин рассказал мне о колдуне Василии, я подумал – вот оно! Я нашел! Этот человек спасет меня… – Он тяжело вздохнул. – Но тот сказал, что бессилен.