Логика прыжка через смерть - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Герасимов cтр.№ 62

Женщина прошла по аллее и стала спускаться к условному пляжу у высохшего пруда. У пруда как раз и заканчивался кусок искусственной речки, протекавшей через Ыковку. Вдоль дороги стояло много маленьких деревянных домиков и деревянных крепостей в древнерусском духе; Ярослав прятался там. Не зря он имел значок второй степени за особые успехи в изучении национального дела – прятаться и выслеживать он умел превосходно. А вот женщина была непрофессиональной шпионкой, она никогда не изучала национального дела, так решил Ярослав. Значит, не наша.

Спустившись к пляжу, женщина села и начала скучать. Проскучав около получаса, она вздрогнула и огляделась по сторонам. Рядом никого не было.

– Где ты? – спросила она и похоже, получила ответ.

Ненастоящий уборщик убирал в стороне и время от времени смотрел на женщину. Ярослав подкрался и выстрелил из трубочки. В трубочку была вставлена игла с пьяной капсулой. Иглу с капсулой им выдали на кружке. Яд, который содержался в капсуле, вначале расстраивал координацию движений жертвы, потом усыплял. Внешне это было похоже на сильное опьянение. Жертва оставалась без сознания несколько часов. На следующий день яд полностью распадался или выводился из организма. Говорили, что он почти безвреден. Ядом пользовались во время национальных игр, чтобы приблизить обстановку к боевой.

Уборщик делал несколько неуверенных взмахов руками, сошел с мостков и упал лицом на песок. Все произошло вполне спокойно и мирно. Выстрел на оценку «отлично». Ярослав взял сумку уборщика. Как он и ожидал, в сумке оказалась аппаратура дистанционного прослушивания.

Женщина встала и пошла в сторону от пляжа, вдоль пруда. Она шла одна, но разговаривала. Ярослав ясно слышал все, о чем она говорила.

Маленький Итя ничего не сказал. Главная особенность его речи заключалась в том, что он никогда ничего не говорил, с мужчинами, но с женщинами становился не вмеру разговорчивым – как будто молчнием накапливал слова впрок, для более приятных дел.

Большой Итя чесал указательным пальцем горло – изнутри.

Шишка просто скучал.

Паша достал бинокль и стал вглядываться вдаль. Даль смутно белела сквозь голые стволы деревьев. Половина четвертого, но еще совсем светло.

– Она входит в дом.

– Значит, по делу идет.

– Какие у нее тут дела?

– Что-то надо.

– Как же будем брать?

– Будем брать не сейчас. Сейчас готовимся.

– А, смотри, какой забор. Вдруг они нас ждут? Это ж почти как крепость.

– Готовимся к штурму укрепленной позиции.

И они принялись готовиться к штурму укрепленной позиции. Начало штурма решили отложить до четырех часов дня.

На опушке лежали четверо людей с автоматами; лежали в тени, в ложбинке, лежали и шептались. Вот двое привстали и двинулись вперед, пригнувшись, быстрыми мелкими шагами. А вот еще двое за ними пошли.

Было без пяти четыре.

– Мне уже ничем не поможешь, – сказала Оксана, – если хочешь уходить, то уходи сам. Все равно мне уже, совсем все равно. Уйди, я здесь умереть хочу.

Она представила плачущего мужчину у постели с мертвой прекрасной принцессой и порадовалась его слезам. Принцесса лежала на белой несмятой простыне и лицо ее было покрыто фатой. Почему фатой? – спросите вы. Потому что все женщины думают об одном и том же.

С утра и до самого полудня у нее немилосердно болела голова; Оксана чувствовала, что ее руки и ноги больше похожи на вареные сардельки, чем на нормальные руки и ноги.

– Тебе совсем плохо? – спросил Коре.

– Да. Кажется, я надышалась этого отравленного воздуха.

– Точно. Но проблема в том, что здешние люди как-то приспособились к этому воздуху, а ты не можешь. Может быть, они пьют лекарства?

– Я все равно хочу остаться здесь, – сказала она, – здесь, пусть даже в мертвой пустыне.

Оксана представила мертвую пустыню – что-то вроде пустыни Сахары, но не в желтых, а в черных тонах, и вместо верблюдов бредут вереницей белые привидения, бредут, держась за руки, первое почему-то с веревкой на шее, а конец веревки оборван и расплетается, – представила и приготовилась расплакаться. В первом привидении она узнала себя и себя стало ужасно жаль. Над пустыней летела, скользя, громадная черная птица и ее тень быстро изламывалась на пепельных полукруглых барханах.

– Значит такая у меня судьба – умирать молодой, – сказала Оксана, – я всегда замечала, что Бог меня не любит. Ты меня поцелуешь на прощание?

Она представила собственный гроб, оббитый синей материей и цветы на его крышке, море цветов, но все почему-то темно-красные пионы. Пионы Оксана не любила. И доброжелательный голос слева от гроба, в головах: «Он все же успел поцеловать ее на прощание.»

Бахнул выстрел и штукатурка обвалилась с потолка. Начинался штурм. Запахло настоящей войной. Хотя Оксана видела войну только по телевизору и в кино, она точно знала, что война пахнет и выглядит именно так: счастливое небо, счастливое солнце в небе, счастливое лето, когда только отдыхать и загорать под счастливым солнцем – и пуля, пролетев у твоего виска, тупо долбит штукатурку, а штукатурка пахнет войной.

Боря-Бульдозер забросил удочку и лесу сразу же потянуло.

– За траву зацепило, – сказал Еня с кислым выражением лица. Еня не выспался; с самой полуночи у Ени ныли зубы, причем ныли все четыре золотых коронки. Утром Еня посмотрел в зеркало и увидел что десны распухают, а у коронок приобрели синеватый неживой оттенок. Плохо дело, – подумал Еня, но решил пока не обращаться к дантисту. Дантистов Еня боялся.

– Это у тебя может зацепить, а у меня рыба клюет, – уверено сказал Бульдозер.

Лесу дернуло еще сильнее и механическая рыбка величиной с ладонь затрепыхалась на крючке. На хвостике рыбки четкий номер, для лотереи: 43674310.

– Ты что это? – спросил Еня.

– Что-что! – ответил Боря-Бульдозер и поправил повязку, – да тут ловить нечего делать. Я тут ведро наловлю за полчаса. Главное – правильно магнит насадить. Ты смотри как я насаживаю и поучись. Вот сюда нада насаживать, так крючок лучше входит. Не было тут у вас настоящих рыболовов, чтобы вам класс показать!

– А что ж ты сам плохо показывал? – спросил Еня и присел на колоду – вдруг закружилась голова и застучало сердце: бух-бух-бух, медленно и сильно, как молотком по груди. Никогда такого не было, неужто когда-нибудь все умрем? Неужто и ко мне тоже подбирается? Неужто я такой же как все?.. Нет, не может быть, со мной особый случай, я так хочу жить и я такой живой… А ведь еще недавно…

Нет, двадцать лет уж прошло…

«Бух-бух-бух», – ответило сердце и вроде даже замерно на несколько секунд.

Еня увидел, как снялась с ветки черная птица и перелетела на другую ветку, пониже. Что-то совсем плохо мне…