Пилот на войне - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич, Клим Жуков cтр.№ 23

Да, инженер Грузинский пилота Гомеза не любил!

А мне что?

Я в концерне провел несколько увлекательных месяцев — там все на всех стучали, что ж теперь, кровью блевать? Кроме того, я не понимаю паранойи некоторых товарищей по отношению к ГАБ. Можно подумать, им нечем больше заняться, особенно здесь, на Восемьсот Первом парсеке, по сравнению с которым тюрьма сойдет за санаторий. А уж мое личное дело… знали бы вы, наивный товарищ Грузинский, что понапихали в него наши любимые органы!

Лично мне Гомез был по-человечески симпатичен. Во-первых, пилот классный, от Бога. Такие люди кончеными мерзавцами не бывают, по крайней мере, мне не попадались. Во-вторых, он напоминал мне Комачо Сантуша, отчего симпатии взлетали до черных небес.

Что еще было до начала Битвы Двухсот Вымпелов?

Еще были три вылета на охоту за ракетными мониторами. Два раза прогулялись — чисто как на уток по осени.

— Что-то клоны совсем мышей не ловят, — сказала рация голосом Ибрагима Бабакулова — замкомэска И-02, когда мы упокоили очередную пару гаденышей в районе внешнего пояса астероидов и собрались домой на «Рюдзё».

— Им совсем не жалко мониторов, что ли, — согласился Бердник. — Дрянь корыта, конечно! Но ведь и они денег стоят!

— Помяните слово Егора Кожемякина, — включился еще один наш, из второй истребительной, — это добром не кончится.

— Согласен с Егором. Или клоны окончательно рехнулись, или одно из двух, — прокомментировали дискуссию со стороны штурмовиков.

— Отставить каркать! — рявкнул Василий Готовцев, комэск-два. — Есть приказ — значит, работаем. Хоть по монитору, хоть по линкору со всем фаршем! Чтоб я подобной трескотни в эфире больше не слышал! И-02, всем ясно?

Готовцева любили. Отец-командир и штатный герой гвардейского экипажа. Телом атлет, лицо как из мрамора, грудь в орденах. Всё сплошь боевые «брюлики». Всякую чушь типа «540 лет ВКС», «За выслугу» и прочих «Инвалидов Куликовской битвы» он принципиально не носил.

И вот — третий рейд на мониторы.

Нас как самых опытных «мониторобойцев» послали в систему Вильдештерн. В рамках «ведения гибкой обороны с постоянными контрударами».

Система была единственной колонией Синапского пояса, которую клонам не удалось захватить. С ходу не получилось, а стратегическая ее ценность на дальнем фланге пояса была настолько незначительной, что больше попыток не предпринимали. Единственная прохладная планета — Вестервальд — для обитания не пригодна. Газовый гигант, где там жить? В атмосфере Вестервальда болтались станции-«газососы», а на многочисленных спутниках добывали полезные ископаемые.

Итак, попыток штурма не предпринималось, зато флот Конкордии активно «сохранял лицо», с регулярностью маньяков бомбардируя тамошнюю инфраструктуру. Вот мы и полетели дать по зубам обнаглевшему агрессору.

Как и предсказывал прозорливый безвестный штурмовик, «или одно из двух». Мониторы оказались приманкой. Пока мы таились в засаде в тени спутника, ударный авианосец «Тиштар» и легкий «Хордад» таились за другим спутником. С пятью фрегатами.

Вместо охоты случился быстрый драп, в ходе которого нас настигла волна дальнобойных ракет с борта фрегатов. Домой не вернулись семеро. Среди фамилий зеленой молодежи, как обелиск над кладбищем, высилось имя: В. А. Готовцев.

Коля Самохвальский видел, как флуггер с котом на киле подставился под ракету, прикрывая кого-то из пополнения. Кот — таков был позывной комэска.

Чуть не забыл!

В начале марта меня представили к отважной медали за крайне неосмотрительную выходку.

Задание было: прорвать блокаду планеты Грозный. Доставить груз ракет «Зенит» и всякой тушёнки для субмарин ПКО, которые прикрывали небо над ушедшей в леса танковой дивизией.

«Грозный… не успел соскучиться», — думал я. А еще я думал: «Как ты доставишь те ракеты на подводную лодку?! Сомневаюсь, что в районе ожидания на ледяном Южном полюсе среди айсбергов сыщется достойная ВПП, а клоны дадут разгрузиться, перетащить контейнеры на лодки и улететь».

Всё верно. Выстроили нас на полетной палубе и вызвали добровольцев. Кто тут, мол, герои? Кто готов пилотировать «Андромеду» с «Зенитами» и сесть на палубу субмарины?

— Я, я готов! — завопил ваш покорный слуга и сделал шаг вперед. В самом деле, на рыболовецкий сейнер я садился, вожделея денег, так неужто братьям в осаде не помогу?

Помог, ага.

Сел.

В компании других отморозков.

Думал, облысею!

Когда возвращались на орбиту, думал, что еще и обделаюсь, так как нас накрыли клоны. А я на «Андромеде»! Совершенно голенький и беззащитный! Спасибо подводникам, которые шарахнули из воды так, что конкордианский авианосец ретировался в панике.

В том вылете погибли два моих однокурсника: Переверзев и Терновой.

Я не плакал, нет. Столько смертей было вокруг, что слезы иссякли.

Примерно тогда же из небытия вернулся Сашка Пушкин. Оказывается, выжил, хороняка! Попал в плен, бежал, снова попался, содержался на какой-то неведомой планете, а потом его выменяли вместе с остальными на пленных конкордианских заотаров. Словом, везучий сукин сын!

«Сукин сын», кстати, плакал, когда узнал, сколько нас осталось. Как Самохвальский произнес фамилию Готовцева, так извинился и пошел в гальюн. Откуда вышел минут через десять с красными глазами.

Мы ничего не сказали. Шуточки по такому поводу неуместны. А я позавидовал. Я-то плакать совсем разучился, хотя стоило бы.

Итак, я не лил слез. А что я делал? Я молился. За себя, за своих, за Россию. Но больше всего я молился, чтобы на тактический экран из черноты космоса не выплыл корытообразный нос тяжелого авианосца «Римуш». Ведь на нем сражалась моя любимая — лейтенант флота Конкордии Рошни Тервани.

Словом, такой вот пролог.

Теперь сама история.

Перед главной площадью Города Полковников для парада, колоннами, строились войска. В каждом городе, даже таком «неправильном», как Город Полковников, должна быть площадь.

Она и была. С простым названием: Московская.

Вдоль одной длинной стороны — парадное здание штаба (никаких реальных оперативно-технических функций, чисто представительское сооружение), вдоль другой — длиннейшая галерея Центрального универмага. На южном торце — собор Архистратига Михаила с памятником Героям, на северном — музей Воинской Славы.

Ничего не напоминает? Правильно. Тень Красной площади на другой стороне обитаемого космоса.

И как бывало в грозную пору, площадь принимала парад, с которого людям суждено отправиться в огонь.

Клоны не торопились. Адмирал Пентад Шахрави тщательно собирал Группу Флотов «Гайомарт» на дальних рубежах системы С-801. И прямо в эти секунды причесывала те рубежи дозорная гребенка флуггеров.