– Я должна четко выполнять инструкции Руслана, – возразила Марта. – Кто бы ни пришел.
Оля досадливо закусила губы. Зачем только Руслан приставил к ней этого гладиатора в женском обличье? Так сильно переживает за ее жизнь? Что ж, спасибо за заботу!
С той ночи, когда она пришла к нему, прошло уже несколько дней, и за это время Руслан ни разу не дал ей понять, что помнит о случившемся. Держался подчеркнуто официально, избегал встреч и разговоров. Очевидно было, что о произошедшем он жалеет и об Ольге у него сложилось не лучшее мнение.
«И наплевать! – сказала она себе. – Будем считать, что я расслабилась, оторвалась после долгих лет безгрешной супружеской жизни и не огребла за это никаких последствий. Так даже лучше».
Однако как бы она ни успокаивала себя, внутри поднималась горечь. Этот мужчина влез в ее мысли, в сердце, мешал ей работать, являлся в снах, заставляя вскакивать в постели с ощущением сладкого удушья в груди. Однажды она уже не справилась с этим искушением, что же дальше? Поначалу она думала, что ее тянет к нему врожденный авантюризм, приправленный сентиментальными детскими воспоминаниями. Желание внести долю риска в свою однообразную, застоявшуюся жизнь. Оказалось – нет, дело не в этом. Этот немногословный телохранитель, черт его возьми, той ночью разбудил в ней что-то дремавшее глубоко внутри, возможно, никогда и не просыпавшееся ранее. Что-то женское, слабое, нуждающееся в его силе. И в то же время затронул почти материнскую потребность сочувствовать и сопереживать. Когда он упомянул о погибшем отце, спокойно, без излишнего надрыва, лишь с глубоко затаенной болью в глубине глаз, сердце ее дернулось и болезненно заныло. Вспомнилось, как погиб ее собственный отец, рослый, широкоплечий, светловолосый человек с добрыми и умными глазами. Глупо, нелепо оборвалась его жизнь под колесами потерявшего управление грузовика. Оле тогда было восемь, но она слишком хорошо помнила горе, заслонившее все на свете, словно и само солнце прикрывшее темным покрывалом. Поэтому она понимала, что должен был испытывать Руслан, узнав о гибели отца.
Нет, ее толкнула к нему не животная похоть, не зов тела. За несколько недель во время коротких встреч в доме и отрывистых разговоров ему удалось затронуть глубокие, спрятанные ото всех стороны ее души. Будто все прошлое было лишь эпиграфом, ничего не значащим вступлением к этому поразившему ее большому и сильному чувству. Как будто бы, еще не догадываясь о нем, она предчувствовала появление этого чувства, знала, что нечто подобное произойдет, перевернет ее устоявшуюся, спокойную жизнь.
Ольге казалось, что после случившегося ни жизнь ее, ни она сама уже не будут прежними. Вдруг, в одночасье, превратилась из холодной, уравновешенной, иногда расчетливой женщины с не слишком удавшейся личной судьбой в горячую, восторженную девчонку, только начавшую познавать этот мир со всеми его горестями и печалями.
Но что же ей теперь делать? Как бы там ни было, у нее есть муж, сыновья, обязательства. Да и Руслан, в общем, достаточно откровенно дал ей понять, что продолжения не будет. Как же быть? Сталкиваться с ним ежедневно, каждую секунду помня о том, что было, корчиться от боли, выворачивающей душу? Нет, невозможно… Закрыть глаза, сказать себе, что ничего не было – приснилось, привиделось? А если он придет теперь к ней, объявит свои на нее права, потребует, чтобы она все рассказала Мише? А если не придет, никогда не придет?! Господи!
В конце концов Ольга решила, что, как только вернется Миша, попросит его уволить Руслана. Придумает какое-нибудь веское основание. Потому что переносить и дальше эту бесконечную пытку сил у нее не хватит.
– Я поговорю с Русланом, чтобы он дал вам более развернутые инструкции, – коротко бросила она и повела всхлипывающую Ленку в кабинет.
– Ольга Николавна, я не виновата, честное слово! Быстрый, он… – начала Ленка и забулькала, завсхлипывала.
Оля плеснула в стакан воды из кулера, сунула его девчонке в руки и, заставив сделать несколько глотков, прикрикнула:
– Что случилось? Говори толком!
Оказалось, Ленка поехала выезжать Быстрого на тренировочное поле – выводить в одиночку лошадей за пределы клубной территории Ольга ей не позволяла. А туда, на поле, кто-то из жителей поселка свалил моток колючей проволоки.
Это был уже не первый случай, Ольга несколько лет безуспешно боролась с местной традицией использовать клубные территории как свалку строительного мусора. Хозяева, затевавшие ремонт и не желавшие тратиться на вывоз отходов, давали строителям-таджикам указание отволочь и бросить мусор куда-нибудь подальше. Гастарбайтеры же, особо не заморачиваясь, тащили все на тренировочное поле.
Однако на этот раз ситуация достигла критической точки. По словам Ленки, проволоку она не заметила, и Быстрый напоролся на ее острые шипы, запутался, упал и сильно поранился.
– Ну-ну, не реви! – сурово сказала Ольга. – Может быть, ему еще можно помочь.
Сдав рыдающую девчонку на руки Марине Васильевне, бухгалтерше, она вернулась в кабинет. «Быстрый поправится, обязательно поправится, – твердила себе Ольга. – Если предусмотреть самое плохое, оно не случится». Набрав код, она вытащила из сейфа, вделанного в стену кабинета, небольшой, ей по руке, плоский пистолет.
Привычку держать в помещении оружие привил ей Миша. Чуть ли не в первые же дни после свадьбы потащил Олю в тир учиться стрелять – времена тогда были лихие, бандитские, и жене новоявленного Аль Капоне нужно было уметь постоять за себя. Конечно, сейчас, когда Миша достиг совсем уж заоблачных высот, можно было с большой долей вероятности предположить, что никакой случайный рэкетир к его жене не сунется. Но Ольга предпочитала, в случае чего, рассчитывать не на громкую фамилию, а на собственную меткость и решительность.
Спрятав Walther в аккуратную замшевую кобуру под куртку, она позвала с собой двух работников – конюха Сергуна и Илью Ивановича, главного своего тренера. Марте велела оставаться в приемной, сказав, что вернется через минуту.
– Где ветеринар? – крикнула она, толкнувшись в запертую дверь его кабинета.
– Морозов-то? – спросил Серега. – Так он это… выходной у него сегодня. Можно позвонить, вызвать, но пока он из города доедет…
– Ясно, – коротко кивнула Ольга. – Пошли!
Конь лежал на краю поля, у ограды. Ольга сразу поняла, что дело плохо. Падая, животное запуталось в мотке проволоки, и острые шипы прорвали лошади шею. Быстрый тяжело и шумно дышал, на губах вскипала красная пена. Круглый темный глаз смотрел на хозяйку жалобно и тоскливо.
– Потерпи! – глухо сказала она. – Еще чуть-чуть, милый, я сейчас.
Ольга опустилась на корточки, попробовала размотать проволоку. Конь судорожно забился, повернул голову, и Ольга увидела порванные жилы. Земля вокруг алела от крови. Ничем нельзя было помочь. Ветеринар, сделав инъекцию, мог бы усыпить животное. Но ветеринара не было, а ждать, пока он доберется из Москвы, означало причинять лошади лишние страдания.