Ничего, кроме магии - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Гаркушев cтр.№ 89

– Меня зовут Наташа, – улыбнулась девушка. – Наталья Соловьева из России, с Земли. Я ведь вам до сих пор не представилась.

– Очень, очень рад познакомиться, – поклонился еще раз Брентон. – Мне редко удавалось встретить кого-нибудь из дальних краев. Я мало путешествую, а в Авеноре гости издалека бывают не так часто, чтобы их хватило на всех… Вы, я вижу, скучаете. Хотите, я покажу вам академию? Или вы бывали прежде в Авеноре?

– Нет, не доводилось, – протянула Наташа. – Но до академии, я так понимаю, далеко. Пешком идти, наверное, долго. У вас тут транспорт какой-нибудь ходит?

Юноша немного опешил, с удивлением глядя на Наташу.

– Может, и ходит. Зачем нам знать? Если вы захотите, мы просто полетим туда. Так что, вы составите мне компанию?

– Составлю, – неожиданно для себя согласилась Наташа. Ей хотелось посмотреть знаменитую академию. И полетать, если на то пошло.

Молодой человек достал из складок одежды свернутый платок, который сначала показался Наташе очень маленьким. Но, когда Брентон разложил его на земле, размеры платка оказались приличными – примерно два на три метра. Юноша прошептал несколько слов, и платок распрямился, а по его краям и в центре поднялись несколько петелек, напоминающих ручки чемодана.

– Садитесь, – предложил Брентон, кивая на ковер.

Наташа, которая уже успела привыкнуть к чудесам, ступила да платок и присела, поджав под себя ноги. Как ни странно, тонкий платок пружинил, как батут в гимнастическом зале. Брентон устроился рядом и взялся за выступающую с краю ручку.

– Держитесь, – сказал он.

Платок взмыл в воздух и, резко набирая скорость, понесся над землей. Собственно, теперь это был вовсе не платок, а самый настоящий ковер-самолет.

Наташа охнула и ухватилась за своего спутника. Она ожидала, что платок медленно поднимет их куда-то или плавно поплывет над землей. А он помчался быстрее автомобиля.

– Я вас похитил, – довольно улыбнулся Брентон. – Надеюсь, вам не придется об этом жалеть.

Кравчук летел вниз, все больше ускоряясь.

«Кранты», – вздохнул он. Никогда прежде Владимир Петрович не предполагал, что его последние мысли будут такими неторжественными и равнодушными. Скорее для порядка Кравчук попытался зацепиться за неровности стен, но у него ничего не получилось.

И тут сверху раздалось пронзительное шипение. Шарик, у которого из-за ушек появились маленькие, тонкие и сухие ручки, шустро догнал падающего Кравчука и больно вцепился ему в волосы. Владимир Петрович взвыл.

«Ты что, одурел?! За волосы все равно не удержишь», – мысленно обратился он к шарику. Вслух произнести такую длинную фразу в долю секунды он бы не успел.

«Удержу», – также мысленно ответил ему Пых-Пух. В мысленном голосе шарика звучало непреклонное упрямство. Он отпустил маленькую прядь, за которую держался левой рукой, и крепко вцепился Кравчуку в ухо. Так было еще больнее. Держа человека, шарик свистел, как закипевший чайник.

Кравчук, уже махнувший рукой на все, вдруг обнаружил, что медленно и неуклонно поднимается.

«Того и гляди он меня в самом деле вытащит, – затеплилась надежда в сердце неудачливого скалолаза. – Но как это может быть? Сам ведь признавался в том, что галлюцинация. И сквозь стены сколько раз проходил…»

Тем временем взору человека предстало багровое небо. Голова его поднялась над шурфом, который оказался обычной дырой в земле. Вокруг нее не бьио ни ограждения, ни других конструкций.

– Цепляйся! – прошипел шарик. – Еще немного, и я тебя не удержу.

Кравчук поспешно ухватился за край шурфа. Шарик тотчас же отпустил его и исчез. Владимир Петрович из последних сил подтянулся, вытащил тело на ровную поверхность и провалился в небытие. Очень скоро небытие сменилось непрекращающимся кошмаром. Кравчука терзала страшная боль, ему чудились жуткие монстры и адские пейзажи. В тяжелом сне его живьем пожирали огромные чудовища, жгли огнем и перемалывали в причудливых пыточных машинах. А сон не кончался. Из одного кошмара Владимир Петрович переходил в другой.

Только через тысячу лет, как показалось человеку, он по-настоящему проснулся. Над ним слабо светилось багровое небо. Тело затекло от холода. Кравчука мучила страшная жажда. Повернув голову, он пополз к грязной луже неподалеку от шурфа.

Вопреки ожиданиям и обещаниям Далилы, Патрикеев вовсе не притих. Напротив, вернувшись с утра после банкета к Машине, Белоусов сразу же обнаружил следы его бурной деятельности. Сам ученый копошился в углу с железками, а напротив преобразующей камеры аппарата торчала жуткая скульптура. Блестящий человек стоял в странной позе: на коленях, будто бы прижимаясь к какой-то поверхности, которую скульптор не отразил. Он кричал. Крик скульптор передал очень выразительно. Сделана фигура была вроде бы из золота, но с множеством каких-то черных и коричневых вкраплений.

С похмелья Белоусов соображал плохо. Ему понадобилось с полминуты, чтобы понять, что фигура – никакая не скульптура, изваянная больным воображением Патрикеева из подручных материалов, а то, во что превратился живой человек. Олег Семенович даже узнал в скульптуре одного из очкариков, имени которого он так и не запомнил. Волосы на голове привычного к жестокости и насилию бандитского босса зашевелились. Поднявшийся из праха ученый засунул своего товарища в преобразователь живьем!

– Э… Патрикеев! – позвал директор «Барса», переходя с хрипа на визг. – Михаил Львович! Это что такое?

Дрожащей рукой Белоусов указал на золотую фигуру. Очкарик спокойно оторвался от своих железок, которые он узором раскладывал на бетонном полу, и повернул голову. В свете яркой лампы блеснули стекла разбитых очков.

– А, Семеныч, – осклабился он. – Пришел наконец. Я вот тут думаю: и зачем мы свинец переводим? Он скоро столько же стоить будет, сколько и золото. Может, даже дороже. А тут человечек никчемный все вокруг меня крутился, вынюхивал, выведывал, на славе моей нажиться собирался. Дай, Думаю, эксперимент проведу. Пусть послужит науке, сам же хотел. Некоторый успех налицо, но брачка много. В маленьком Мише, вишь, дерьмеца много оказалось. Вот оно и проступило сквозь золото. Если бы тебя, скажем, Семеныч, обналичить, ты бы цельным слитком стал… Крепкий мужик, сильный!

Директор «Барса» непроизвольно попятился.

– И вообще, хороший бизнес, – продолжал разглагольствовать Патрикеев, подходя ближе. – Покойников хоронить не надо. В машину его – и на золото. Потом или переплавил, а монетку в память на груди носишь, или поставил милое твоему сердцу изображение в доме. Или, скажем, украсил могилу – то бишь кенотаф. В квартирках-то тесных все не поместятся… А могилы еще по привычке долго делать будут – хоть и хоронить некого. Люди глупы и подвержены бессмысленным привычкам.

Белоусов шумно сглотнул. Кощунственные речи очкарика, как ни странно, привели его в чувство.

– Кто это видел? – спросил он.