Записки кладоискателя - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Иванов-Смоленский cтр.№ 92

Немногочисленные селения на берегах реки состоят из лачуг, построенных из стволов небольших пальм и расщепленного бамбука, а крыши покрыты широкими пальмовыми листьями. Их обитатели одеты по-разному: от набедренных веревочек с фартуком впереди до цветастых пончо. Некоторые щеголяют во вполне современной одежде. К берегам возле селений не пристаем, а задержать нас никто не пытается, лишь провожают взглядами.

На следующий день пошли вообще умопомрачительные пейзажи. Мы шли мимо огромных обрывов разноцветного песчаника, преимущественно красного. Растительность была очень разнообразной и яркой. Местами река разбивалась на рукава и тогда мы плыли по одной из узких теснин, прямо под пологом леса. На деревьях сидели разноцветные попугаи, а над водой носились миллиарды цветастых красивых бабочек. Москиты и прочие комариные создания досаждали нам только при остановках на берегу. И никакие отпугивающие пшикалки их не пугали. Эти крохотные летающие твари досаждали более всего. Они пробивались сквозь любую защитную одежду и кусались неимоверно и очень болезненно.

Удалось подстрелить утку, которые здесь в великом множестве, так же как и дикие гуси. Обезьян также очень много. Разных цветов и размеров, но нам они не докучали. Наш проводник Алозио сказал, что они годятся в пищу, и местные жители ими не брезгуют. Может поэтому обезьяны к нам и не приближаются. Утку зажарили на костре — необыкновенна вкусна. Кроме того, наш креол походил по песчаному берегу и набрал множество небольших черепашьих яиц, которые оказались превосходными в запеченном виде. Хотя на мой взгляд, это нехитрое блюдо несколько портил какой-то масляной привкус.

К ночи мы вынуждены были пристать к небольшому островку и сразу же подверглись жесточайшей атаке очень свирепыми насекомыми. Эти крохотные крылатые твари кусались так, будто в тебя втыкали хорошую сапожную иглу, оставляя в местах укуса кровяные волдыри и вызывая нестерпимый зуд. Алозио называл их табана и предупредил, что если начать чесаться, то может образоваться долго незаживающая гноящаяся рана. От этих бесшумных стервятников нас спасли спальные мешки и противомоскитные сетки на голову.

Наутро из спальников можно было выливать пот. Вода в реке была очень теплой, и появился соблазн, хотя бы обмыться ей, стоя по колено. Тем более что кайманов видно не было, как и кровожадных пираний. Однако Алозио сказал, что здешние места изобилуют электрическим угрем, одного разряда которого достаточно, чтобы полностью парализовать человека. Еще более мерзкой рыбой является кандиру. Ее небольшое тело сплошь покрыто мелкими, направленными к хвосту зазубринами. Она всегда норовит скользнуть в естественные отверстия тела человека, а извлечь ее оттуда уже невозможно — препятствуют зазубрины. Спасение возможно лишь хирургическим путем, иначе мучительная смерть. А на песчаном дне реки обитают ядовитые скаты. После этих рассказов купаться сразу расхотелось, и с этого времени мы уже не расставались со спасательными жилетами. Хотя какой с них прок…

Новый день также оказался очень жарким. Табана и москиты исчезли, а их место заняли ужасно кусачие мухи, летавшие целыми роями. Пришлось надеть защитные комбинезоны, а головы спрятать под накомарниками. Это была настоящая парилка. В результате всех этих мер Старик, как он сказал, потерял в весе с десяток килограммов.

Один из участков реки мы проскочили на предельной скорости. Причиной этого было то, что, по словам нашего проводника, в здешних лесах проживало племя каннибалов. Они съедали не только случайных пленников и врагов, но и своих покойников. Нам со Стариком это показалось преувеличением, но рисковать мы не стали и молились про себя, чтобы мотор не заглох.

И все время нас не оставляло впечатление, что вслед за нами идет еще одна моторка. Не раз и не два, когда мы глушили свой мотор, вдали раздавался стрекот чужого, который сразу затихал. Однако Алозио объяснил, что это просто такое эхо, присущее джунглям. Однажды навстречу протарахтел катер с туристами, которые махали нам руками и радостно галдели.

Под вечер нас испугала речная выдра. Старик сидел на кормовой банке и чуть не сверзился в реку, когда она высунувшись из воды до плеч, залаяла ему почти в лицо. А затем целая троица этих зверьков начала преследовать нас и шипеть. У Старика чесались руки всадить в их шкуры хороший заряд, но креол сказал, что выдры это хорошо. Там, где обитают выдры, нет зубастых кайманов, которые смертельно боятся этих речных обитателей. Река сузилась до одного километра.

Что же касается птиц, то их пение и гомон стояли над нами все дни, а некоторые из них издавали зловещие крики ночью. Но как такового, птичьего пения (как у нас, например, соловьи, дрозды и прочие) мы не услышали. Только стрекот, свист, клекот и шипение.

На четвертый день стала видна горная цепь с многочисленными вершинами в снежных шапках. На низком правом берегу виднелись какие-то пальмовые лачуги, и несколько голых мужчин, при нашем приближении, высыпали на берег с луками. Здесь Алозио также предложил прибавить скорость. По его словам здесь проживало племя, совершенно не знавшее никакой цивилизации. Случайно попадавшие к ним индейцы из других племен сразу же попадали в пожизненное рабство. Однажды к ним забрели двое белых, кажется геологи — они тоже стали рабами. Их искали и даже послали специальную воинскую команду на двух катерах с пулеметами для вызволения несчастных. Вооруженные солдаты высадились на берег, но индейцы боя не приняли и ушли глубоко в непроходимые джунгли, оставив только пустые дома. Военные за ними не пошли, опасаясь засад и отравленных стрел. Пожили здесь несколько дней, разбив лагерь на берегу и пуляя по ночам в воздух осветительными ракетами, а затем сожгли хижины и убрались восвояси. Алозио знает эти подробности, поскольку был у них проводником.

Через час мы свернули в левый безымянный приток, а через пару часов еще в один приток, в него впадающий. Ширина его была не более шести-семи метров, а из воды торчали многочисленные камни. Здесь мы заглушили наш мотор, и дальше плыли очень медленно, отталкиваясь от дна и берегов шестами. К одиннадцати часам мы прибыли на обозначенное на карте место, где начиналась горная тропа, ведущая к потухшему вулкану.

— Все. Дальше мы идем одни, — решительно сказал Старик креолу, — жди нас здесь.

Мне показалось, что при этом Алозио злобно сверкнул глазами. Тем не менее, креол безмолвно подчинился и сразу же стал сооружать себе помост в тени деревьев. Мы же взвалили за спину рюкзаки и ружья и медленно двинулись по едва заметной тропе, протоптанной в стене джунглей дикими животными. Скорее всего, она вела к водопою. Именно эта тропа была обозначена на карте француза тонкой извилистой и прерывистой линией. Дорога забиралась круто вверх и иногда сквозь частокол деревьев мы видели впереди скрывающуюся в сплошном мареве облаков заветную конусообразную вершину, обрамленную блестящими в солнечных лучах черными лавовыми кольцами.

Пять часов трудного мучительного подъема по узкой каменистой горной тропе, с двумя привалами, вымотали нас окончательно. Разреженный воздух рвал легкие и заставлял заходиться сухим частым кашлем. И все же мы добрались до очередного перевала, где нас уже ждал неприятный сюрприз.