Новгородский толмач - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ефимов cтр.№ 36

Пока же мне необходимо получить от Вас подтверждение, что приказ получен и будет исполнен. Для этого подпишите прилагаемую расписку и заверьте ее Вашей сургучной печатью. Уверен, что память об этой расписке будет поддерживать Ваше мужество и поможет в решительный момент одолеть колебания и возможное ослабление душевной твердости.

Полагаю, Вы уже догадались, каким образом нам удалось узнать о Вашей роли тайного лазутчика. Да, это так: ко мне явился небезызвестный Гюнтер Досвальд из Любека и показал глиняную трубку с Вашим посланием внутри. (За это он получил должность управляющего на нашем складе конной упряжи и сапог.) Так что если, не допусти Господь, колебания и страх проникли в Вашу душу уже сегодня и Вы откажетесь подписать прилагаемую расписку, посланцу поручено передать копию Вашего письма псковским посадникам. (Если с посланником случится какая-нибудь непредвиденная беда, мы найдем способы доставить в Псков другую копию.)

С твердой верой в то, что нужды в такой крайней мере не будет, рыцарь фон дер Борх приветствует своего собрата по священной Христовой войне".

Я, конечно, не мог объяснить Алольцеву причину моего поспешного бегства. Даже не сказал - куда я отправляюсь. Ведь я и сам не знаю, куда судьба унесет меня завтра из Новгорода. Только отец Денис будет знать о моем обиталище и сможет пересылать туда письма для меня. Ему я доверяю вполне.

Но к Тебе, Господи, взывает душа моя! Дай знак - за что гонишь меня на этот раз? Покрыт грехами, как коростой, это я знаю. Но нет ли какой-то новой, особой вины за мной?

А вдруг это не кара, а знак милости Твоей? Вдруг Ты взвесил меня, увидел, что кончаются силы мои, что не могу больше бороться с греховным вожделением, и протянул руку Свою?

Как она пела на последних поминках! Пела и смотрела мне в глаза не отрываясь.

Ты удалил Иосифа из дома Потифара. Не так ли и меня спасаешь от соблазна?

Но куда?

В темницу ли бросишь или во дворец фараона?

Что бы ни случилось, знаю, верю - то будет Твоя рука.

Только дай! Даруй сил душе моей исполнить волю Твою.

Из Вильнюса, от Владислава Ольгирдиса

Стефану Златобраду, где бы он ни был,

декабрь 1477 (латынь)

Досточтимый мейстер Златобрад!

Не знаю, отыщет ли Вас это письмо в бескрайних лесах Московии. Вот уже больше года до Любека не доходило никаких вестей от Вас. Последнее письмо обрывается невнятным призывом, мольбой, вскриком, но мы так и не узнали, что заставило Вас столь внезапно покинуть Псков. Возможно, Вы даже не хотите быть найденным, предпочли бы оборвать все свои прежние связи с родными местами.

Тем не менее, уповая на милость и помощь Господню, я хочу подробно описать Вам некоторые обстоятельства, мысли и чувства, которые заставляют меня обратиться к Вам с этим письмом и призвать к возобновлению переписки.

Начать я должен с печальной вести: восемь месяцев назад епископ города Любека, Бертольд Ольденбургский, скончался. Господь послал ему легкую смерть во время послеобеденной дремоты - верный знак милости Всевышнего, которой удостаиваются лишь люди праведной жизни. Оставшееся имущество епископ завещал своему брату Генриху, аббату монастыря в Вильнюсе, у которого я имею честь служить секретарем. Мне было поручено отправиться в Любек и взять на себя хлопоты о наследстве. Разбирая бумаги покойного, я дошел до ящика, где хранились письма от Вас, - и таким образом узнал о Вашем существовании, о тайной миссии, выполнявшейся Вами в течение десяти лет, об опасности, нависшей над Вами в последние годы.

Возможно, Вы будете недовольны тем, что кто-то прочел письма, предназначавшиеся только для глаз отца Бертольда. В свое оправдание могу лишь сказать, что на пакете, в котором они хранились, не было никакой пометки "секретно" или "не открывать" - никакого предупреждения. Кроме того, я рассказал о них только отцу Генриху, и он согласился со мной, что их существование должно оставаться тайной и что мы должны хранить их, чтобы вручить Вам, когда Вы посетите нас, или дождаться Ваших распоряжений. Наконец, должен сознаться: чтение настолько заворожило меня, что я не в силах был бы оторваться от него, даже если бы Вы сами каким-то чудом влетели в окно комнаты и приказали мне прекратить.

Кроме изящного стиля, блесток остроумия, проницательности взгляда, в Ваших письмах есть одно достоинство, которого Вы сами, может быть, и не замечаете, настолько естественно оно вытекает из строя Вашей души. Достоинство это: чуткая, ненавязчивая, свободная от бахвальства и тщеславия, правдивость. Спаситель учил нас: "Пусть будет ваше да - да, нет - нет, а все остальное - от лукавого". Как ни странно, выполнение этого завета оказалось самым трудным для большинства людей. Соблазн покрасоваться, позлословить, оклеветать и принизить ближнего, смешать с грязью дальнего, примазаться к силе, надругаться над слабостью слишком часто окрашивает речь наших современников. В Ваших же письмах я ощущал твердую и некичливую веру в Божественность правдивого слова - и заражался, и увлекался ею.

Может быть, моя благодарная отзывчивость, открытость Вашим рассказам как-то связана с большим трудом по собиранию различных летописей и хроник, которым я занимаюсь в нашем монастыре под руководством отца Генриха. С юности мне чудилось что-то священное в занятии летописца. Ведь что такое весь Ветхий Завет? Это собрание летописей еврейского народа, бережно передававшееся от поколения поколению - сначала в устном предании, а потом и в рукописном виде. Только накопив это драгоценное знание о своих корнях и всем Творении, могли люди расслышать и понять Слово Господа, ниспосланное им в облике Сына Божьего. И какой же огромной важностью и многозначительной серьезностью должна обладать история любого христианского народа, пытающегося строить свою жизнь после явления Христа, по Его заветам!

Я понимаю это так:

Священное Писание - это зов Господень.

Летописи, хроники, жития христианских святых - это история путников, откликнувшихся на высокий зов, пустившихся в плавание через океан времени.

Поэтому даже сохранение памяти об их поражениях, блужданиях, грехах и преступлениях окрашено налетом святости. Как останки разбитых кораблей показывают мореплавателям места, где их подстерегает опасность, так и история даже великих грешников и злодеев помогает следующим поколениям обогнуть опасные рифы соблазнов гордыни и властолюбия. А попытки исказить, умолчать, приукрасить их жизненный путь кажутся мне таким же преступлением, как составление ложной карты, которая обречет будущих мореплавателей в океане духа на гибель.

В собрании нашего монастыря уже скопилась немалая коллекция списков со славянских и русских летописей и хроник из Киева, Новгорода, Пскова, Москвы, Львова. И я не мог не заметить, как в последние годы их составители шаг за шагом уступают давлению церковных и светских владык. Ведь в договорах между русскими князьями, между князьями и городами всегда присутствуют ссылки на "священную старину", обещания соблюдать границы "по старине", уважать права друг друга "по старине". А где хранится эта "старина"? Конечно, в старинных летописях. И соблазн подделать эту старину, переписать летопись по-новому оказывается для многих властителей не-одолимым. Когда мы сравниваем новейшие списки с летописей со старинными оригиналами, мы видим, как там и здесь важные моменты были "подправлены" переписчиком.