Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - читать онлайн книгу. Автор: Борис Карлов cтр.№ 88

— Второй раз в истории Олимпийских игр парад открытия замыкает команда Независимой сборной мира. В нее входят спортсмены, по разным причинам — политическим, финансовым, религиозным или общефилософским — отказавшиеся представлять какую-либо страну мирового сообщества. Флаг «Независимых», как можно видеть, представляет из себя полотнище белого цвета без каких-либо отличительных знаков. Его несет атлет германского происхождения Курт Шикельгрубер — новичок, который, судя по результатам на тренировках, доставит немало хлопот именитым чемпионам. Форма у спортсменов произвольная, но, как мы видим, все они придерживаются светлых тонов под цвет своего флага.

Диктор продолжал говорить, но Адольф его уже не слушал.

— Курт, мой мальчик — шептал он, едва сдерживая восторженные рыдания. — Я верю в тебя, я знаю, ты сможешь…

Команда «Независимых» покинула стадион, началось гала-представление, но Гитлер все еще находился в трансе, ничего не замечая вокруг себя. Наконец Диц кашлянул, напоминая о своем присутствии.

— А, это ты, Фриц, — произнес Гитлер голосом умирающего. — Ты его видел, как он?

— Непобедим, экселенц.

— Ты так думаешь. Фриц? У него нет серьезных соперников?

— Нет ни одного, экселенц.

— И это тоже меня беспокоит, Фриц; ведь они могут убить или покалечить моего мальчика. Завистники — они повсюду, они следят за ним, они подглядывают в каждую щелку, они прячутся у него под кроватью!..

У Гитлера началась истерика. Вошла Фрида и сделала ему укол. Взгляд фюрера сделался осмысленным, он заговорил уверенно:

— Но почему вы здесь, барон, когда я поручил вам охрану моего мальчика?

— Вы приказали мне вернуться, экселенц.

— Я? приказал?.. Да, я приказал. Этот болван, старший надзиратель, он сказал, что у вас есть существо, мальчик-гомункулус, которого вы прячете от меня.

— Вы оставили Курта без присмотра только для того, чтобы спросить меня об этом?

— Не надо говорить так со мной, Фриц. Ты не представляешь, насколько сейчас для меня это важно. Скажи мне правду: этот крошечный мальчик, он действительно существует?

Фриц Диц молчал. Он и в эту минуту все еще не знал, что ответит фюреру.

— Барон фон Диц, — заговорил Гитлер с некоторой торжественностью. — Я любил вашего отца; ваш дед и ваш прадед прошли со мной плечом к плечу сквозь победы и поражения. Я часто говорил, что люблю вас как родного сына и я теперь подтверждаю, что если даже обстоятельства будут против вас, я всегда вынесу приговор в вашу пользу. Так будьте и вы добры ко мне, будьте мне хотя бы другом, если не хотите быть сыном.

Адольф был выдающимся оратором и умел очаровывать слушателей. Диц опустился на колени, склонил голову и произнес:

— Казните меня без промедления, экселенц, или дайте одни сутки.

— Хорошо, Фриц, у тебя есть эти сутки. Тебе необходимо уехать?

— Нет, сир, я остаюсь здесь.

Гитлер молча кивнул. Диц вытянулся, отдал честь и вышел.

Шульц и призраки. — История великого Мумрика. — Восьмое испытание

Тем временем в колонии происходили события, которые волновали ее жителей ничуть не меньше, чем успехи Курта на Олимпийских площадках. Началось с того, что из пыточного подвала сбежал русский, оставленный на попечение экзекутора Шульца, человека угрюмого, необщительного и нетрезвого. Сам Шульц был найден в подвале только через сутки, поскольку его крики и стенания принимали за крики и стенания пленника.

Его нашли на полу, стоящим на коленях и пристегнутым запястьями рук к пыточному креслу. Вся его задняя плоть, словно спина дикобраза, была истыкана инструментами. Он сам ничего не мог объяснить, и только лепетал что-то о сатане, который, как видно, наказал его за неумеренное потребление кровяной колбасы.

Доктор вынул из исстрадавшихся чресл иглы, скальпели, ножнички, зажимы и все остальное, а затем смазал раны йодом. Двое дюжих охранников довели его до каморки и уложили на лежанку вниз животом.

Едва только все вышли, Шульц выдвинул из-под лежанки свой заветный продуктовый сундучок, выпил прямо из горлышка полбутылки шнапса, затем, давясь от жадности, с хрипом проглотил кольцо колбасы и краюху хлеба. Запил оставшейся полбутылкой шнапса.

Колбасу он делал сам во время охотничьих вылазок на природу, где в изобилии водились дикие свиньи: сам нарезал мясо и сало, сам набивал кишки и коптил на костре. Из натекшей крови и ливера он делал свое любимейшее лакомство — кровяную колбасу.

Шнапс перегоняли из картошки на местной винокурне, и злоупотреблял им один единственный человек в колонии. Но с этим мирились, потому что работа у Шульца была вредная, а заменить его было некем.

Когда существование в колонии привидения стало делом очевидным, многие решили, что это бродит дух замученного в подвале русского. Было, однако, непонятно, куда в таком случае подевался труп или даже два трупа, поскольку бесстрастные приборы слежения фиксировали на разных уровнях не одного, а уже двух призраков. Повар утверждал, что оставляет для них порции, и эти порции еженощно исчезали. А в пояснительной бумажке, оставленной поваром для привидений, появилось написанное с ошибкой слово «danke!».

Разглядеть призраков хорошенько еще никому не удавалось; видеосъемки показывали смазанные прозрачные очертания, заметные только при сильном боковом освещении. Уборщица утверждала, что духи переговариваются между собой по-русски, мужскими и женскими голосами, хотя сама она русского не знала и даже никогда не слышала.

Кто-то пустил ужасную сплетню насчет того, что сам Шульц, тайные кулинарные наклонности которого ни для кого не являлись секретом, сожрал пленника, предварительно наделав из него колбасы. Но хотя репутация Шульца была такова, что в колонии им пугали не только детей, но и взрослых, эту версию отвергали, полагая, что, скорее всего, экзекутор по недосмотру упустил пленного и теперь сам устраивает спектакли с привидениями, чтобы избежать расплаты.

В субботу к Шульцу направили делегацию, чтобы допросить его по-настоящему, однако в отсутствие Карла представители народа оказались в этом деле абсолютно беспомощны. Когда экзекутора разбудили, он исхитрился приложиться к бутылочке, да так крепко, что допрос сделался невозможным. Шульц понес что-то такое про сатану, которая, будучи невидимкой, терзает его как изнутри, так и снаружи, и теперь уж непременно заставит его исторгнуть из себя всех кабанчиков, которых он за свою жизнь подстрелил и из которых наделал колбасок. В подтверждение слов он начал блевать, после чего народные представители в составе дежурного офицера, доктора и священника поспешили за дверь. Впервые колонисты добрым словом помянули своего «великого инквизитора» Карла, до отъезда которого ни одна бесовская тварь не смела поднять голову из своей преисподней. Даже месса, отслуженная в тот же день Великому Мумрику ничего не изменила.