Доктор Смерть - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Дьякова cтр.№ 62

Маренн откинула вуаль, — скрывать лицо больше не имело смысла, — сдернула перчатки и приблизилась к больному.

— Он душит, душит меня! — Ковальский хрипло дышал.

— Кто душит? — американец пожал плечами. — О чем он?

— Тс-с… тихо, — Маренн знаком попросила доктора молчать. — Это ему кажется. У него галлюцинации.

— Собаки, собаки… Где лают собаки…

— Вот что, — Маренн повернулась к доктору. — Как вас зовут?

— Гордон Уиллер. Капитан Гордон Уиллер, — представился тот.

— Вот что, капитан, — повторила Маренн. — Это действительно особый случай. Этот человек очень тяжело болен, у него помутился рассудок. Но особенность состоит в том, что он впал в такое состояние не в результате каких-то естественных причин. Его ввели в это состояние искусственным образом, при помощи химикатов и внушения. И мы должны узнать, кто это сделал, как сделал и зачем. Вы понимаете, что это преступление, оно должно быть наказано. Сейчас ему надо ввести успокоительное, — распорядилась она. — И немедленно отвезите его в госпиталь. Содержать надо в отдельной палате под неусыпным надзором. И провести исследование. Он говорил, что ему вводили какой-то препарат. Необходимо установить — какой. Было бы неплохо, — она обернулась к де Траю, он стоял в стороне и с удивлением наблюдая за происходящим. — Чтобы его потом доставили в мою клинику в Париже. Наверное, об этом можно договориться в американской администрацией?

— Я попробую, — кивнул он.

— Очень странный случай, — покачал головой Уиллер, вводя больному лекарство. — Словно одержим чьей-то волей. Точно какой-то хищник вонзил когти в его сознание и царапает там, царапает. Как колдовство, что ли.

— Все гораздо серьезнее, Гордон, — вздохнула Маренн. — Этот случай не только странный, но и опасный. Насколько я понимаю, человек, который проводил над узниками подобные эксперименты, до сих пор остается на свободе, он не арестован союзными властями. А по своему значению, это преступник ничуть не меньшего масштаба, чем те, кого судили в Нюрнберге. Я бы сказала, что это даже куда более страшное существо. Ему не нужны армии, чтобы с легкостью нанести ущерб здоровью, а то и вовсе лишить жизни множество людей. Он вполне обходится пробирками и таблетками. Его надо найти во что бы то ни стало и изолировать от общества. Возможно, он и талантлив, но это дар от дьявола. Он призван только сеять зло и смерть.

— Я доложу руководству, мадам, — пообещал Уиллер, поднимаясь. — Немедленно. Большое спасибо, — он пожал Маренн руку.

— Скажите, я готова и в дальнейшем оказать любую помощь, — она улыбнулась.

Снова взглянула на Ковальского. Лекарство уже начало действовать. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, но щеки порозовели, веки перестали дергаться, напряжения спало.

Когда они садились в машину, Маренн попросила де Трая.

— Надо как-то договориться с американцами, чтобы этот человек оказался у меня в клинике. Или хотя бы добиться того, чтобы они позволили мне быть в курсе проводимых исследований и лечения. Ты понимаешь, я не могу это так оставить.

— Ты знаешь, что я всегда отвечаю тебе, — Анри сжал ее руку. — Если надо — сделаем.

До гостиницы, где остановились, ехали в молчании. Маренн понимала, что едва не перечеркнула собственное будущее и будущее Джилл заодно. Ее решение присутствовать на судебном заседании было опрометчивым — впрочем, она знала это с самого начала. Конечно, она тоже вспомнила этого измученного болезнью узника в так называемой лагерной больнице Аушвица, вспомнила его невесту, которая тайком пыталась ухаживать за ним, и за это ей придумали наказание — выставили нагишом перед всем лагерем с плакатом на груди «Я все отдала мужчине!». Конечно, она его вспомнила и узнала, не так уж часто она посещала концлагеря, чтобы забыть, к тому же то посещание, когда на нее напала ассистентка Бруннера, сумасшедшая альбиноска, забыть было не так-то просто.

И ее даже не удивило то, что бывший узник узнал ее. Он, конечно, ее запомнил, и вовсе не потому, что у нее столь яркая, впечатляющая внешность. Скорее всего, за все время, проведенное в лагере, ему вообще не давали никаких лекарств, кроме тех, которые разрушали его умственное и физическое здоровье, и уж тем более он никак не ожидал участия и заботы от человека в черной эсэсовской форме, пусть даже это была женщина. Он, конечно, ее запомнил и узнал.

Но Маренн занимало не это. Ее занимал вопрос, с какой стати этот человек, который Отто Скорцени никогда в глаза не видел, оказался свидетелем на его процессе и его там собирались заслушивать на полном серьезе. А еще ее очень заботило его состояние, и тот приступ, свидетелем которого она оказалась сама.

Когда она увидела Ковальского в лагерной больнице Аушвица, то сразу обратила внимание, что большое количество гнойников на коже говорит об отравлении организма. Но тогда она еще не представляла себе размах деятельности Бруннера — он раскрылся перед ней только в Берлине, после разговора с Софи Планк, после допросов доктора Мартина, проведенных следователями Мюллера. Судя по всему, Ковальский в полной мере испытал на себе воздействие «терапии» Бруннера. Ему вводили ядовитые вещества, чтобы выяснить порог сопротивляемости организма, кроме того, судя по всему, Бруннер испробовал на нем и препарат психического воздействия собственного изобретения. Тот самый, который он в слегка модифицированном виде прописывал берлинским дамам, страдающим от неразделенной любви и прочих неурядиц, за весьма солидные деньги. С заключенными Бруннер не церемонился. Для них он и не собирался смягчать препарат, вводил его в грубом, неочищенном виде и, видимо, весьма в значительных дозах. Потому и последствия оказывались куда более заметными и тяжелыми. Как у Ковальского.

Трудность для Маренн состояла в том, что она не могла открыто объявить Бруннеру войну. Ей приходилось действовать осмотрительно, через третьих лиц. Еще когда шел Нюрнбергский процесс, она постаралась узнать через де Трая, нет ли среди арестованных американцами или даже большевиками офицеров СС бывшего доктора из лагеря Аушвиц. Оказалось — нет. Точнее, по данным американцев, в апреле сорок пятого года в районе лагеря Гросс-Розсн, того самого, в который был отправлен Бруннер после того, как Мюллер под давлением Шелленберга закрыл его лабораторию в Аушвице, был задержан солдат. Точнее какой-то человек в солдатской форме, по описанию похожий на Бруннера. Но поскольку личность установить не удалось, его отпустили. А когда на него поступил запрос специальных служб, то доктора, как и следовало ожидать, давно след простыл. Он исчез. И где-то затаился, выжидая. Маренн была уверена в этом. Зная способности Бруннера, она не исключала, что он может пойти на крайние меры — не то что изменить имя, документы, это ерунда. Он вполне мог пройти через пластическую операцию, и тогда его и вовсе будет трудно найти и привлечь к ответственности. Ему было очень выгодно, чтобы о нем пока забыли. Время работало на него. Пусть судят тех, кто на слуху, «нацисткую звезду» Отто Скорцени, командиров айнзатцкоманд, комендантов лагерей. А Бруннер всего лишь доктор, он тихо отсидится в укромном местечке, а потом изменит внешность и ускользнет куда-нибудь в Южную Америку, от греха подальше. А там, на ранчо в джунглях, кто его вообще когда-нибудь найдет? С другим лицом да с другим именем. Никто. И никогда. Потому времени ему давать нельзя. Надо действовать, осторожно, но быстро. Маренн понимала, насколько это может быть опасно для нее самой. И опасность исходила не только от союзников. Она состояла не только в том, что англоамериканское командование, а за ними и французы могут узнать о ее реальной деятельности во время войны, о том, что она тоже носила черный мундир. Этого она даже не боялась. В конце концов она на самом деле оставалась узницей лагеря, и никто ее не освобождал. Самая большая опасность исходила от самого Бруннера. Она была уверена, что доктор знал, кто закрыл его лабораторию. Знал, что она пережила войну. Не исключала, он знал, что она находится в Париже. Возможно, ему неизвестно ее настоящее имя, но при его-то интеллекте и авантюрных дарованиях разузнать об этом не так-то сложно. Надо только поставить себе такую цель. А цель он поставит — если не теперь, то позже. Он понял, что она враг всему, что он делал, делает и будет делать — непримиримый, яростный враг. И это значит, что он найдет ее, чтобы убрать свидетеля, который был ему совершенно не нужен. Он терпеливый, умеет ждать. Потому что он знает, Маренн не позволит дальше продолжать его деятельность. А если Бруннер не станет ее продолжать — на что же он будет жить? Пойдет работать обычным доктором? Это вряд ли — не с амбициями Бруннера.