Правило левой ноги - читать онлайн книгу. Автор: Александр Етоев cтр.№ 7

– Пока некоторые присутствующие здесь папы строят из себя знатоков оперного пения, некоторые присутствующие здесь мамы думают, как лучше раздеть ребенка и перенести его на диван.

Раздеть Андрюшу и перенести его на диван оказалось проще простого. Как большая заводная игрушка, Андрюша Пряников, поддерживаемый родителями, сам доплелся до разобранного диванчика, сам разделся и улегся под одеяло.

Папа вспомнил про удивительную трубу, поискал ее тут и там в комнате, чтоб еще раз взглянуть на небо, но нигде почему-то не обнаружил.

Зато вдруг наткнулся на саквояж, на который раньше не обратил внимания. Папа взял саквояж в руки и внимательно его осмотрел.

Вещь была старинной работы, но выглядел саквояж как новенький. Мягкая добротная кожа какого-то экзотического животного обтягивала его каркас, и не было на ней ни морщинки, ни стертого, побитого уголка, ни прочих отметин времени.

Удобная латунная рукоятка и встроенный механизм замка особенно восхитили папу. Все же он был пожарным, об этом мы уже говорили, то есть вооруженным технически, хоть и не чуждым гуманитарной сферы.

От опытного глаза специалиста не укрылась и маленькая эмблемка на внутренней пластине замка: вписанный аккуратно в круг чуть заметный отпечаток ступни.

Когда он ее рассматривал, проворный световой паучок пробежался по папиному лицу, но папа ничего не заметил.

«Масоны», – подумал папа и тут же позабыл про эмблему.

Внутри саквояж был пуст, но папу это нисколько не удивило.

Удивило его другое: какой она была, пустота!

Бархатная материя ночи на внутренней поверхности саквояжа чуть-чуть щекотала пальцы, когда они приближались к ней. Свет лампы, попадая туда, полностью поглощался бархатом, и папины прищуренные глаза, сколько ни старались вглядеться, так ничего и не разглядели. Пустота была какой-то космической, и, зажгись сейчас в саквояже звезды, папа только бы кивнул головой и принялся вспоминать названия всех этих небесных созданий.

Из ванной вернулась мама.

– Интересно, – спросила она, ничуть не удивившись вещице, – насколько долго нашему юному Мефистофелю прослужит этот очень даже симпатичный портфельчик?

Папа пожал плечами и поставил саквояж на стеллаж.

«Ладно, – подумал папа. – Утро вечера мудренее».

И отправился вслед за мамой на боковую.

Раньше всех под балтийским небом просыпаются портовые краны. Они тянут свои длинные шеи и высматривают в дымке рассвета еще сонные солнечные лучи. Жизнь их медленна, работа почетна. Они стражи городских рубежей, они слушают голос моря, предупреждая о разбойных набегах неуемных варяжских волн.

Вслед за ними просыпаются птицы, окунаются в воздушное серебро и приветствуют счастливыми криками возрожденную после ночи жизнь.

Птицы будят ленивых дворников и украдкой наблюдают с карнизов, как те курят свои ранние сигареты и выкашливают остатки ночи.

Кто в Коломне остается без сна, это сердце ее, Фонтанка.

Она душа этой портовой окраины, ее муза, защитница и хранительница. Протекая ночным дозором вдоль холодных гранитных стен, она всюду должна поспеть – здесь утешить, там обнадежить, дать совет или отвести удар.

Лишь зимой, с декабря по март, она уходит на заслуженный отдых – и то, если не помешают оттепели. Но и там, под ледяным одеялом, она тревожно вслушивается сквозь сон в шаги и шепоты, в молчание и разговоры.

Утро для папы Андрюши Пряникова началось с беседы по телефону.

Хмурый папа сидел в прихожей возле столика с общественным аппаратом, одной рукой теребя халат, другой удерживая у сонного уха ледяную телефонную трубку. Звонил папин приятель Зайцев, как и папа, работавший в Эрмитаже, правда, не по пожарной части, а сотрудником отдела Востока.

– Послушай, – спросил приятель у сонного Андрюшиного отца, – какой сегодня у нас год, день недели, месяц, время суток и час?

Андрюшин папа честно ему ответил.

Только вы, читатель, не удивляйтесь такому странному вопросу приятеля. Как и многие сотрудники Эрмитажа, коллега папы по музейной работе страдал жестоким профессиональным недугом – порою начисто забывал события ближайших дней, часов и минут, зато отчетливо помнил вещи, удаленные в глубины истории.

Слово за слово, и папа, разговорившись, рассказал приятелю о трубе, которую вчера его сын выловил случайно в Фонтанке.

Приятель три секунды молчал, потом присвистнул и спросил, заикаясь:

– Т-труба не д-длинная, с-сантиметров т-тридцать? – Он справился с охватившим его волнением и продолжил уже нормальным голосом: – И легкая, будто внутри один воздух? Медная, инвентарный номер четырнадцать дробь пятнадцать?

– Номера вроде не было, – сказал удивленный папа. – Было что-то, кажется, иероглифы. А все остальное сходится.

– Она! – воскликнул папин приятель. – Похищена из фонда в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году и считается утраченной безвозвратно! Ты уж это… в смысле, того… – осторожно добавил он. – Храни трубочку как зеницу ока. А в понедельник приноси ее в Эрмитаж. Это же событие века!

– Будь спокоен! – ответил папа. – Слово старого эрмитажника! У меня, как за железной стеной.

Когда папа вернулся в комнату, Андрюша Пряников был уже на ногах.

– Где труба? – спросил папа сына.

– Нету, – грустно сказал Андрюша и, сбиваясь, рассказал отцу о пропаже.

– Вот так здрасьте! – У папы поникли плечи. – Держать в руках похищенный экспонат и упустить его, как какую-нибудь плотвичку! Что я теперь скажу на работе Зайцеву?

В прихожей пролепетал звонок.

Папа походкой приговоренного вышел в коридор открывать. Через минуту он вернулся обратно в компании с насупленным человеком в болотных сапогах с отворотами и в вязаном головном уборе. По особому тончайшему аромату, исходившему от раннего визитера, очень трудно было не догадаться, что папа привел сантехника.

– Заливаем? – сказал сантехник и желтым пальцем показал вниз.

Папа пожал плечами. Ему было все равно. Случись сейчас хоть пожар, он вот так же, как на вопрос сантехника, ответил бы пожатием плеч и равнодушным, непонимающим взглядом.

Так жестоко подействовало на папу печальное сообщение сына.

Сантехник с суровым видом прошлепал к радиатору отопления. Взгляд его хмурых глаз внимательно ощупывал помещение. Наткнувшись на задумчивого Андрюшу, в зрачке его сработала диафрагма, и мгновенный фотопортрет шестиклассника сейчас же отпечатался в голове.

Сравнив фотопортрет с образцом, сантехник буркнул себе под нос: «Он». И, постучав для виду по радиатору, быстрым шагом покинул комнату.

Вы уже, наверное, догадались, что явившийся к Пряниковым сантехник был тот самый знакомый Локтева, с которым они ели пельмени. Ну конечно, это был Лобов. Выйдя из квартиры на лестницу, он сразу же дал знать по мобильнику, что нужный мальчишка найден и проживает по такому-то адресу. Так что с Локтя, как они договаривались, еще 50 у. е.