Полосатая зебра в клеточку - читать онлайн книгу. Автор: Александр Етоев cтр.№ 9

– Не сосите, дети, с оски, – напевал Мыкола любимую песню детства, пытаясь свой ломкий тенор переделать под прокуренный баритон его кумира Миши Квадратного, – а курите папироски…

Мыкола зыркнул глазом на тень, промелькнувшую в кустах у забора.

– Брысь, – сказал он невидимому ночному зверю.

Зверь икнул и ничего не ответил – наверное, не понимал по-людски.

Тогда Мыкола вытащил из кармана гайку, свинченную сегодня с трактора, и, не целясь, запустил в темноту. Гайка чавкнула, уткнувшись в живое. Следом раздался стон:

– Ты что делаешь, костыль тебе в горло! Это я, Телепалов.

В темноте щелкнула зажигалка, и взметнулся язычок пламени, осветив своим тусклым светом часть щеки и фингал под глазом. Щека была щетинистая, небритая, фингал новенький – лиловый и шестигранный.

– Ой! – Мыкола почесал з а ухом. – А я думал, это ихняя кошка.

– Уши вот завяжу бантиком, будет тебе тогда и кошка, и пироги с котятами. Я тебя для чего поставил? Чтобы ты наблюдал за улицей. А он гайкой мне прямо в глаз. – Телепалов потрогал веко. Радости ему это не принесло. – В общем, так, – сказал он сурово. – Через полчаса начинаем. Если я мемекаю по-козлиному, значит, все удачно и зебра наша. А услышишь, что я мычу, как корова… Хотя, думаю, до этого не дойдет. Все, стой тихо и жди моего сигнала.

Юсуп сидел на прохладном камне и смотрел в небесную глубину. Ему нравилось наблюдать за звездами и по яркости угадывать их характер. Одни звезды были хитрые, как Гришка из «Крымпродуктов», торгующий прокисшим вином; другие добрые, как бабушкины глаза; третьи строгие; четвертые – глупые. Между созвездиями Осла и Барана пульсировала звездочка самолета. Юсуп долго глядел ей вслед и прислушивался к самолетному гулу. Когда голос самолета замолк, он увидел, как от темных подсолнухов, что росли вдоль Геркиного забора, вроде бы отделилась тень. По привычке опережать события, Юсуп выколупал из мягкой земли какую-то случайную шестеренку и метнул ее, не глядя, в ту сторону.

Нервно щелкая на ходу зажигалкой, из подсолнухов выскочил Телепалов. Жирный шестигранный синяк украшал его левый глаз. Под правым расплывался другой, побледнее, но зато с зубчиками.

– Идиоты! – рычал он шепотом. – Я вам что, мишень в тире? Один гайкой, теперь – ты шестеренкой. Всех ур ою, к едрене фене! В общем, так… – Телепалов присел на корточки и стал коротко объяснять Юсупу, что от него, идиота, требуется.

Японец лежал в траве и от скуки подбрасывал на ладони шишку от железной кровати. Пели невидимые цикады, легкие летучие мыши призраками летали над головой, охотясь за прозрачными мотыльками. Что-то зашуршало в кустах. Рука отреагировала мгновенно. Шишка, как маленькая торпеда, стремительно рванулась на звук. Результатом было долгое эхо – от удара железной шишкой по кумполу телепаловской головы, к счастью для ее обладателя смягченного слоем кожи.

Коза Бахана, с детства привычная к темноте, стояла тихо в дальнем конце сарайчика и терпеливо ждала похитителей. Еще какой-нибудь час назад на этом месте располагалась Чуня. Теперь она была далеко, пробиралась ночными тропами вместе с Геркой и верным Баханиным другом (и, по совместительству, пастухом) Васильевым Кожаные Штаны в дедушкину пещеру. Коза жевала сладкий пучок соломы и думала свою козью думу. На голове у нее был пробковый тропический шлем, наследие французских колониалистов, с надписью на языке моси «Свободу народам Африки!». Шлем прислал Герке папа, так же, как и зебру, на день рождения. Вы спросите: зачем козе шлем? Затем, чтобы замаскировать рога – у зебры ведь рогов не бывает. Что касается всего остального – роста, веса, наличия копыт и хвоста, – здесь у Чуни и у Баханы сходство было практически полное. Как, а вымя? – заметят ехидно скептики. А что вымя? Вымя у козы сзади, в отличие от тех же рогов. Его поэтому и прятать не обязательно.

Внутренние козьи часы отмерили половину первого, когда мирную тишину ночи нарушил подозрительный звук. Кто-то нервно переминался за дверью. Человек, определила коза по запаху. Мужчина, рост метр восемьдесят, усатый, носит сабо на босу ногу и шорты, переделанные из старых джинсов. Курит «Мальборо» ростовского производства, изготовленные из табачных отходов с добавлением древесной трухи.

К звуку первому добавился новый. Этот шел уже откуда-то сверху и похож был на голос ветра, играющего с воздушным змеем или с белым самолетным крылом.

Далее произошло вот что. Тот мужчина, что метр восемьдесят, задышал вдруг, как лев в неволе, почуявший мучителя-дрессировщика. Тихий скрип его мексиканских сабо стал теперь откровенно злобным. Голос ветра, идущий сверху, тоже изменил тон. Он сделался надрывным, пугающим. «Я ужас, летящий на крыльях ночи! Я Бэтмен, я – инкарнация капитана Крюка!» – казалось, говорил он.

Бахана, уж на что птица стреляная и лишенная каких-либо суеверий, и то опустила хвост и перекрестила себя правым копытом.

– Какая встреча! – грозно зашептали снаружи. – Неужели это господин Телепалов? Совершаете ночной моцион? Странные, однако, места выбираете вы для своих прогулок.

– Какие надо, такие и выбираю, – отвечал на это курильщик «Мальборо». – Интересно, а что делаете здесь вы, господин Чучельщик?

– Да вот, пролетал мимо, смотрю – рожа вроде знакомая. Дай, думаю, спущусь, поздороваюсь.

– Поздоровался – вот и лети себе дальше. – Метр восемьдесят с «вы» перешел на «ты».

– Почему же сразу «лети»? А поговорить?

– Не о чем мне с тобой говорить, Чучельщик.

– «Не о чем»? Почему не о чем. Например, я очень интересуюсь, что же такого ценного хранится в этом скромном сарайчике, ради чего ты, Телепалов, вместо того, чтобы мирно обсчитывать в кафе посетителей, тайно ошиваешься здесь, как какой-нибудь конокрад с серьгой?

– Конокрад? С серьгой? Не знаю никаких конокрадов.

– Не притворяйся, Телепалов. Ты пришел сюда за Геркиной зеброй. Только ты ее – хи-хи – не получишь. Это говорю тебе я, ужас, летящий на крыльях ночи, Бэтмен, властелин воздуха, инкарнация капитана Крюка, короче – я, Люлькин.

Послышались шум борьбы и звук перекатывающихся по земле тел. До ушей козы долетали хриплые обрывки двух яростно спорящих голосов.

– Ужо я тебе покажу, гадине, что значит «сохранить молодняк от ленточно-глистной болезни»! – хрипел один.

– В кругу друзей не щелкай клювом, – хрипел другой, хрустя при этом пуговицей с чужой рубашки.

Голоса то делались громче, то на время исчезали совсем, будто скрытый в ночи звукооператор менял по ходу действия звук. Эти странные перепады громкости объяснялись довольно просто: когда мутузящие друг друга Люлькин и Телепалов откатывались далеко от сарая, соответственно, затихал и звук; наоборот, голоса усиливались, когда сцепившиеся в схватке противники подкатывались к сараю ближе.

– Я сильный, я в детстве стаканы ел, – нервным шепотом пугал Телепалов.