Властители Рун - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Фарланд cтр.№ 159

К его облегчению, Боринсон встал, сел на коня и без единого возражения выполнил приказ.

Габорн подошел к Иом, снял латную рукавицу и положил правую руку ей на плечо. Под тонкой тканью платья она выглядела такой хрупкой, такой слабой. И как ей удастся держаться под давлением той ноши, которая обрушилась на нее?

Она не казалась теперь прекрасной, как первая вечерняя звезда. Но и морщины тоже исчезли. Сейчас она в полной мере была сама собой, и любить ее сильнее, чем в этот момент, Габорн просто не мог; любить и страстно желать, чтобы она осталась с ним всегда.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — сказал он. Иом кивнула, еле заметно. — Я пришел в Гередон, чтобы просить твоей руки, и по-прежнему хочу получить ее. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Он говорил все это не для того, чтобы напомнить Иом о своих чувствах, а исключительно ради ее людей, ради того, чтобы они знали, как обстоит дело.

В толпе засвистели. Некоторые возмущенно закричали:

— Нет!

Габорн понимал, что в данный момент они к нему не расположены. Эти люди понятия не имели, что он сделал ради их освобождения: Они стали свидетелями лишь того, что случилось совсем недавно и что не прибавило ему чести в их глазах. Сегодня их сердца ему не завоевать, хотя он надеялся со временем сделать это.

Иом погладила его руку, но успокаивать не стала.

Габорн зашагал вверх по склону холма, туда, где его конь скреб копытом снег в усилиях добраться до свежей травы, и вслед за Боринсоном поскакал на юг.

Пробившись сквозь толпу, за ним, точно тень, следовал его Хроно.

Сидя над телом отца, Иом не чувствовала уверенности, хватит ли у нес сил пережить хотя бы еще один день. Казалось, у нее иссякла вся энергия, все воля к борьбе — точно так же, как два дня назад истаяла се красота.

Отец лежал у ее ног, а ей отчаянно хотелось закричать во весь голос. Или уснуть, забыть обо всем. Холодный снег растаял, ее сапожки промокли, промозглый ветер пронизывал насквозь, проникая сквозь тонкое платье.

Ее люди успокоились, хотя и не были довольны. Им требовался лорд, чтобы защищать их, но Иом не обладала ни мудростью, необходимой для того, чтобы направлять их, ни обаянием, которое позволило бы увлечь их за собой, ни мышечной силой и боевыми навыками.

Они смотрят на меня, но не видят, и все потому, что я лишена привлекательности, думала Иом. Они понимают, что я обманщица, ничтожество. Все Властители Рун ничтожества, если лишены своих Посвященных, которые снабжают их силой, придают значительность.

Стоя на холме и дрожа от холода, Иом обнаружила, что сейчас ее людям как бы нет до нее никакого дела.

Никто не принес ей шаль, не подставил плечо, чтобы она могла на него опереться. Никто не осмелился даже приблизиться к ней. Может быть, им казалось, что ей нужно побыть один на один со своим горем.

Но Иом было тяжело страдать в одиночестве.

Она чувствовала себя сбитой с толку. Габорн не приказывал убивать ее отца. Напротив, он сделал все возможное, чтобы тот остался жив. И, тем не менее, она каким-то образом чувствовала себя преданной. Может быть, потому, что он даже не рассердился на Боринсона.

Прими он решение лишить этого человека мудрости или тем более, жизни, она сочла бы Габорна жестоким и слишком суровым. И вес же какой-то частью души ощущала, что Боринсон заслуживал наказания. Пусть даже и не представляла себе, какого именно.

К удивлению Иом, первым приблизился к ней чародей Биннесман, спустя час после того, как она осталась одна. Он накинул на нес одеяло и протянул кружку с теплым чаем.

— Я… Я ничего не хочу, — сказала Иом. И это была правда. Горло у нее перехватило, живот свело. — Мне просто нужно поспать, — она чувствовала себя такой усталой, что не было сил даже смотреть на него.

— Иногда отдых вполне может заменить сон, — Биннесман стоял, пристально глядя на нее. — В этот чай я положил лимонный бальзам, липовый цвет, немного ромашки и меду.

Он заставил ее взять горячую кружку и Иом отпила из нес. Она и раньше знала — Биннесман всегда лучше нес самой понимал, что ей требовалось, что он способен облегчить боль се сердца не хуже, чем боль раны.

Чай, казалось, позволил зажатым мышцам расслабиться. Она прикрыла глаза и откинула голову, поражаясь этому эффекту. Возникло чувство, точно всего несколько минут назад она пробудилась от сна, хотя где-то в самой глубине ощущалась такая усталость, которую не мог снять даже этот чудесный чай; усталость и боль в костях.

— Ох, Биннесман, что мне делать? — спросила Иом.

— Ты должна быть сильной, — ответил он. — Прежде всего ради своих людей.

— Я не чувствую в себе сил.

Биннесман ничего не ответил, лишь обхватил шишковатыми руками за плечи — как делал отец, когда она была еще ребенком и просыпалась, увидев страшный сон.

— Габорн поможет тебе стать сильной, если ты позволишь ему, — сказал он, в конце концов.

— Знаю.

Внизу посреди поля рыцари начали разбивать лагерь. Тонкий слой снега уже почти растаял, ночь вряд ли будет холодной. Однако лишь часть замка выглядела пригодной для жилья. Казармы герцога и один из его небольших домиков все еще стояли, хотя и по их стенам змеились трещины. Поскольку было ясно, что тысячи людей там не поместятся, рыцари начали устанавливать палатки с расчетом на то, чтобы у всех было ночью где укрыться.

При этом многие, в особенности, новобранцы бросали в ее сторону подозрительные взгляды и ворчали.

— Что эти люди там, внизу, говорят о Габорне?

— Как обычно, — ответил Биннесман. — Так, болтают…

— О чем именно?

— Им кажется, что ты должна была среагировать сильнее на смерть отца.

— Радж Ахтен лишил его разума. В этом человеке ничего не осталось от моего отца.

— Ты сделана из прочного материала, — терпеливо продолжал Биннесман. — Но, может быть, если бы ты плакала и требовала для Биннесмана смерти, твои люди чувствовали бы себя… спокойнее.

— Спокойнее?

— Кое-кто полагает, что это Габорн приказал убить твоего отца.

— Габорн? Да как им это в голову пришло? — изумилась Иом.

Она поглядела вниз по склону холма. Старуха, тащившая хворост из леса, смотрела на нее таким взглядом, точно подозревала в чем-то.

— Он ведь может жениться на тебе и заполучить твое королевство. С точки зрения некоторых, тот факт, что ты сохранила ему жизнь, доказывает, что ему удалось заморочить тебе голову и что ты, можно сказать, уже у него в когтях.

— Кто осмеливается говорить такие вещи? Кто осмеливается хотя бы думать так? — воскликнула Иом.

— Не обижайся на них, — улыбнулся ей Биннесман. — Это так естественно. За последние несколько дней они пережили так много, а подозрительность возникает так легко. Доверие рождается гораздо труднее и далеко не сразу.