Русские - не славяне? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Пересвет cтр.№ 35

Так писалось в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Со времени выхода этого словаря минуло ровно сто лет. С тех пор, судя по великолепной книге В. П. Будановой «Варварский мир эпохи Великого переселения народов», много к этим знаниям не добавилось. Этническое происхождение бастарнов по-прежнему спорно. Кто причисляет их к сармато-фракийцам, кто — к кельтам или кельтизированным иллирийцам, кто — к германцам, а кто-то — даже и к персам. Между тем в свете археологических находок проблема эта решается просто:

…проникновение латенских импортов на юго-восточную окраину ясторфской культуры и складывание там переходной латенско-ясторфской подмокельской группы создало предпосылки для широкого распространения процесса латенизации, который резко активизировался с началом передвижения населения восточно-ясторфской периферии, приведших в 225–190 гг. до н. э. к сложению цикла латенизированных культур и попавших в поле зрения письменных источников, отмечающих появление в Причерноморье скиров и бастарнов.

Говоря проще, окельтизированные недогерманцы пошли воевать македонцев, а по пути захватили страну скифов-земледельцев. После этого, оставив там известную часть населения, бастарны, неся с собою ясторфские, латенские, зарубинецкие вещи, распространяются на юг, достигают Причерноморья, где оставляют памятники типа Поянешти-Лукашевка.

Сегодняшняя археология поддерживается древним историком Страбоном, который, описывая ситуацию в Причерноморье на рубеже II–I веков до н. э. (самый расцвет зарубинецкой и поянешти-лукашевской культур), говорит о наличии между Истром и Борисфеном двух группировок бастарнов:

…певкины владеют островом Певкой в дельте Дуная, а две прочих бастарнских группировки, атмоны и сидоны, располагаются «в глубине материка» между Дунаем и Днепром, за которым находятся сарматы-роксоланы.

При этом культурные импульсы с прагерманского северо-запада продолжают надежно фиксироваться археологически.

Так что правы древние авторы, которым вообще давно надо бы дать больше веры. Особенно после того, как их правоту во многом стала подтверждать наука генетика. Бастарны могли быть кем угодно, но оставались «на связи» с германской ясторфской культурой. Хотя, как пишет в своей «Германии» римский энциклопедист Тацит, конечно, были уже «подпорчены» приднепровским населением:

Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы.

При этом — все по тому же принципу, когда одни уходят воевать, а другие остаются их тылом и резервом — поколение за поколением новые и новые волны бойцов спускаются к Дунаю. И по находкам видно, как синхронизируется прилив боевой активности бастарнов с новыми ясторфскими импульсами в регионе памятников Поянешти-Лукашевка. Словом, подпитка «германскими оккупантами» шла регулярно.

Несмотря на это, «днепровские» бастарны развиваются уже по своим местным лекалам. Как «польские» — по своим. Вот вам и три культуры с одним народом. Как бывают — мы это увидим еще — три (или больше) народа с одной культурой.

Но вернемся к днепровским бастарнам. Германцам удалось уверенно закрепиться в этих местах. И создать уже собственную культуру:

…вещевой комплекс погребений скифского времени совершенно не схож с зарубинецким…

Нет никаких оснований для того, чтобы утверждать, что типологическое сходство двух культур, близость форм массовой кухонной керамики позволяют доказать их генетическую преемственность.

На сей раз ассимиляции, срастания культур завоевателей и завоеванных не было. По крайней мере, поначалу.

Зато тогдашние вещевые комплексы содержат элементы юго-западных — балкано-иллирийских культур. Это значит, что местные воины активно участвовали в балканских походах времен III Македонской войны. И, соответственно, их добыча и их рассказы влияли на дальнейшее складывание и формирование днепровско-зарубинецкой общности.

Это, кстати, тоже прослеживается археологически. Ареал днепровско-зарубинецкой культуры расширяется явно за счет притока иммигрантов с «исторической родины»:

Верхнеднепровский вариант складывается, по-видимому, позднее балканских походов бастарнов в результате нового культурного импульса с ясторфской периферии, зародившегося, судя по вещам ясторфского происхождения, в Северной Ютландии. Появление памятников этого варианта представляет собой третий, завершающий этап сложения ЗБК [зарубинецкой культуры].

А что же скифы-пахари? Тоже стали бастарнами? Тогда кто донес до нас гаплогруппу R1a1?

А с ними было, как обычно бывает в этнической истории. Кто-то погиб. Кто-то ушел. Кто-то остался под новыми властями, как всегда остаются земледельцы на своей земле. И не сразу, но постепенно все больше и больше внес настолько заметный колорит в зарубинецкую культуру, что до сих пор многие желают отнести ее к праславянской…

Но вот этим ли людям удалось донести до нас «нашу» гаплогруппу — это большой вопрос. Завоеватели редко не пользуются случаем продолжить в женщинах завоеванных собственный хромосомный набор. Так что, возможно, R1a1 донес до нас кто-то другой. Интересно, кто?

Может быть, те, кто ушел?

ИТАК:

III век до н. э. — III век н. э. «Наши» скифы-пахари, ослабленные сарматскими набегами, подверглись нашествию кельто-германских бастарнов, носителей кельто-германской зарубинецкой культуры. Общность или даже протогосударство скифов-пахарей было уничтожено. Часть населения влилась в бастарнскую общность, а часть должна была уйти (см. рис. 20).

Рис. 20. Генеалогическое древо

Тем, кто не лег под бастарнскими мечами и не остался на месте под оккупацией, не оставалось ничего иного как смещаться на север, в леса. И вести там неуютную жизнь. И чтобы выжить, им необходимо было к кому-то примыкать. К кому?

А у нас как раз тут, на лесном севере, есть некие «гуляйпольцы», до сих пор не определившиеся со своим местом на планете:

Венеты многое усвоили из их нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и феннами.

Действительно. На юге — ненавистные оккупанты, против которых они, однако, бессильны. На севере — отгороженный непонятными языками и морозящими кожу легендами мир финнов. На северо-западе и частично тоже на севере — близкие по языку и культуре, но далекие по замкнутому своему менталитету балтские племена.

Уйти к ним? Там надо серьезно побороться за место под солнцем. Точнее — под деревьями.

Конечно, законы исторического процесса заставляют быть уверенным, что часть «пахарского» населения попыталась прислониться к жизни и там. Но там же она должна была постепенно и раствориться. Ибо образ жизни — а значит, культуру и верования — приходилось неизбежно менять, ибо количественно уцелевшие скифы вряд ли могли представлять собой массу, которая обладает собственным притяжением для местных культур.