Всего один поцелуй - читать онлайн книгу. Автор: София Нэш cтр.№ 36

У нее перехватило дыхание. Мощное властное вторжение повергло ее в шок — оно не имело ничего общего с тем, что происходило с ней в первую и единственную брачную ночь. С ней вообще никогда ничего подобного не происходило.

Это было обжигающее… обладание.

И она с радостью приняла его. Даже острая боль не испугала ее. Боль была для нее ничем, а он — всем на свете. Она хотела его всю жизнь. Он заставил ее почувствовать себя почти красивой и желанной. Отдаваясь ему, она всей душой стремилась хотя бы на время облегчить его внутреннее одиночество.

Господи, что происходит?

Ведь это — Джорджиана. Джор-джи-а-на.

О небо, кажется, он слишком поздно спохватился и теперь уже не совладает с собой.

Точнее, неизбежно овладеет ею. По крайней мере, именно такое желание переполняло его после того, как он испробовал, какова на вкус и на ощупь каждая складочка ее дивной плоти. Разумеется, он отдавал себе отчет в том, что им движет первобытная мужская потребность пометить ее как свою собственность. Однако его холодный рассудок явно самоустранился и не спешил обуздать разгоряченное тело. Правда, оставалась еще совесть…

Но тут Джорджиана прошептала, что хочет быть с ним, принадлежать ему. Ну можно ли противостоять столь проникновенной просьбе? Теперь, если совесть попробует подать голос, низменные греховные устремления, несомненно, свяжут ее по рукам и ногам и заставят замолчать. Словом, с этого момента он был уже просто-напросто не в состоянии оторваться от Джорджианы.

Сильная, крепкая, бронзовая от загара, она оказалась на удивление нежной. Снова и снова прикасаясь к ее плечам, груди, бедрам, он наслаждался шелковистой мягкостью и чудесным пьянящим ароматом ее кожи. Она пахла, как цветок шиповника после весеннего ливня, — медом, дождем и землей. И он не мог надышаться этим благоуханием.

Боже, в ней столько женственности и… красоты! Да, именно красоты. Где были его глаза, почему он только сегодня заметил, до чего она хороша? А увечья, которые явно причиняли ей не только физические, но и душевные страдания, вовсе не отталкивали его. Остается надеяться, что ему удалось убедить ее в этом.

Она истинная посланница Венеры, и шрамы нисколько не портят ее. Напротив, делают еще более привлекательной. Они служат ярким доказательством ее отчаянной храбрости. Редкое качество — и не только для представительниц слабого пола.

Лаская ее, он совершенно изнемог от вожделения и все-таки из последних сил сдерживал себя.

Сладостный призыв Джорджианы положил конец его титаническим усилиям и развеял последние сомнения. В конце концов, она не девственница и знает, о чем просит. А раз так…

Ее прерывистый вздох пронзил его сознание в то самое мгновение, когда он почувствовал, что преодолел некий барьер, врываясь в глубины нежного лона. Куинн замер, низко опустив голову.

Силы небесные!

Такого не может быть. Наверное, ему показалось. Наверное, она просто волнуется, и ее тело непроизвольно сжалось, протестуя против вторжения.

Чушь и бессмысленные отговорки. Он никогда не умел оправдываться, более того — всеми фибрами души ненавидел это унизительное занятие.

Она была невозможно тугой и узкой, и он покрылся испариной. Вожделение толкало его вперед, а разум сковывал мышцы, не позволяя совершить ни единого телодвижения.

— Джорджиана, тебе больно. — Он почти потерял голос от безумного напряжения. — Не шевелись, мы должны остановиться.

— Нет, — пролепетала она, — пожалуйста.

Помимо собственной воли он крепче прижал ее к себе. Она сделала едва уловимое движение, но этого хватило, чтобы он вошел в нее еще глубже… если такое вообще возможно.

Господи! Где же его обычное железное самообладание? Сейчас оно необходимо ему как никогда.

— Не шевелись, — хрипло повторил он. — Джорджиана, прошу тебя.

— Прости, я… — неестественно высоким голосом произнесла она и попыталась приподняться.

Греховное начало возобладало над доводами рассудка окончательно и бесповоротно. Куинн не отпустил ее от себя, и теперь все его усилия были направлены на то, чтобы не торопить события и обращаться с ней как можно более осторожно и бережно.

Джорджиана провела дрожащими руками по его спине, раздвинула колени, часто-часто задышала и наконец громко вскрикнула от наслаждения.

Только после этого он перестал сдерживаться и яростно устремился вперед — к тому моменту, когда его мышцы напряглись до предела и бесконечными судорожными толчками излили в нее его семя.

На него снизошло ощущение безмятежного спокойствия. Теперь, когда он и она до конца познали друг друга, плотские страсти улеглись, уступив место тихим раздумьям.

Итак, она оказалась девственницей.

Как ни странно, при всей своей недоверчивости он не испытывал никаких сомнений в честности Джорджианы. Наверняка она искренне заблуждалась. Одному Богу ведомо, чем занимался Энтони в ночь после свадьбы, однако результат налицо.

В сущности, абсолютно не важно, чья она вдова, если первым ее мужчиной стал именно Куинн. Такое положение вещей в корне меняло дело и налагало на него четкие и недвусмысленные обязательства. И это нисколько не удручало его. Она не будет ему в тягость. Вовсе нет.

Ведь она его милая прекрасная подруга. Его Джорджиана.

Джорджиану переполняли разнообразные переживания. Острое болезненное наслаждение — от физической близости, светлая радость — от возможности держать Куинна в объятиях, безбрежная благодарность — зато, как он воспринял уродливые шрамы. Она растворилась в нем, слилась с ним в единое целое, освободилась от груза земных тревог и воспарила к заоблачным высотам счастья.

Он был таким большим и тяжелым, но она упивалась этой тяжестью и не отпустила его, когда он попытался подвинуться и лечь рядом. Прижав его голову к своему плечу, она ласково перебирала темные короткие волосы Куинна и чувствовала, как постепенно расслабляются его мышцы, а дыхание становится все более размеренным и глубоким. Несколько минут спустя он уже крепко спал.

— Я люблю… — Она запнулась, а потом тихо выдохнула: — Люблю тебя.

Уловив едва заметное движение, она с трудом подавила охватившую ее панику. Нет-нет, он спит, конечно же, спит.

Внезапно Куинн повернулся и посмотрел на нее.

— О, дорогая, — мягко произнес он и ласково отвел волосы, упавшие ей на лицо, — моя дорогая, милая Джорджиана.

Она затаила дыхание в надежде услышать то, чего так бесконечно долго ждала.

Его молчание оглушило ее. Он не произнес больше ничего — ни единого слова о любви или сердечной привязанности. Все замерло, лишь беззаботно стрекотали сверчки, и раздавались странные трели пересмешника, который словно презрительно похохатывал над ней в обычной для этих птиц издевательской манере.