Околдованные любовью - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Куксон cтр.№ 96

— Надо же, эта девица, — это было сказано таким голосом, словно в комнату к хозяйке без стука посмела явиться прислуга.

Из груди Тилли вырвался долгий надрывный стон, и в следующее мгновение она уже отчаянно протискивалась в полуприкрытую дверь. Снова ее шляпа сбилась набок. Она опять бежала, но на этот раз, когда ветер рванул ее юбку и поднял ее едва ли не до талии, Тилли этого даже не заметила.

У ворот в конце луга она остановилась по привычке, чтобы закрыть их за собой, и оглянулась. Он стоял у дверей амбара. Она рванулась прочь, оставив калитку открытой. Не разбирая дороги, спотыкаясь, Тилли кинулась напрямик по бороздам, на одном дыхании перемахнула через каменную стену и снова бежала, бежала без оглядки, не переводя дыхания, до самого оврага Биллингс Флэт. И только там остановилась и обхватила руками дерево, ноги не держали ее. Когда с ее головы свалилась шляпа, она только тогда очнулась, понемногу приходя в себя, и громко застонала, что-то несвязанно бормоча, потому что разум ее еще был не в состоянии передать словами охватившие ее чувства. В ее воображении одна за другой возникали картины, непрерывно сменявшие друг друга. Вот она стоит рядом с хозяином, и он ей говорит: «Подожди, пока он сам придет к тебе…» Он знал. Он знал все, что происходило на ферме. И опять эта женщина, разрушившая его жизнь. Тилли представила Рэнди Симмонса, объяснившего, где найти его хозяина. Теперь она понимала, что Билл Янг ругал Рэнди, зная, какую сцену она застанет в амбаре. А что же она увидела?

Картина перед ее глазами стала расти. Вот она стала высотой с дерево и расползлась, насколько у Тилли хватало глаз. И в центре две огромные фигуры: мужчина, как ребенок, припавший к женской груди, руки и ноги его напряжены, и с ним женщина… потом она садится — в глазах ее ни тени смущения.

Но лицо Саймона виделось смутно, и в этот момент она твердо решила, что больше никогда не захочет его видеть.

Тилли отпустила дерево и подняла шляпу. Прислонившись к стволу, она задумалась, почему глаза ее оставались сухими, когда сердце разрывалось на части. Но позволить себе заплакать она не могла. Не время было плакать. Ей предстояло вернуться в дом, и там все станут смотреть на нее участливо. Миссис Дрю будет к ней ласкова и внимательна, Кети и Пег тоже, но сейчас их ласковые слова и внимание ей было бы трудно вынести. После смерти бабушки Тилли больше всего нуждалась в заботе и ласке. Доброта значила для нее все. Но сейчас именно доброта могла сломать ее. Тилли ощущала в себе желание с кем-то бороться, спорить, даже драться. Она находила это странным, потому что раньше ее никогда не тянуло ни бороться с кем-либо, ни ругаться. Но теперь Тилли захотелось ударить кого-нибудь. И она не нашла ничего лучшего, как изо всех сил стукнуть себя кулаком в грудь, наказывая, как она теперь считала, ту глупую, восторженную дуру, тешившую себя несбыточными надеждами. Удар оказался таким сильным, что плечи ее прогнулись вперед.

Переведя дух, Тилли надела шляпу и поправила жакет. Она обтерла о траву испачканные в земле башмаки и, стряхнув с подола прилипшую грязь, медленно пошла к дому. Ей некуда и незачем было теперь торопиться.

— Что-то ты быстро нагулялась, — пристально посмотрела на нее Бидди. — Чай будешь?

— Нет, спасибо.

— Ветер тебя совсем измотал. Вид у тебя очень усталый.

— Да, ветер сильный. Пойду наверх.

— Я пошлю тебе чай туда.

Слова Бидди догнали ее у самой двери.

— Спасибо, — не оборачиваясь, поблагодарила Тилли и через холл по главной лестнице, поднялась к себе.

Она собиралась броситься на постель, но внутренний голос, напоминавший бабушкин, сказал: «Только не садись, у тебя не хватит сил подняться». И она послушалась. Переодевшись в форменное платье, она привела в порядок волосы и уже собиралась выйти в коридор, когда постучав и не дожидаясь ответа, дверь открыла Кети. Она наклонилась, подняла поднос и прошла с ним к окну.

— Я намазала для тебя маслом свежие булочки, мама только что их испекла, — объявила она, ставя поднос на маленький столик. — Слушай, ты здорова, Тилли? — приглядываясь, спросила она. — А с тобой ничего не случилось?

— Нет.

— Ты меня не обманешь. Расскажи, что стряслось?

— Нет, Кети. Как-нибудь в другой раз.

— Опять Стив?

— Стив? Ах нет, нет.

— Хорошо, я ухожу. Между прочим. Хозяин звонил, — она дернула головой, — мистер Пайк был в подвале, а Филлис — в конюшне. Ну, мама и отправила наверх меня. Ой, Тилли. Я перепугалась до смерти. И как, Тилли, ты можешь все время быть с ним. Он же так смотрит, как будто видит тебя насквозь.

— Что он хотел?

— Он хотел отправить несколько писем с почтовой каретой… Слушай, с тобой правда все в порядке?

— Да, Кети, все нормально, спасибо.

— Я к тебе потом загляну.

— Хорошо, Кети.

Стоя, она выпила чай, не притронувшись к булочкам Бидди, потом вздохнула, и вдох этот напоминал больше сдавленные рыдания. Затем она вышла из комнаты и направилась к хозяину, внутренне приготовившись к расспросам. Но хозяин совершенно сбил ее с толку. Ни о чем ее не спрашивая, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом и неожиданно сказал, как будто она отлучалась всего на несколько минут:

— Знаешь, Троттер, пожалуй, я спущусь сегодня в гостиную. Когда-то я неплохо играл на рояле. С руками ведь у меня все в порядке? — он несколько раз повертел руками взад-вперед. — Почему бы не вспомнить прежнее занятие.

— Конечно, сэр.

— Тогда передай Лейбурну, что он здесь понадобится. И еще я собираюсь внизу поужинать. Неплохо для разнообразия. Распорядись на этот счет, Троттер.

— Слушаюсь, сэр.

В коридоре Тилли остановилась, прижав пальцы ко рту. Он знал, знал, что ей придется увидеть… Но откуда он узнал и почему молчал? Возможно, говорить об этом ему было непросто. Дело было деликатным: бывшая любовница теперь утешалась с его арендатором. Как ей было плохо! Она хотела бы оказаться где-нибудь далеко-далеко от этого места. Нет и не будет ей счастья, пока она остается в этих краях. А еще? Она пожалела, что ночь не скоро: ей теперь хотелось плакать. О, как ей хотелось плакать.

Казалось, он делает это нарочно. Было уже начало одиннадцатого, а хозяин все еще оставался внизу. Его перенесли вниз в пять часов. И он почти весь вечер провел за роялем. Время от времени кто-либо из прислуги наведывался в холл послушать его игру. И все дружно решили, что играет он прекрасно.

В семь часов хозяин поужинал и вернулся в гостиную. Теперь ей казалось, что он испытывал ее терпение. Только в половине одиннадцатого он распорядился, чтобы его отнесли наверх и сначала в туалетную комнату, где он пробыл не меньше получаса.

Оттуда он появился, переодевшись ко сну.

В доме все стихло. Продолжали гореть только ночные светильники в коридоре и на галерее.