Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Александра Егорушкина cтр.№ 95

Главное, чтобы папа не опоздал к началу концерта — он ведь занят с утра до ночи. Инго Третий с большим удовольствием принял от Бабушки бразды правления. «За четырнадцать лет я соскучился по этим делам», — объяснил он Лизе. Зато теперь наверстывает, и особенно много времени и сил занимает у него прием послов: сообщение между соседними мирами восстановилось, в Приветной гавани полно кораблей и что ни день пристают новые. К счастью, из королевства Ажурия никаких вестей не поступает — ни воевать, ни свататься ажурийцы больше не пытаются. Вот и хорошо, и без них хлопот хватает. Радинглен перестал быть крошечным городом-государством, наглухо отрезанным от всех соседей, кроме Петербурга, и превратился в обширное королевство, где есть и горы, и реки, и поля, и озера, а значит, рыбаки, крестьяне, охотники… Лиза и сама еще толком не везде побывала — папа и мама обещали, что, когда сойдет снег, они объедут всю страну. Оказывается, до мутаборского нашествия была такая традиция — чтобы земля плодоносила, королевская сеьмя весной отправляется в путешествие и ходит по полям и пашням босиком. Прознав об этих планах, Костя Конрад твердо заявил, что будет сопровождать монаршее семейство по воздуху — в качестве охраны. Он-то уже успел облететь почти все королевство, расписывал Лизе, какая и где именно красотища, и предлагал прокатить. А вот в Сокровищницу Костю теперь было не заманить, и драгоценностями он больше не интересовался. О причинах, кажется, знал только Лева, но упорно не разглашал, за что Костик явно был ему очень благодарен. Король твердо пообещал или дать Косте отпуск, или взять с собой в путешествие, тем более что при Сокровищнице теперь состоял Конрад-старший.

Он и так постоянно наведывался в Радинглен — навестить дворец и королевское семейство, и приводил с собой Надежду с маленькой Викой в коляске. Надежда поначалу корила супруга за то, что он так долго скрывал от нее радингленскую часть своей жизни, а теперь подумывала, не перебраться ли сюда насовсем. Сегодня, ранним утром, как только они прибыли, Конрад, как всегда, отправился в Сокровищницу. Он очень сдал с тех пор, как утратил драконье бессмертие, но утверждал, что часик-другой, проведенный на груде золота и драгоценностей, помогает ему лучше любых эликсиров. После такого лечения он неизменно водраконивался и совершал торжественный, хотя и несколько тяжеловесный облет города. Облететь все королевство, увеличившееся до прежних размеров, ему уже было не по силам. Лиза сначала думала, что не сможет со старшим Конрадом даже здороваться, но мама и папа и все остальные разговаривали с ним как ни в чем не бывало, и Лизина злость постепенно прошла. Что было, то было — пусть оно остается в прошлом. Гораздо важнее то, что будет.

А Лиза не теряла надежды на возвращение Инго — и знала, что остальные тоже на это надеются. Знала она и то, что Маргарита уже приняла решение, недаром же корпит над книжками по садоводству. Правда, с января Инго ни разу не подал о себе весточки. Никакой. Наверно, не получалось. На его портрете в галерее почти ничего не менялось, Лиза проверяла. Иногда становилось видно, что сегодня на коленях у Инго раскрыта уже другая книга, или за нарисованным окном вместо безоблачного неба возникали тучи с дождем или мокрая сияющая радуга. Но ни заглавие книги, ни радуга не расскажут, как живется Инго в недостижимой долине, как он управляется с яблоневым садом, как хозяйничает в доме, не выходит ли на холод без куртки, не болеет ли… и о чем думает по вечерам, когда сгущается темнота. А ведь это самое главное…

Лиза сама не заметила, как ноги принесли ее в самый укромный уголок дворцового парка — туда, где за вечнозелеными кустами был проход к калитке. Постояла у ограды, посмотрела на склон холма, на голые мокрые ветви деревьев, на далекие черепичные крыши, башенки и шпили в весенней дымке. Вон Приветная гавань, и, если включить волшебный слух, то донесется перестук молотков и голоса — на верфи строят новые корабли. А если повернуться и, заслонив глаза рукой от солнца, посмотреть на запад, там теперь видны горы. Здесь была северная сторона холма, поэтому снега еще лежало много. А в Саду должно быть лето, подумала Лиза, там ведь всегда царит лето.

Она зажмурилась и втянула носом сырой весенний воздух.

Едва слышно скрипнул влажный гравий, захрустели льдинки. Тихонечно щелкнул в замке ключ и длинно пропела калитка. Кто-то подошел и встал рядом. И почему-то повеяло летним зноем и цветочными запахами — сиренью и жасмином.

— Привет, лисенок! — окликнул ее знакомый негромкий голос.

Лиза велела себе ничему не удивляться. Инго дал слово — вот он его и сдержал.

Что-то защекотало Лизе нос, она все-таки решилась открыть глаза и увидела огромный букет белой сирени и жасмина.

Букет держал Инго. Такой же, как всегда, и все-таки изменившийся. И дело было не в том, что отросшие рыжие волосы брат связал в хвост или что окончательно решил носить бородку. У него сделалось совсем другое выражение глаз, поняла Лиза. Раньше в зеленых глазах Инго то и дело появлялась какая-то тревога — иногда она пряталась на самом дне, как рыба в глубокой темной воде, а иногда всплывала на поверхность. Но теперь взгляд у него спокойный — взгляд человека, который наконец-то очутился на своем месте и его никто никуда не торопит и ни к чему не принуждает. Взгляд того, кто много молчит и думает в одиночестве, и гладит по корешкам книги в Библиотеке, пахнущие старой бумагой, пергаментом, выделанной кожей, вековой пылью. Кто смотрит в звездное небо, когда оно по ночам раскидывает над Садом свою темно-синюю мантию и мерцает тысячами огоньков, а в траве в ответ мерцают светляки. Лизе показалось, что даже в складках одежды у Инго затаилась тишина, что она облекает его, будто плащ. Она смотрела в лицо брату, а видела и слышала и даже чувствовала сразу множество вещей. Стук летнего теплого дождя по черепичной крыше домика. Журчание родника у дома. Щебет птиц в утреннем тумане. Жужжание пчел и запах меда. Шорох травы и листвы на ветру, однообразную песенку цикад. И тихий, едва различимый звук — то, как медленно вызревают, наливаются соком яблоки на ветках.

— Я знала, что ты вернешься! — только и вымолвила Лиза.

Повиснуть у Инго на шее она не решалась, поэтому брат обнял ее сам. На Лизу посыпались лепестки.

— Цветы настоящие, никаких иллюзий, сам вырастил, — с гордостью объяснил Инго и кивнул куда-то себе за спину. — А еще у меня там теперь пасека… да много чего.

Лиза глянула ему через плечо и ахнула: она по-прежнему видела заснеженный склон холма и за ним — крыши и башни Радинглена и даже полоску моря и мачты в порту, но все это стало каким-то полупрозрачным, и сквозь знакомый пейзаж просвечивали очертания старых яблонь. А на кованый узор парковой калитки наложились металлические кружева другой — украшенной розами. Картинка проступала все четче, ярче… вот Лиза уже различила солнечные часы, маленький пруд, в котором резвились сверкающие рыбы, и плетеное кресло в тени, и небывало пышные цветы, каких она никогда раньше не видела, и в отдалении — пасеку с ульями…

Инго осторожно прикрыл калитку, убрал в карман ключ-розу, и видение пропало. Лиза потерла глаза. Сколько он всего там уже насочинял! Вот бы посмотреть поближе…