Яхта. История с рассуждениями - читать онлайн книгу. Автор: Нонна Ананиева cтр.№ 21

На плазме жил готический роман Дафны Дюморье с напряженными романтическими отношениями героев Джоан Фонтейн и Лоуренса Оливье. Сказки всегда нужны – и несмышленым мальчикам, и задиристым девочкам, как теплое молоко, о существовании которого вспоминаешь, когда болит горло. Почему Мухаммед выбрал этот фильм? Там тоже есть женская смерть: то ли убийство, то ли самоубийство… Ирина совершила самоубийство? Непохоже. Она не могла вовлечь туда Севу. Но кажется, Саломея не очень-то верит в стопроцентный несчастный случай.

У фильма был счастливый финал, если не считать сгоревшего замка со всем его многомиллионным добром и традициями и гибели не вполне адекватной экономки с лесбийскими наклонностями. Но так как она была злодейкой, причинившей столько горя и страданий главной героине, ангельскому и бескорыстному созданию, а замок и так надоел своими грустными и трагичными воспоминаниями, то это можно было рассматривать как сущую безделицу на фоне наконец-то полностью прояснившихся взаимоотношений главных героев.

На пальцах левой ноги у Ханны чуть раскачивалась искрящая блестелками босоножка. Ханна тоже наблюдала. Что-то ей подсказывало, что Мухаммед фальшивит. Она никак не могла вычислить его интерес и его роль. Вроде бы он был недалек от бизнеса и не прочь разыграть удачную комбинацию с доходностью «в разы», но все эти ученые, педагоги, артисты, врачи носятся со своей профессиональной жадностью, открытиями, славой, навязчивой идеей что-то уметь лучше всех, добраться первыми, и… отвлекаются. А ей нужно знать наверняка. Тяга к большим деньгам родилась у нее в Америке, что так же естественно, как родиной ее любимого Верди не мог быть Берег Слоновой Кости. Нью-Йорк не пускал ее в настоящую светскую тусовку частных вечеринок и на те посты в крупных компаниях, на которые она целила. Судьбоносных еврейских родственников, контролирующих денежные массы европейских и американских государств или плотно засевших в мировой нефтянке, в роду у мамы не было. Русский папа содержал два гаража в Израиле и с трудом говорил даже по-английски. А Ханна была красавицей и хотела интересной судьбы, высоко парящей над бытовыми проблемами. Ничего определенного она еще себе не придумала и никого не любила. Любовные переживания тоже отвлекают и уводят в сторону. Был один сложный эксперимент с заумным польским программистом, перебравшимся из Канады, но ее он так и не спрограммировал, потому что она сама, оглядевшись, нажала вовремя кнопку «delete». Потом еще от любви появляются дети, начинаешь с ними таскаться, лечить их, учить, а жизнь поворачивает за угол. Если честно, ей еще не было понятно, чем бы ей хотелось заниматься, но пока ничем. И ни с кем. Она даже подумывала осторожненько потрепаться на эту тему с Мари, послушать ее французско-европейскую истину. Виолетта же вызывала в ней легкое отторжение как от девушки постсоветского пространства, неспособной, по ее глубокому убеждению, на свободное осмысление мировых женских вопросов, а уж что касается Саломеи, этой хитрой акулы с добрым вдумчивым лицом… тут она даже перестала раскачивать свою босоножку и наступила ногой на пол.

На какой-то не совсем ей понятной тусовке в одной из галерей в Челси, через своего дружка гея Йосика, она познакомилась со Стеллой, секретаршей Пита, тоже еще ребенком приехавшей из России. Первый раз Ханна увидела такую стильную девку. Больше всего ее потрясли не одежда с туфлями и не дистанционно-приятельская манера себя вести, а ювелирка. Брошь-солнце делала ее всю, весь ее образ и даже улыбку. И вроде она прицепила эту брошь, как все, с левой стороны около плеча на собранный темно-серо-коричневый шелк грубой выделки, но как же это было волнующе и неожиданно!..

Выставлялся Джим Дайн со своими деревянными скульптурами… Ханна обошла их все. Она никогда не делилась своим мнением в таких местах и ничего не спрашивала. Наблюдала за публикой и за собой. «Лжец», «Мой ангел», «На вершине мира», «По дороге в Борас», «Надежда и глаза», «Два смотрящих мальчика», «Плачущий песок» – все это был Пиноккио. Фигурка деревянной куклы из старой итальянской сказки. Иногда фигурка была метра три, иногда один метр. Размазанная, стекающая, яркая, кричащая краска: «Я не просто деревянная безделушка! Смотри, как я иду, как я радуюсь и плачу, вру и люблю». Или еще что-то о мальчике середины прошлого века. Его можно было назвать пионером из советской школы конца шестидесятых, из поколения тех же деревянных куколок, повторяющих судьбы своих бедных и честных отцов, изовравшихся настолько, что каким-то чудом прорвались в космос. Юрий Гагарин – настоящий Пиноккио. Этот Джим Дайн все время, почти всю свою творческую жизнь, импровизировал с образом деревянного человечка. Но сказка-то непростая, как ни крути. Читает весь мир и еще долго будет читать, несмотря на электронные мультфильмы, где на экране происходит десять событий одновременно в разных углах, и кроме «здорово!», ребенок вряд ли еще как-то может прокомментировать любимый мультик, а что уж говорить о папе с мамой или дедушке.

У самого большого Пиноккио стояла пара.

– И куда я это поставлю? – спросила жена.

– В саду можно, – невпопад предложил муж.

– Для птичек? Как Карл Маркс у «Метрополя»? Да и потом, он же деревянный!

Благородный порыв был выключен как футбол в телевизоре. Джиму Дайну не повезло представиться в подмосковных владениях и увидеть заснеженного Пиноккио с вороной на голове. Хорошо, наверное, что люди не в состоянии отслеживать все возможные варианты своего будущего и будущего своих творений.

Обойдя зал дважды, Ханна нашла Йосика. Он стоял в цветистой группе своих друзей.

– Пошли к Стелле, – вытащила его оттуда Ханна, – у меня есть что ей сказать.

И они подружились. Красавица Ханна худо-бедно воспринималась ее друзьями. Потом Ханна помогла Стелле с сайтом, который наконец понравился Питу, потом стала заходить в их офис. Саломея приехала туда новой женой. Если вдруг кто-то косо на нее смотрел, Пит с ним прекращал общаться. Он играл в свой унаследованный от матери ювелирный бизнес, но не играл в своей личной жизни. Приоритеты были незыблемы. О том, что он болен раком, многие знали. Когда Ханна поняла, что совращать Пита бесполезно, она перестроилась и стала проявлять интерес к ювелирке, а Стелла много чего ей нарассказывала.

Мухаммед чихнул, замечтавшись, наверное, о бараньих ребрышках. Смешно, как зверек даже чуть смутился и сразу взглянул на Саломею. «Странно так чихнул, – подумала Ханна, – и не на меня посмотрел, а на эту Снежную королеву, как будто только она одна была свидетельницей его экзотического чиха».

– Судя по тому, как ты здорово чихаешь, – обратилась к нему она, – тебе фильм очень понравился. Или я ошибаюсь?

– Мой кот Вася чихает, когда обманывает, – проснулся Сева.

– Его бы познакомить с Попой Карло, – предложила Мари.

– Французы вечно недовольны, – намекнул Мухаммед, – поэтому они такие сыры придумали.

– Держи! – Олег кинул ему коробочку мятной жвачки. – Нашел в кармане.

– А можно поподробнее про кота? – вдруг попросила Виолетта.

Саломея опять поймала ее взгляд, неуверенный, неспокойный и ищущий.