Городской охотник - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Волков cтр.№ 56

— Человека-зверя первым… первым… первым… Много… много… много… выпью много… — бормотал сидящий в кресле урод. — Долго… долго пить… хватит надолго… — уже нечленораздельно бормотало страшилище.

Змеями извивались трубки с тонкими жалами.

Волколак напрягся всем телом, готовый броситься и перекусить пополам существо в коляске, как только оно приблизится на достаточное расстояние. Даже с обездвиженными задними лапами он был смертельно опасен… Волк ощерил клыки, зарычал. Глухо, утробно. Как будто бросая последний вызов. Кресло остановилось вне пределов досягаемости для Олега, трубки взвились в воздух и как будто выстрелили в его сторону. С огромной скоростью устремились к огромному, покрытому шерстью телу.

В этот миг воздух за спиной «колясочника», как назвал его про себя Алексей, взвыл, застонал.

По комнате от Алексея к Олегу пронёсся порыв ветра, сметая пыль с пола. Тугие багряные нити с увязанными на них стальными крючками-грузами взметнулись в воздух, за спиной сидящего в кресле, и захлестнули его тугими путами. Впились в мертвенно-серую плоть; подобно скальпелю, отсекли трубки капельниц, которые тут же, извиваясь змеями, упали на пол.

Олег посмотрел на Алексея и увидел у того на пальцах растянутую бечеву, как в детской игре-паутинке, переплетающуюся замысловатым кружевом. Нить врезалась в пальцы Алексея так, что побелели ногти. Но он продолжал их натягивать. Багряные нити, окутавшие «колясочника», продолжали сжиматься. Тот взвыл, тонко, по-детски. Вопль рванулся к потолку и растаял, даже не породив эха.

Вслед за этим послышался треск раздираемой пергаментной кожи, тонкий хруст крошащихся костей, скрежет сминаемого железа… Существо, пытавшееся преградить Алексею с Олегом дорогу к двери по ту сторону комнаты, верещало на таких высоких нотах, что, казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут.

Вскоре визг перешел в громкое бульканье, когда нить, накинутая Алексеем, перерубила сухонькую шею урода. Бульканье перешло в хрип и вслед за тем стихло… Сухо стукнула и покатилась по полу голова с зашитыми векам, которым теперь не суждено было разомкнуться.

Коляска вместе с сидевшим в ней неподвижным телом завалилась на бок, как труп… Только колесо со смятым ободом продолжало крутиться, будто у трупа конвульсивно содрогалась нога, оглашая затхлый полумрак комнаты пронзительным скрипом. Из разжавшихся пальцев на пол упали две куклы.

Алексея пронзил новый приступ боли, родившийся внизу живота. Огненным всплеском затопил сознание и отхлынул.

Рядом судорожно бился волколак: его кукла упала на кончик иглы, торчащей из мохнатого бока игрушки, и потихоньку, причиняя неимоверную боль живому существу, погружалась в его кукольную копию.

Алексей скинул с пальцев нитку-удавку, так лихо скрутившую врага, и цепляясь за выступы и неровности пола, подполз к куклам.

Протянул руку и выдернул ушедшую в мохнатый бок игрушки стальную шпильку. На губах волколака вздулись пузыри кровавой пены, хребет выгнулся дугой, грозя лопнуть от напряжения… Видно, что воткнуть иглу в куклы, которыми старые шаманы порой управляли людьми, что вынуть, было одинаково болезненно для того, кого она изображала.

Он поднялся на негнущихся лапах, роняя хлопья кровавой пены с ощеренных клыков, и полупрорычал, полупрошептал:

— Осторожнее… убьешь на фиг…

— Больно? — спросил Алексей.

— Щекотно, — просипел волколак.

— Мою подтолкни, я не дотянусь.

Волчара осторожно наступил лапой на куклу, которая изображала коротко стриженного мужчину, зубами ухватил иглу и потянул. Осторожно, чтобы не причинить другу чрезмерной боли… Алексей почувствовал, как по внутренностям прокатился спазм, завязывающий кишки в узлы, выворачивающий суставы, и заскрипел зубами, чтобы не заорать. Показалось, что из него вытягивают кишки.

Олег тихонечко вытащил иглу и выплюнул её на пол. Та с тонким мелодичным звоном упала в пыль… Алексей попробовал подняться и сесть. Получилось довольно неуклюже, словно отсидел ноги за долгую поездку в неудобном «Икарусе». Подтянул их под себя и встал.

Качнулся, ноги не слушались.

И ухватился за мохнатое плечо, которое с готовностью подставил школьный друг.

— Знаешь, Олег… — он помолчал пару секунд, ожидая чего-то, а может осмысливая. — Если нам будут так рады за каждой дверью, как этот, — кивок в сторону тихо вращающегося колеса кресла-каталки, — то я долго не продержусь. Вскроюсь, как устрица…

— Может, я тут для того, чтобы ты дольше протянул?

— А ты за тем и послан?

— Наверное, да… Мне велели тебя охранять. Вот я и охраняю. А для чего — не моего ума дело. Если так надо Духу Жизни — значит, надо.

— Блин, а кто он такой, этот дух жизни? Чего ему от меня нужно?

— Мне не докладывали. У тебя, кстати, кровь идет. Рука…

Алексей поднял ладони и отрешенно посмотрел на растопыренные пальцы. С правой ладони свисали обрывки бечёвки, густо усеянной узелками. Просмоленная дратва врезалась в кожу, и теперь с пальцев капала кровь. Тяжко падала в пыль под ногами, тут же впитываясь в грязные доски пола.

— Кажется, мы его подкармливаем, — устало произнёс Алексей.

— Кого его? — не понял волколак.

— Дом.

— А дом тут при чем?

— При том. Слушай, может, присядем? А то что-то сил совсем нет… А дел ещё по горло.

Проковылял к стене и, опершись о грязные обои спиной, сполз на пол.

— Помнишь, я тебе рассказывал, что тут было раньше? Тут веками гибли люди. Страшно, мученически. Женщины, дети, мужчины… с изначальных времен тут было дурное место, посвященное Темным силам.

Олег по-собачьи сел на зад, укрыв лапы лохматым хвостом.

— И вот что интересно — место вроде не для Темных… Тут ведь река недалеко, чистая такая река… широкая. Без бурунов и омутов. И дом, вроде, на холме стоит, а Темным ведь не молились на возвышенностях. Короче, хрен его поймет, что тут за аномалия. Но факт.

И вот, тут на протяжении веков собиралась боль, страдание, страх… Погибли многие, а сила дурного места только росла. С каждой жертвой, с каждым умершим. Но то, что происходило тут в начале века двадцатого, кажется, насытило это место до краев. Насытило и усыпило… Ну, знаешь, как удава — нажрался и в спячку на месяц. А спячка затянулась на семь с лишним десятков лет. И потом его разбудили. Я могу, конечно, и ошибиться, но мне кажется, что разбудил его мой заклятый друг. Понимаешь, когда я только стал заниматься всем этим, — Алексей сделал рукой широкий жест, будто хотел сгрести в охапку окружающее их пространство, — я столкнулся с одним из жителей Изнанки. Ты, небось, в курсе, что у нашего мира есть Изнанка?

— Более или менее, — буркнул Олег.

— Неприятный тип оказался. Ему почему-то взбрело в голову, что меня неплохо было бы убить, а мою башку принести как трофей к себе в Цех. Он был Охотником. Я теперь понимаю, почему я стал его целью. По незнанию я несколько раз выпал в Изнанку, а там не очень-то любят проявления нашей реальности. Точно так же, как и мы тут не жалуем гостей с той стороны. Зовем их демонами, бесами, нечистой силой. Пытаемся изгонять, порабощать или вовсе изничтожить. Ничего удивительного, что и мы заслужили подобное отношение с их стороны. Но если у нас этим делом занимаются одиночки, которых судьба редко сводит больше чем по двое, то у них охота на проявления потустороннего, нашего, мира поставлена на поток, так сказать, с государственным размахом. Обитатели нашего мира реальности не осведомлены о существовании Изнаночной стороны. И, попав туда, случайно или намеренно, начинают вести себя неадекватно. Плюс к этому, прослеживается интересный парадокс: как только существо переходит границу родной для него стороны и попадает в тот мир, который для него является Изнанкой, тут же обретает некие, скажем так, неизвестные, необычные свойства. Люди, к примеру, попав в Изнанку, становятся неуязвимы к физическому воздействию, а так же к воздействию посредством слабонаправленных потоков сил. Изнаночники же, попав к нам, становятся малоуязвимыми, плюс к этому, изрядно усиливают свои способности к манипуляции потоками сил. Ну, и ещё один момент, наши в Изнанке в большинстве случаев начинают дебоширить. Удержаться-то трудно. Как только человек осознаёт, что он неуязвим… ну, сам понимаешь. А вот жители той стороны, наоборот, часто проникают к нам для охоты. В силу своей осведомленности о сопряжении двух миров, малоуязвмости и усиленных способностях к… кхм… магии, что ли. Но, слава богам, что к нам не ломятся все, кто там живет. Только Охотники. Специальный Цех. Если угодно — каста, что вернее по смыслу и по сути.