Искатели странного - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Андреев cтр.№ 38

— Иржи, а ты не задумывался, за что нам… э-э-э… ниспослано это испытание?

— Ты хотел сказать: кем ниспослано?

— Нет, — покачал головой Беккер. — Я спросил именно так, как хотел спросить. Кем — подразумевается само собой. Если ниспослано. Я спросил, за что…

Рука Боучека, которую он так и держал протянутой к Беккеру, упала.

— Угу… Значит, такой ты выбираешь угол обзора. Точку зрения. Так я тебе официально заявляю, что я принял свое решение добровольно, полностью отдавая себе в нем отчет, в здравом уме и твердой памяти. И ни о каком принуждении речи даже быть не может…

— Да погоди ты! — досадливо махнул рукой Беккер. — Обидчивый ты какой стал! Понимаешь, вероятность того, что нас, в смысле человечество, мягко подтолкнули к открытию потаенных возможностей биопластики, не очень велика, порядка пятидесяти трех процентов. Это с учетом всех, в том числе косвенных, факторов, вроде неожиданного уединения, на которое обрек себя Стабульский. То есть пятьдесят на пятьдесят: то ли это опять проявились «чужие», то ли нет. И такая низкая вероятность получилась только потому, что неясен мотив, которым эти гипотетические «чужие» руководствовались.

— Понимаю… Ты подразумеваешь, что странность в данном случае не в самом открытии Стабульского, не в том, как я и еще кое-кто его использовали, а в той неожиданности, с которой оно произошло… И если бы мы могли четко назвать мотив, которым руководствовались «чужие», то их присутствие в данном конкретном случае было бы доказанным. Разумеется, общегуманитарные мотивы, вроде желания облагодетельствовать человечество, принимать во внимание не будем…

— Эти, как ты называешь, общегуманитарные мотивы повышают вероятность всего на четыре процента. Так что попытайся предложить что-нибудь другое.

Боучек задумчиво смотрел сверху на сидящего Беккера. Медленно он произнес:

— Беккер, я знаю тебя больше полувека. Выкладывай! Я не поверю, что у тебя нет готовой гипотезы. И ты хочешь ее обсудить.

Беккер не сдержал довольный смешок:

— Изволь. Ты не пытался конкретизировать, в чем выразился основной, так сказать, эффект открытия Стабульского? Нет? Да в общем испуге! Мы здесь в полный рост продемонстрировали свою ксенофобию! Ведь мы столкнулись даже не с чужой жизнью, а с Нашей же, только модифицированной, и то с испугу выслали Мозг, а заодно и всех вас куда подальше. А представляешь, если бы тут действительно оказались «чужие»: вообще без аннигиляторов не обошлось бы! Звездные войны! Так что мотив-то вот он: тест на ксенофобию. И похоже, что мы его не выдержали! Или, если хочешь, налицо попытка постепенной адаптации человечества к присутствию нечеловеческого разума. В общем-то это почти одно и то же. Две стороны одной медали.

— А ты не просчитывал, как изменяется вероятность при таком допущении? — Голос Боучека стал скрипучим, словно он моментально охрип.

— Шестьдесят девять процентов с учетом того, что в этот вариант хорошо укладывается стремление чужих сохранить в тайне свое присутствие — они попросту опасаются ксенофобичности землян.

— М-да… Небогато… Если учитывать обычный тридцатипроцентный допуск, то это опять-таки означает: либо есть «чужие», либо их нет… — невесело протянул Боучек.

— Но зато теперь просматривается новое, неожиданное — не доказательство гипотезы «чужих», — подтверждение разлитой в обществе ксенофобии: вторая-то, главная задача Управления общественной психологии ведь скрывается! Ну не скрывается, а скорее не афишируется. Ты не находишь?

— Не преувеличивай, Беккер!

— Да? А ты хотя бы раз слышал от кого-либо из посторонних, не сотрудников Управления, слова «Искатели странного»? А ведь сами себя мы в основном именно так и называем! И при этом тщательно, пусть и неосознанно, следим, чтобы этого никто из посторонних не услышал!

— Да брось ты! — фыркнул Боучек. — Один романтик придумал красивое название, другие романтики подхватили. А скрывают, так ведь взрослые же люди, стесняются… Ну ладно, пошли, Искатель!

Боучек повернулся и, не дожидаясь Беккера, пошел в конец зала. Там дрогнула и раздвинулась стена. В проеме открылось ярко освещенное помещение, уставленное столиками. Донеслась музыка, слышен стал гул голосов и смех.

За столами сидели, разговаривали и смеялись, ссорились и грустили нарядно одетые люди, мужчин и женщины.

Боучек взял за руку Беккера и сказал: — Ну, ладно… Раз ты гость — изволь поприветствовать хозяев!

Он повел Беккера, и чем ближе они подходили, тем тише становилось в зале. Стихали разговоры, к ним поворачивались — веселые, возбужденные, грустные? — нет, невыразительные лица андроидов. Лишь музыка играла по-прежнему, и Беккеру захотелось крикнуть: «Да выключите же там, кто-нибудь!»

— А ведь придется тебе… — вздохнул начальник УОП Гарднер.

— Может, Ахмадзин?.. — робко предложил Беккер.

— Занят, — покачал головой Гарднер. — А кроме того, похоже, что наконец дождались! В этот раз, похоже, оно! А у Ахмадзина, напомню, выдержки маловато, сам же говорил. И опыта. Я, кроме тебя, туда вообще посылать никого хочу.

— То есть как — дождались?

— А так. Если уж там все объясняется естественными причинами, то я не знаю, в чем тогда могут проявиться пришельцы… Пойми, что и группу, пусть немногочисленную, я посылать не вправе — можем спровоцировать. Пусть уж до последнего не подозревают, что их раскрыли. Даже сейчас риск велик — само появление там нашего человека, пусть и в единственном числе, может подтолкнуть их к действиям. Это, разумеется, если мы не ошибаемся. Так что, как видишь, выбора-то у меня и нет. Кроме тебя, направить никого я не только не хочу, а просто не могу…

— Ладно, тогда давай сначала, да поподробнее…

Корабль возник внезапно. Выстрелила вдруг из горизонта ослепительная точка, приблизилась мгновенно, выросла в гигантскую сюрреалистическую фигуру, зависла над бетоном порта и медленно, чуть приметно, стала снижаться. Ахнул запоздалый гром звукового удара, прокатился шелест потревоженного воздуха, и опять все смолкло. Звенели в траве чилибрики, дышала чуть слышно листва, одинокое облачко наползало и все никак не могло наползти на солнце. Было жарко. Все было как всегда, кроме висящего там, впереди, в двух километрах отсюда, тускло отблескивающего нагромождения шаров, призм и пирамид — рейсового гипергрузовика «Тропа».

Мейджер провел рукой по лицу, вытирая пот, и покосился на Влада:

— Ф-фу, черт! Припекает! Или просто кажется?

От корабля ощутимо несло сухим жаром, словно солнце, раздвоившись, грело и оттуда. Влад растянул в улыбке губы и привычно пояснил короткими, рублеными фразами:

— Вторичный термоэффект. Инерцию гасят. Сколько-то конвертируется в тепло. Мелочь, доли процента…

Корабль опускался. Очертания его зыбились, размытые синеватым знойным маревом, Оттого, что все происходило в тишине, Мейджеру показалось вдруг, что это лишь иллюзия, видеофантом. Ему стало тревожно. Он посмотрел на сухопарую фигуру Влада, затянутую в синюю космофлотовскую форму, и успокоился.