Законы исчезновения - читать онлайн книгу. Автор: Борис Иванов cтр.№ 49

— Я имею в виду Мглу, — резко оборвал его Посланец. — Саму Мглу как таковую. Меченые не так уж важны. Они лишь передаточное звено. Связующая субстанция. Если теперешняя Тройка не идет навстречу вашим пожеланиям, то...

Лицо Государя молнией перечеркнула судорога злобной досады.

— Любой из Тройки, — произнес он голосом, в котором уже явно означилась неприязнь к собеседнику, — повторяю, любой или все они вместе взятые могут хоть сейчас отправиться в изгнание, в застенок или прямо на плаху. Каждый из них — всего лишь простой слабый смертный. Но за каждым из них стоит Мгла. Она подчиняется им, когда на то есть ее, Мглы, воля. Она их хранит и защищает. Но она же и отдает их на заклание, когда сочтет это нужным. И еще — Мгла мстит за них.

— Вот как? — Посланец изобразил на своей простецкой физиономии искреннее удивление: — Ваше Величество, оказывается, только недавно о том узнали? И не в курсе того, как защитить себя от происков Мглы?

Его Величество поморщился.

— Мои отношения с Мглой — это мое дело, Князь... Вся беда состоит в том, что Мгла — субстанция чуткая, обмануть ее нельзя. Она работает на Меченых только тогда, когда их решения бывают действительно едиными и ни от кого, кроме них самих, не зависящими... Так что давить на Троих бессмысленно. Эффект, скорее всего, будет прямо противоположным.

— Значит, только единогласный и самостоятельный выбор... — медленно повторил Посланец и выпрямился.

Он уже пришел к какому-то — своему — решению. Похоже, что о Мгле и Меченых он знал то, чего не знал Его Величество. Или Князь просто думал, что Император этого не знает.

— Именно так — единогласный и самостоятельный, — твердо отчеканил Государь. — И то, что пока они решили от окончательного решения воздержаться, скорее хорошо, чем плохо... У меня, конечно, есть подходы кое к кому из Тройки, но...

Посланец решительно поднялся из-за стола.

— Вам не стоит беспокоиться об этом, Ваше Величество. Сосредоточьтесь целиком на контактах с магами. Меченные Мглой теперь моя забота!

* * *

Здесь следовало таиться от посторонних глаз. Здесь самым опасным местом были дороги — заброшенные и зарастающие бурьяном дороги, пронизывавшие Худые леса некогда, словно сеть кровеносных сосудов. Теперь они стали средоточием опасной, хищной гнили — разбойного люда, бродяг, способных охмурить самого тертого пройдоху, а порой и существ вовсе не понятных. Роду людскому чуждых и враждебных.

Однако и в обход дорог гулять по буреломам было делом далеко не безопасным. Хотя комбинезон, в который был наряжен посланец Обитаемых Миров, и защищал — довольно надежно — от укусов змей или даже от шальной пули, гарантии полной безопасности он вовсе не давал. Перспектива же провести в Лесах предстоящую ночь, или, как надо было говорить здесь, часы Тьмы, Руса вовсе не радовала, и он поставил себе цель — пересечь эти гиблые места засветло. Благо тронуться в путь ему удалось пораньше — монтаж: дополнительных блоков на модуль подпространственного перехода занял гораздо меньше времени, чем он ожидал.

Худые леса дали о себе знать сначала все более и более густыми зарослями кустарника, встречавшимися ему на пути, а потом уж и уверенно тянущимися к пылающим Небесам причудливыми деревцами. Одни из них были совершенно незнакомы ему, другие — вполне можно было найти в учебнике ботаники, изданном где-нибудь в Метрополии. Но в целом местность была еще слишком открытой для того, чтобы можно было спокойно передвигаться по ней, рассчитывая оставаться необнаруженным.

Рус полагался на здешнее подобие предрассветной мглы и на выбранный им с самого начала способ передвижения — короткими бросками от одного укрытия до другого. Это было довольно наивно, но все же лучше, чем ничего. Прежде чем окончательно посветлело, ему удалось добраться до опушки уже настоящего лесного массива — мрачного и простиравшегося, казалось, куда-то в сумеречную бесконечность.

Проделывая этот маршрут, он пару раз вынужден был застывать и с замиранием сердца вжиматься в каменистый грунт, ища защиты у чахлых кустиков или у непритязательной груды камней. Оба раза тревога оказалась ложной.

Первый раз, когда где-то внизу, среди затянутого дымкой моря деревьев вдруг возник и взлетел до небес рев, подобный тому, который испускали, наверное, миллионы лет назад бродившие по далекой Земле гигантские динозавры. Только рев этот был какой-то неживой, механический. Словно здешние динозавры были выкованы из титанового сплава и приводились в действие допотопными паровыми движками. Допотопными, но, по всему судя, весьма мощными.

А второй раз на него стала надвигаться погоня. Невидимая, грозная погоня. Сначала вдалеке, а потом все ближе и ближе над пологим склоном стал раздаваться топот сотен копыт. Он громом разнесся по отрогам горных кряжей, надвинулся, заполнил все пространство вокруг. Земля содрогалась под тяжестью скачущих легионов. К грохоту копыт добавились невнятные возгласы и звон оружия. Погоня настигла Пришлого, теперь они были уже здесь — его стремительные преследователи.

Но никого не было вокруг.

Осторожно приподняв голову, Рус мог убедиться в этом воочию. Ни травинки не шелохнулось поблизости. Ни облачка пыли не поднялось над склоном. Птицы смолкли. Он только теперь обратил внимание, что, спускаясь к лесу, слышал их странное пение. Если то, конечно, были птицы. Но сейчас они смолкли.

А погоня прокатилась дальше. Стала тише. Свернула за изгиб горного склона и словно растаяла. Снова он был один.

Рус поднялся, отряхнул с себя пыль и уже не так испуганно, как раньше, двинулся вперед. До Леса оставалось совсем ничего. Вот уже его прохладная тень легла ему на лицо. И снова стало слышно странное пение птиц. Рус попробовал рассмотреть их в листве, но не очень преуспел в этом. Кроны здешних деревьев слишком плотны.

Он уже было вздохнул свободно, когда понял, что кто-то внимательно смотрит на него. Ему понадобилось сделать над собой усилие, чтобы, перехватив этот взгляд, повернуться лицом к тому, кто продолжал таращиться на него. То был его ночной знакомец — пушистый, черный, как душа грешника, зверек с любопытными глазами-пуговками. Зверек сидел на плече у всадника.

Стук копыт по заброшенному тракту зазвучал вовремя — не дав Торну впасть в уныние затянувшегося ожидания, кускам кабаньего мяса, насаженным на вертела, — пригореть, а вину, загодя разлитому по объемистым кружкам, — выдохнуться. Стук этот приблизился, запнулся, сбился с ритма и почти стих, утонув в густом листовом опаде.

Чуть позже тренированный слух Брата различил тихое цоканье подков где-то почти у ограды. Оно сменилось еле слышным пофыркиванием Рённова Альдебарана, оставленного где-то у импровизированной коновязи и осторожным шорохом, производимым самим сэром, пробиравшимся через хламом заваленный и бурьяном поросший мельников двор. Шорох этот, впрочем, можно было считать и вовсе не слышным, так как его вполне заглушало позвякивание доспехов и оружия, с которыми сэр Рённ если и расставался, то не иначе как только в бане. Да и лязг этот тоже шел не в счет. Его с лихвой перекрывали редкие по крепости и изысканности своей эпитеты и метафоры, которыми сэр сопровождал каждый свой очередной неуспех в борьбе с особенностями пересеченной местности, преодолеваемой им.