Таких не убивают - читать онлайн книгу. Автор: Кир Булычев cтр.№ 163

— Возьмите трубку, — крикнул сверху из ванной Слава. — Если меня, пусть перезвонят.

Лидочка подняла трубку. Голос был низкий, хрипловатый. В молодости такие голоса звучат сексуально, но плебейски. К пожилым годам, если повезет, они превращаются в светское урчание.

— Это дом Кошко? — спросила женщина в ответ на английское «хэллоу», произнесенное Лидочкой.

— Да, это дом Вячеслава Андреевича, — сказала Лидочка.

— Это ты, что ли, Валентина?

— Нет, я Лидия Кирилловна.

— Которая вчера прилетела? С приездом. А я — Алла, жена Славика. Слышали?

— Конечно, слышала.

— А где мое сокровище?

— Вячеслав Андреевич?

— Разумеется, нет. Я имею в виду Иришку. Она меня сегодня на рассвете вырвала из постели. Я в двенадцать встаю. Я — ночная птица. Филин. У вас там ничего не случилось?

— Я прилетела вчера утром, — сказала Лидочка. — С тех пор не произошло ничего достойного внимания. А Иришки дома нет.

— А почему никого раньше не было?

— Мы с Вячеславом ходили к агенту по покупке недвижимости, он мне помогал.

— Тоже родственников нашла?

— Нет, я по делам фирмы.

— Значит, ничего особенного. Позови Славика.

— Он в ванной.

— Пора мне приезжать, — сказала Алла и закашлялась, слишком глубоко затянувшись сигаретой. — Вы там без меня совсем распустились. Ты его у меня уведешь.

— Не уведу, — сухо ответила Лидочка.

— Ой, не зарекайся! Миллионеры всем нужны. Ведь не исключено, что и я его снова подберу. Так что остерегайся. Да и дщерь моя разврату не допустит. Понимаешь?

Алла засмеялась.

— Вот я приеду, — продолжала она, — возьмусь за вас. Чтобы был у меня монастырь совместного проживания полов.

Она снова засмеялась, громко и неприятно.

— Жди, приеду, как пишут в открытках. Я билеты заказала на двенадцатое. Через восемь дней, запомнила?

— Хорошо, я передам.

— Не надо, они все знают. Это для твоей информации, Лидия. Чтобы не тешила себя иллюзиями.

— Приезжайте, — повторила Лидочка и положила трубку.

Чувство от разговора осталось поганое, будто поймали в постели с чужим и ненужным мужем.

— У меня свой есть, получше твоего, — сообщила Лидочка телефону.

Дверь распахнулась, и ворвались Кошки, розовые, распаренные.

— Ну и жара! — заявил Василий.

— Парит, к дождю, наверное, — подхватила Валентина.

Лидочка жары не заметила. Правда, она не бегала по улицам из магазина в магазин.

Впрочем, она ошиблась. Кошки были не в магазине. Они ездили за три остановки на электричке в Бромли, где возле станции есть безумно дешевый магазин общества помощи слепым. Оттуда они притащили остатки сервиза — две чашки, четыре блюдца и чайник: все вместе за фунт! Вы представляете? А Валентина купила тяжеленную монографию «Импрессионисты». В подарок Иришке, такую ведь в самолет с собой не возьмешь. Вот будем уезжать, подарим Иришке, ей полезно, и надо же что-то хорошее сделать для девочки! Она такая одинокая! А это детское белье — совершенные гроши, но новое. У нас бы никогда не выкинули!

Все это раскладывалось на круглом столе в столовой, и каждой вещью положено было восхищаться, как особенно большим белым грибом, принесенным из леса.

Потом Кошки отодвинули добычу в сторону, а на освободившейся части стола решили пить чай. Лидочке не хотелось пить чай с ними, наверное, потому, что вещам не следовало лежать на столе. Тут сверху спустился Слава. Но слушать рассказы родственников об утреннем набеге не стал. Они к этому уже привыкли и смирились с равнодушием.

Лидочка пошла к себе. После обеда Валери обещала за ней заехать, чтобы поглядеть дома подальше, куда пешком не дойдешь.

Лидочка распахнула окно. Снаружи тек теплый, уютный воздух, располагавший к неге. Странно, что кто-то здесь может работать. В листве щебетали птицы, серая белка бежала по забору. Снизу по траве кралась кошка, караулила белку.

Теплый воздух заполнял комнату истомой. Если бы Лидочка была дома, сейчас разделась бы догола и забот не знала. Здесь же надо помнить о том, что ты жиличка. Даже в гостинице лучше — никто не посягнет на твое одиночество.

Тело все еще никак не могло решить, когда спать, а когда бодрствовать. Лидочка сбросила платье, накинула халатик и улеглась на кровать.

Клонило ко сну.

Лидочке казалось, что она думает о чем-то важном, на самом деле она благополучно задремала и не слышала, как в приоткрытую дверь заглянул Вячеслав Андреевич.

Он долго стоял в дверях, разглядывая квартирантку.

И если бы в тот момент он попытался разобраться в своих чувствах, то, скорее всего, они были сродни тем, что испытывает немолодой любитель женщин, разглядывающий легкомысленную иллюстрацию в эротическом журнале. Ведь Лидочка не подозревала, что халатик ее распахнулся, обнажив ноги, а расстегнувшиеся на груди пуговки также позволяли Славе увидеть больше, чем того хотела бы Лидочка.

Слава не смел войти в комнату. Сиеста разогнала всех по спальням. Он прислушивался не только ушами, но и затылком, не выйдет ли из комнаты Иришка, не поднимаются ли по какой-нибудь надобности родственники.

Никто не появлялся. В доме было совсем тихо.

Приближаться к Лидочке было опасно — она могла ложно истолковать его движение. Ведь знакомы они чуть больше суток, и пока что Слава никак не проявлял интереса к гостье. Она тем более об этом не думала.

Лидочка повернулась на спину и предстала взорам истосковавшегося по российским женщинам Славы почти совсем обнаженной. И это подвигло его на движение. Он сделал шаг вперед, еще один. Ему показалось совершенно обязательным — иначе погибнешь от неисполненного желания — дотронуться до ноги Лидочки, обыкновенной ноги, хорошей формы, прямой, но не очень длинной. И грудь ее, выпавшая из съехавшего лифчика, была умеренной величины и не столь упругой, как у восемнадцатилетней девушки, но полной, насыщенной, влекущей…

Слава двинулся в комнату.

Это было долгое и томительное путешествие.

Жара стояла несусветная, вернее, Славе казалось, что жара стоит несусветная, какой еще не было на Британских островах со времен Вильгельма Завоевателя. Слава вспотел, особенно мокрыми стали ладони, он вытирал их о рубашку, но старался делать это тихо, чтобы не разбудить Лидочку, — он привык к тому, что женщины относились к нему в лучшем случае снисходительно или вообще пренебрегали им. Лидочка была не такая, она внимательно отнеслась к его проблемам и не избегала его. Она была милая.

Он же ничего плохого сделать не хочет, ему надо только разглядеть Лидочку поближе, впитать в себя ее образ, ее беззащитность, доверчивость. Ему виден сосок ее правой груди, но для того, чтобы как следует разглядеть это маленькое круглое нежное чудо, следует нагнуться над ней и, если Бог позволит, то чуть-чуть, совсем чуть-чуть отодвинуть край лифчика, чтобы полюбоваться совсем бескорыстно, как любуются картиной Левитана, нет, лучше как любуются «Данаей», впитывая глазами нежность и совершенство женского тела.